Этчелион укреплялся в Минас-Тирите деловито, спокойно, явно никуда не собираясь отсюда уходить. Друзей он отпускал нехотя, сперва даже гневался, угрожая посадить под замок.
Завоеватели так и не смогли толком распорядиться завоёванным, в отличие от истерлингов на севере.
Этчелион укреплялся в Минас-Тирите деловито, спокойно, явно никуда не собираясь отсюда уходить. Друзей он отпускал нехотя, сперва даже гневался, угрожая посадить под замок.
Позади остался Осгилиат. Тоже, как и всё вокруг Белого Города, не столько разрушенный, сколько обезображенный пожарами, грабежами, небрежением. Однако мосты через Андуин, возведённые ещё при Великом Короле Элессаре, стояли по-прежнему.
Казалось неразумным соваться через них прямой дорогой, однако Этчелион заверил друзей, что Итилиен совершенно не приглянулся южанам и они пользуются другими дорогами, через Лоссарнах, где за триста лет благополучного мира гондорцы проложили множество прекрасных трактов. Никому не хотелось и близко подходить к мрачным мордорским горам, несмотря на то, что когда-то южане за совесть, а не за страх, служили Великому Тёмному.
Перекрёсток быстро зарастал лесом; сама же крепость Назгулов, Минас-Моргул, бывший Минас-Итиль, была снесена ещё по приказу короля Элессара. И хотя он надеялся, что со временем люди смогут сюда вернуться, никто по доброй воле этого не захотел.
Устье моргульского ущелья оставалось почти таким же, как и в дни похода Хранителей. Давно не осталось даже развалин от древних стен, пропитавшихся старым злом, словно ядом; разбиты в пыль уродливые каменные изваяния, выжжены поля ядовитых цветов, так что в долине не осталось ничего, что носило бы на себе печать Саурона.
Однако, как и от северных гор Мордора, дух Тёмного изгнать оказалось не так просто. Даже вода в каменистом русле журчала мрачно и недобро; даже мох не торопился укорениться на громадных валунах.
Друзья приумолкли. Чёрные горы справа и слева, острые вершины, змеящиеся трещины, серые испарения над бурлящим ручьём казалось, вот-вот замерцают впереди светящиеся трупным, гнилостным светом стены твердыни Короля-Призрака, пронесётся над узким, точно разруб меча, ущельем жуткий клич Кольценосца, и его чёрная армия вновь двинется в поход
Здесь не щебетали птицы им негде было гнездиться; не сновали юркие ящерки, как в совсем близких лесах Итилиена. Дожди размыли песок и пепел, обнажив неподатливую скалу; да ещё оставалась в неприкосновенности прямая дорога через Кирит Унгол туда, за горы, вглубь истинного Мордора.
А вот и дорога к Шелоб, милашке, Маленький Гном указал на узкую щель в скале, за которой начинались памятные всем, кто читал Красную Книгу, ступени. Но, надеюсь, мы не станем проверять, точно ли она сдохла или ещё живёт?
Не станем, проворчал хоббит. Они ехали верхами, и Фолко держал лук наготове, хотя вокруг царила мёртвая тишина, нарушаемая лишь бульканьем воды вокруг камней в потоке.
Ползём тут на виду у всех, зло бросил Торин, крепче сжимая топорище. Засесть где-то повыше, и
Никого тут нет, выдохнул Фолко. Ни живых, ни мёртвых.
Откуда ты знаешь? обернулся к нему гном.
Вместо ответа хоббит молча похлопал себя по поясной сумке, где ждало своего конца Мертвецкое кольцо.
Оно давило и тянуло, в нём ощущалась изначальная злоба Назгулов, но их одолевала человеческая воля, воля Олмера, золотоискателя из Дэйла, Злого Стрелка. Она, эта воля, словно говорила: «Доделай, что начал, хоббит. Доверши дело, исполни мою последнюю просьбу».
«Так хотелось победить человеком» сказал Злой Стрелок, уходя, и Фолко понимал почему.
Они словно ехали с ним рядом сейчас, вчерашние враги, Олмер и его верный горбун, Санделло; ехали сквозь моргульскую долину, вверх, к перевалу Кирит Унгол и развалинам одноимённой башни.
Всего пути через горы им предстояло чуть больше тридцати миль, если считать от Минас Моргула, или, вернее, от того места, где он стоял. Верхами можно пройти за один день никому не улыбалось ночевать в этих жутковатых местах.
И они прошли под всё усиливающийся в ушах хоббита неразличимый, но неотвязный шёпот бесплотных голосов не то чем-то грозивших, не то что-то суливших, не то о чём-то умолявших. Кольцо налилось свинцовой тяжестью на поясе, тянуло к земле; Фолко стискивал зубы, напоминая себе, что Фродо с Сэмом пришлось куда хуже.
В постепенно сгущающемся мраке они одолели последнюю лигу. Горы расступились в стороны, им открывалась Страна Тени Мордор.
Глава 3
Хорнбург, Роханская марка, ночь с 12-го на 13 июня 1732 года
Хорнбург, Роханская марка, ночь с 12-го на 13 июня 1732 года
Совет закончился. Маршалы поднимались один за другим, неловко кланяясь королю; толстая дубовая дверь закрылась. От королевских покоев в верхних ярусах башни вниз вёл только один коридор и узкая винтовая лестница, так что волей-неволей все роханские командиры шли вместе.
Шли в тяжёлом молчании, лишь позвякивало железо.
Э! Нельзя нам, того, ну понимаете, задуманное ему дать сделать! внезапно и с силой произнёс Брего. Все остановились разом, как по команде; и, похоже, все думали точно так же, потому что у Фреки вырвалось:
Верно, да вот только как?
Как, как прохрипел всё ещё багровый Эркенбранд. Не сейчас об этом толковать!.. Здесь же наёмники!..
Терпение Фолко лопнуло; хоббит развернулся резко, словно его обожгли кнутом.
И о чём же это нельзя толковать при «наёмниках», а?! Уж не задумал ли Храбрейший заговор против своего законного короля? сквозь зубы произнёс хоббит, кладя руку на эфес. Рядом с ним молча встали гномы; они не задавали вопросов, просто их топоры уже были готовы к бою.
Э, вы что эта! всполошился Брего, мигом оказываясь между старым воином и Фолко. Несмотря на косноязычие, Третий Маршал быстро сообразил, что делать. Храбрейший, я, ну прошу тебя
Если здесь зреет измена ледяным голосом отчеканил Торин.
Какая измена! яростно зашипел Фрека, не забывая понизить голос. Король обезумел! Его приказы-то они ж погубят Рохан! Вы же первые были против!
Но это не значит, что мы изменим своему слову, парировал Малыш.
Но разве кто-то говорит об измене?! горячо, но так же шёпотом выпалил Хама, самый молодой из роханских Маршалов. Мы просто хотим уберечь от гибели и короля, и страну! Разве не в этом истинный долг тех, кто любит Рохан и своего правителя?!
Фолко, Торин и Малыш, переглянувшись, принялись невозмутимо и молча раскланиваться с остальными Маршалами.
Эй, куда вы эта того? всполошился Брего. Поговорить надо, Маршалы! С нами идёмте, да, нет?
Разве можем мы, наёмники, как поименовал нас почтеннейший Эркенбранд, обсуждать приказы нашего нанимателя? намеренно-ледяным тоном отозвался Торин. Повелитель Эодрейд намерен отдать некие распоряжения. Мы можем обсуждать их и даже спорить, но лишь для того, чтобы исполнить оные наилучшим образом!
Брего побагровел:
Ну, вы, того, значит, сердца не держите. Я, эта, прощения прошу, слышите? Я, как бы э от всех нас, верно?
Аж вспотев от усердия (редко когда приходилось произносить вежливые речи), Брего окинул взглядом остальных роханских Маршалов.
Вы, того, на Храбрейшего там, не серчайте. Он же ну, значит, стар вроде как, что ли
Верно, верно! подхватил Фрека. Храбрейший
Храбрейший ошибался и говорил в запале, медленно произнес Сеорл, доселе молчавший Пятый Маршал. Не нужно из-за неразумных слов одного ссориться со всеми, почтенные гномы.
Неразумных слов?! вскипел Эркенбранд. Да ты, Сеорл, мальчишка, совсем рассудка лишился!.. Я отца твоего на Исене спасал, а ты
Не гневайся, досточтимый Вестфольдинг, нам надо говорить со всеми, кому дорог Рохан, холодно отрезал Сеорл.
Я с наёмниками за один стол более не сяду! рявкнул Эркенбранд. Делайте, что хотите, толкуйте, с кем хотите, роняйте роханские честь и достоинство только без меня, ладно?!
И Второй Маршал, топнув ногой, удалился, безуспешно пытаясь придать себе гордый и величественный вид а у самого от ярости даже голова затряслась.
Хоббит посмотрел ему вслед со смешанным чувством. С одной стороны, стоит ли обижаться на гордого и самолюбивого старика, для которого «не имеющие лена в Рохане» были, есть и будут просто наёмниками, пусть даже и храбрыми, и полезными? С ними можно и плечом к плечу рубиться, и последнюю краюху преломить; но в королевском совете им делать нечего.
Это с одной стороны, а вот с другой
Нельзя, чтобы тебя унижали. Даже если это глубокий старик, которого сам король держит в Совете, чтобы только оказать почёт последнему из сподвижников своего отца, оставшегося в живых.
Если собравшиеся здесь досточтимые Маршалы Марки, с которыми я бился рука об руку последние десять лет, также считают нас недостойными доверия наёмниками начал было Фолко, но Фрека перебил его:
Мастер Холбутла. Третий Маршал Брего уже принёс тебе извинения, чего же больше? Мы, начальники роханских полков, зовём вас, досточтимые, на наш собственный совет надо решать, как спасать и войско, и страну.
Страну можно спасти неуклонным сохранением закона и порядка, отрезал Торин. А закон это слово короля.
Идёмте, идёмте же, нетерпеливо махнул рукой Хама. Об этих вещах не толкуют на пороге!
Гномы и хоббит переглянулись. Торин и Малыш явно ожидали его, Фолко, решения в разговорах и переговорах невысоклик был явно искуснее.
Хорошо, кивнул хоббит. Идёмте. Мы готовы вас выслушать.
Давно бы так, проворчал Сеорл. А то ло
Он, наверное, хотел добавить что-то вроде «а то ломались, как девочки», но Фрека вовремя пихнул товарища локтем в бок.
Пятеро роханских Маршалов, двое гномов и Фолко спустились в большой пиршественный зал. Там сейчас было темно и тихо праздник отшумел вне стен замка.
Здесь мы эта того, поговорить сможем. Брего опустился на лавку. Эх, эля нету, на сухое горло разговоры разводить
Надо добиться, чтобы никакого похода бы не состоялось начал было Сеорл; Фрека досадливо оборвал его:
Это и жеребёнку понятно!.. Чего нужно добиться здесь знает каждый, а вот кто сможет сказать, как это сделать?
Король Эодрейд не из тех, кто легко отказывается от замыслов, вступил в разговор Теомунд, Седьмой Маршал. Впрочем, раньше
Раньше он не принимал таких нелепых решений! проворчал Сеорл. Какая кобыла его лягнула? Ещё вчера у него не было и следа подобных мыслей!