Семейство Альяга владеет этим домом уже более четырехсот лет, его потомки до сих пор там живут. Он спроектирован как типичная испанская «асьенда» поместье богатого землевладельца: комнаты выходят в открытый двор, посреди которого высится стофутовая смоковница. В особняке хранится одна из лучших коллекций произведений искусства в Южной Америке. Дом большой, содержать его дорого, поэтому хозяева разрешили водить сюда туристов. Мы с Микой бродили по зданию с широко распахнутыми глазами.
Все в доме: перила, дверные рамы, балюстрады, балясины кроме разве что оштукатуренных стен украшала искусная резьба. Картины покрывали каждый свободный кусок стены. Мебель, в основном семнадцатого-восемнадцатого веков, была так украшена, что мы не могли навести на резкость фотоаппараты.
Мика повернулся ко мне.
Даже не верится, что этот дом настоящий!
Да уж. Просто невероятно!
Наверняка ты подметил несколько идей для следующего ремонта, а, Ники?
Я рассмеялся.
Ну, было бы неплохо повесить портреты знаменитых предков.
Это если у нас есть знаменитые предки.
Даже не верится, что этот дом настоящий!
Да уж. Просто невероятно!
Наверняка ты подметил несколько идей для следующего ремонта, а, Ники?
Я рассмеялся.
Ну, было бы неплохо повесить портреты знаменитых предков.
Это если у нас есть знаменитые предки.
Точно. Пока род Альяга строил поместье, наши предки, должно быть, подковывали лошадей и работали на ферме.
Мика кивнул и огляделся.
Скажи откровенно ты хотел бы жить здесь?
Я покачал головой.
Нет. Не в моем вкусе. Да и чтобы содержать дом в порядке, его владельцам надо вкалывать по ночам.
Точно. Представляешь, сколько времени займет уборка? Кристина умерла бы от усталости.
Представители ТСС принялись созывать нас и пересчитывать. Потом мы сели в автобус и поехали в гостиницу.
В последующие несколько недель все экскурсии проходили подобным образом. Хотя тур наподобие нашего имеет свои преимущества, график строго спланирован, и в большинстве мест не получится задержаться или провести собственные изыскания.
Сегодня вечером должен был состояться турнир на суперкубок по футболу. «Тампа Бэй Бакканирс» против «Окленд Рэйдерс». Многие хотели посмотреть на их игру, и Мика тоже. Он живет в Сакраменто, «Окленд Рэйдерс» его любимая команда, и брат даже несколько раз ходил на их матчи. Мы сомневались, что турнир будут показывать в Перу, однако ТСС заверили нас в обратном, и весь автобус встретил это известие восторженными возгласами. Транслируемую по спутнику игру мы увидим в баре всю целиком. Уж не знаю, какой хитростью это удалось добиться ТСС в Перу мало кому интересен американский футбол.
Мы с Микой вошли в гостиничный бар одними из первых, заняли лучшие места и принялись заказывать традиционные вкусности. Постепенно к нам присоединились остальные. Половина болела за «Тампа Бэй», остальные за «Окленд Рэйдерс», и к началу трансляции гостиничный бар начал напоминать обычный американский бар, тем более что местных жителей поблизости не было.
Никаких предыгровых заставок за пять минут до начала игры телевизор пару раз мигнул и показал нам выстраивающиеся на поле команды.
Видишь, сколько нового опыта мы приобретаем, сказал Мика. Ты знаешь кого-нибудь, кто смотрел Суперкубок по футболу в Лиме?
Нет.
Тебе весело?
Веселее не бывает.
О работе думаешь?
Не-а. Думаю только об игре.
Мика покачал рукой с зажатой в пальцах картошкой фри.
Отлично, значит, ты еще не потерян для общества.
Сделайте громче! Мы не слышим! крикнул кто-то сзади.
Бармен нажал кнопку на пульте, и звук начал нарастать. Стал слышен рев болельщиков и имена игроков, а потом началась жеребьевка. Заговорили комментаторы.
Все подались вперед.
Что за ерунду они там бормочут? крикнул кто-то.
Не знаю, кажется, говорят по-испански, ответили ему.
Все стало на свои места.
Испанский?!
Испанский официальный язык Перу и Испании, любезно сообщил Мика.
Никто не счел это забавным.
Я думал, матч транслируют по спутнику из Америки, проворчал кто-то. Может, на другом канале будет на английском?
Бармен начал нажимать на кнопки. Нет, либо по-испански, либо никак.
Я наклонился к Мике.
Теперь тебе и в самом деле будет что рассказать. Ты не только смотрел игру любимой команды на Суперкубке в Лиме, но и слышал ее на испанском!
Наконец-то ты в должном настроении! Не зря я старался.
Мы стали смотреть игру. «Рэйдерс» играли не очень хорошо и постепенно проигрывали. Выкрики брата становились все реже, и к середине матча он лишь качал головой.
Ты должен верить в их победу, сказал я.
Боюсь, я теряю веру.
Что-то подобное я уже слышал, ответил я, припомнив последний разговор с его женой. Так ты, значит, до сих пор не ходишь в церковь?
Мика улыбнулся. Мы частенько обсуждали с ним веру и религию, даже в раннем детстве. Когда Мика женился, эти темы стали всплывать в наших разговорах все чаще. Кристина не была католичкой и посещала не мессу, а внеконфессиональную христианскую службу. В отличие от предпочитаемой мной мессы, которая проводится традиционно, лишь с небольшими вариациями, Мика выбирал службы не столь жестко регламентированные, где больше времени отводилось на раздумья. Точнее, так он пояснил мне свой выбор. Позже даже эти отличия уже стали неважны.
Дай-ка угадаю. Это Кристина просила тебя поговорить об этом во время путешествия?
Я промолчал. Мика поерзал на сиденье.
Нет, иногда я хожу в церковь, сказал он. Но только потому, что так хочет Кристина. Она считает, мне нужно ходить туда из-за детей.
И?
Что и?
Ты извлекаешь какую-нибудь пользу от этих посещений?
Не особо.
Ты вообще молишься?
Я не молился три года.
Я не представлял, каково это жить без молитв.
Ты не чувствуешь, что тебе чего-то не хватает?
Я не молюсь потому, что молитвы не действуют, резко ответил он. Молитвы ничего не исправляют. Плохое все равно случается.
А тебе не кажется, что молитвы помогают пережить трудные времена?
Мика не ответил, и я понял, что лучше его не трогать. Сейчас, по крайней мере.
«Рэйдерс» проигрывали, победа фактически была у «Тампа Бэй» в кармане, и мы с братом во второй половине матча ушли из бара в тренажерный зал. Немного побегали, покачались и вернулись в свой номер.
Жаль, что твоя любимая команда проиграла, посочувствовал я Мике.
Ничего страшного. Я не так остро это воспринимаю, как ты в детстве. Помнишь? Ты ревел каждый раз, как «Викинги» проигрывали.
Миннесотские «Викинги» были моей любимой командой, я выбрал их за то, что в Миннесоте родилась Дана.
Помню. Их проигрыш на Суперкубке разбил мне сердце.
Который именно? Они много раз проигрывали Суперкубок.
Спасибо за напоминание.
Пожалуйста. Мика помолчал и добавил: Помнишь, ты становился невменяемым, когда дело касалось «Викингов»?
Помню. Я во многом не знал меры.
И до сих пор не знаешь.
У каждого свои проблемы. Даже у тебя.
Ничего подобного. Я абсолютно счастлив. Разве не видно? Именно я силой свой жизнерадостности поднял тебя из глубин отчаяния всего пару дней назад.
Я закатил глаза.
Просто мы путешествуем. Не забывай подобное было всегда в твоем духе, а не в моем. Ты вырос с любовью к приключениям, ты их вечно искал. А я следовал за тобой, пытаясь не дать тебе встрять в слишком уж большие неприятности.
Но я все равно частенько встревал в неприятности Мика усмехнулся.
Ну да. Особенно когда дело касалось оружия.
По лицу брата скользнула тень приятных воспоминаний.
До сих пор не понимаю, почему так получалось. Я ведь не был плохишом. Я просто хотел повеселиться.
«А ведь и правда, было весело», с улыбкой подумал я.
Наши замечательные родители наконец-то осознали, что Мике и мне нельзя доверять пневматическое оружие, пусть даже нам хорошо с ним игралось. Как мы ни умоляли, они отказались покупать нам новые пистолеты. И даже ружья, когда мы предложили их в качестве компромисса. Зато родители купили нам луки и стрелы.
Что ж, с луками мы тоже не скучали. Нехватку точности мы искупали скоростью стрельбы, и пущенные нами стрелы с жужжанием втыкались в деревья. Брат подходил к стрельбе из лука не так серьезно, как я, однако постепенно научился попадать в довольно большую цель на расстоянии в тридцать футов. Правда, я стрелял почти в два раза быстрее.
Давай положим тебе на голову яблоко, и я попробую пронзить его стрелой, однажды предложил Мика.
У меня есть идея получше давай положим яблоко на твою голову!
М-м какое-то дурацкое предложение.
Однажды мы гуляли с луками по лесу, и одна стрела вдруг полетела к бригаде рабочих, которые строили дом, за прошедшие с нашего приезда годы здесь приключился самый настоящий строительный бум. Стрела упала не так уж и близко от рабочих, но один из них все равно разозлился, невзирая на наши попытки объяснить, что это случайность.
Даже не думайте стрелять сюда! буркнул он и, что хуже, не вернул нам стрелу, как мы ни просили. У нас было всего три стрелы, и утрата стала невосполнимой.
Мы с братом побрели домой, кипя от негодования. Когда мы поднялись на холм, Мика решил, что не будет слушаться приказов какого-то незнакомца, особенно когда тот забрал стрелу.
У него нет права приказывать мне! негодовал Мика.
Он наложил стрелу на тетиву и прицелился вверх, намереваясь, видимо, выстрелить в небо из принципа «выкуси!». Стрела сорвалась с тетивы и взлетела к облакам, взмывая все выше и выше, пока не превратилась в точку.
Разумеется, Мика не принял во внимание легкий бриз. И выстрелил не настолько прямо, как Господь свидетель намеревался. Его стрела сменила траекторию и полетела к подножию холма, прямо к строящемуся дому и рабочим. Когда я это понял, у меня перехватило дыхание.
Мика, она летит туда, куда я думаю?
Ох, нет нет не-е-ет!!!
Побледнев, мой брат запрыгал на месте, словно надеясь изменить неизбежное. Мы наблюдали, как стрела полетела вниз, прямо к рабочим, которые уже отобрали у нас ее предшественницу. Мика не смог бы послать стрелу на двести ярдов с подобной точностью, даже если бы тщательно целился.
Не-е-ет!!! кричал Мика, продолжая подпрыгивать.
Стрела летела навстречу своей судьбе, и я с каждым мигом все тверже убеждался в том, что мы убьем человека. Я испугался, как никогда. Время будто замедлилось, все происходило с ужасающей предопределенностью. Нас отправят в колонию для несовершеннолетних. А может, и в тюрьму
И вдруг все закончилось.
Подняв облачко пыли, стрела вонзилась в землю меньше чем в футе от землекопа. Он в ужасе отпрыгнул.