Во-первых муж, Джем, погибший в Первой Войне. Но в войнах гибнут многие, не так ли? Их помнят и чтят, в их честь устраивают церемонии и говорят речи наподобие той, что недавно сказал этот милый мальчик-король.
Андуин Ринн был так похож на ее собственных славных мальчишек Трое их было: малыш Джем, названный в честь отца, Джек, названный в честь дядюшки Джона, и Джейк. Все они тоже погибли на войне, как и сестра Эммы, Дженис. Вот только та война была, пожалуй, похуже нынешней, только что завершенной. Ведь сыновья-то погибли в войне, затеянной Артасом Менетилом против живых. Они были воинами Лордерона, стражами самого короля Теренаса, и пали вместе с королем и его королевством.
Но им никто не отдавал почестей, не славил их имен и не считал их героями. Они были превращены в бездумных чудовищ в нежить. И пребывали в этом жутком состоянии до сих пор, либо были мертвы, либо пополнили ряды Отрекшихся под властью Королевы Банши.
Одним словом, какая бы участь ни постигла ее славных сыновей, для Эммы они были потеряны, а в мире живых поминали этакие ужасы разве что шепотом.
Поудобнее перехватив дужку ведра, Эмма сосредоточилась на деле ей нужно было натаскать воды из колодца. Воспоминания о Джеме, Джеке и Джейке никогда не доводили до добра. Такие будили мысли и чувства, что
Еще крепче стиснув дужку ведра, Эмма двинулась к колодцу. «Заботься о нуждах живых, велела она себе. Живых. А не мертвых».
Не говоря уж о нежити
Глава пятая
Штормград
Я слышал, сегодня Ваше Величество проявили исключительное красноречие.
Еще крепче стиснув дужку ведра, Эмма двинулась к колодцу. «Заботься о нуждах живых, велела она себе. Живых. А не мертвых».
Не говоря уж о нежити
Глава пятая
Штормград
Я слышал, сегодня Ваше Величество проявили исключительное красноречие.
Андуин устало улыбнулся старому слуге. Он вполне мог бы приготовиться ко сну и сам, но Уилл Бентон заботился о нем с самого детства и был бы глубоко обижен, откажись Андуин от его услуг.
У принцев и королей так много забот, сказал он однажды, когда Андуин впервые попробовал облегчить его службу. К чему им вдобавок самим подрезать фитили свечей или аккуратно развешивать одежду?
Уилл был высок и грузен, однако Андуин замечал, что в последнее время старый слуга похудел. За его мягкими и даже бесстрастными манерами крылась непоколебимая воля и беззаветная преданность дому Риннов. «Так много перемен, и чаще всего не к лучшему, подумал Андуин, но, по крайней мере, Уилл остается прежним».
Если я и в самом деле был красноречив, ответил король, то только потому, что с нуждающимися в утешении моими устами говорил сам Свет.
Ваше Величество недооценивает себя. Словом вы владеете с детства.
Сняв с Андуина пояс, Уилл благоговейно повесил Страхолом на крюк над королевской кроватью. Этот крюк старый слуга вбил в стену сам там, куда Андуин мог дотянуться в любую минуту.
На всякий случай, сказал он.
В тот день принц Андуин на это только вздохнул, покоряясь судьбе, но теперь молчаливая забота Уилла не просто слуги, но давнего друга приятно согревала сердце.
Ты слишком добр ко мне, сказал Андуин.
Ох, сир, вздохнул Уилл, вы ведь прекрасно знаете: за мной такого никогда не водилось.
Воспрянув духом, Андуин сжал губы, чтобы сдержать улыбку. Ну, как же тут не поддразнить старого слугу?
Думаю, ты будешь рад слышать, что вскоре мы снова отправимся в Стальгорн, сказал он. Или нет?
Отчего же нет, Ваше Величество? Жар и грохот огромной кузни, не останавливающейся ни на минуту что может быть лучше для хорошего отдыха? К тому же, в Стальгорне никогда не случается ничего дурного. Уж там-то никто не превращается в алмазную статую, никого не заваливает обломками, никого не берут в заложники. Оттуда никому не приходится бежать ради спасения жизни, едва ли не с сарказмом отвечал старый слуга.
Незадолго до того, как Катаклизм навсегда изменил лик Азерота, Уиллу уже доводилось сопровождать Андуина в Стальгорн. Во время этого богатого событиями путешествия и произошло все, только что перечисленное слугой, причем в двух случаях с самим Андуином.
Сказанные в шутку настолько, насколько Уилл вообще был способен шутить, эти слова вновь опечалили юного короля. Правда, на этот раз печаль была иной, а причина ее много старше, но, даже приглушенная временем, боль давала о себе знать до сих пор. Повесив на место мантию, Уилл оглянулся на умолкшего короля.
Прошу простить меня, Ваше Величество, глухим от раскаянья голосом сказал он. Я не хотел напоминать вам об этом горе.
О Каз Модане, проговорил Андуин.
Случившееся в Дун Мороге землетрясение, отголоски коего докатились до самого Стальгорна, послужило первым указанием на то, что несчастному миру грозят серьезные беды. На помощь спасателям в Дун Морог отправился и Андуин. В те дни он еще не встал на путь жречества, однако умел перевязывать раны и отчаянно хотел помочь. Во время череды подземных толчков погибла Эйрин Крепкорук, юная дворфийская девушка, назначенная ему в наставницы.
Впервые в жизни Андуину довелось видеть смерть сверстника. К тому же, если быть до конца откровенным, ясноглазая, бойкая воительница внушала ему нечто большее, чем просто дружеские чувства
Все в порядке, заверил он Уилла. Теперь там гораздо лучше. Магни пробудился от своего э-э единения с землей, со мной все прекрасно, а Три Молота работают заодно, как хорошо смазанный гномий механизм.
Магни Бронзобород, в то время король Стальгорна, принял участие в ритуале, который должен был «сделать его единым целым с землей». Все полагали, ритуал поможет понять, что причиняет страдания миру, но, как оказалось, его название следовало понимать отнюдь не метафорически. Магни превратился в алмазную статую. Осажденный город охватила глубокая скорбь. Хвала Свету, вскоре выяснилось, что Магни не погиб но сильно изменился. Недавно Андуину сообщили, что теперь бывший король способен говорить с самой Азерот и от ее лица, а где и как его искать, неизвестно: он странствует по свету и в случае надобности объявляется сам.
Удастся ли когда-нибудь увидеть Магни снова? Хотелось бы надеяться
Неважно, сир, сказал Уилл. Конечно же, я поеду с вами.
Еще бы он не поехал! Насколько Андуину было известно, своей семьи у верного слуги не имелось, а роду Риннов он служил почти всю жизнь. Заботы Уилла Андуину не требовались: он вполне мог бы сам вешать на место одежду и снимать сапоги, но с возрастом Уилл утрачивал силы, а Андуин знал, что старому слуге хочется чувствовать себя нужным. Уиллом король дорожил не за то, что он делал, но за то, кем он был.
Я буду рад твоей компании, ничуть не кривя душой, сказал Андуин. Но на сегодня у нас все. Спокойной ночи, Уилл.
Спокойной ночи, Ваше Величество, с поклоном ответил старик.
Андуин проводил Уилла взглядом, с любовью улыбнулся ему вслед, а когда дверь тихонько затворилась, вновь повернулся к туалетному столику. Там, рядом с двумя вещами, значившими для Андуина очень и очень многое, лежал янтарно-желтый камешек, завернутый в носовой платок. Одной из двух других вещей была резная шкатулочка с обручальным и венчальным кольцами королевы Тиффин, другой же компас, когда-то подаренный Андуином отцу.
На миг взгляд короля задержался на белой ткани платка, однако рука потянулась к компасу тому самому, отысканному и возвращенному Андуину одним искателем приключений, который немало помог безутешному юному королю сделать первый шаг к утолению печали.
Открыв потертый компас, он взглянул на портрет мальчика внутри. Детские пухлые щеки, нежное лицо После всего, увиденного и пережитого в последние несколько месяцев, даже не верилось, что он, Андуин, вправду когда-то был таким маленьким, каким изобразил его художник.
Компас. Прибор, указующий верный путь.
Внутренний компас безошибочно верный, надежный, неодолимый провел Андуина сквозь битвы с Пылающим Легионом. Следующий шаг на его пути тоже был предельно ясен. Теперь ему предстояло встретиться с союзниками, помочь им в оказании помощи их народам, продемонстрировать, сколь высоко он ценит их дружбу. Попросить их помочь изучить этот необычный минерал и уберечь его от злых рук. А после
Прикрыв глаза, Андуин зашептал молитву:
О, Свет, ты ниспослал мне прекрасных советников и верных слуг, до сих пор помогавших мне править, как подобает. Я верю: в нужное время ты подскажешь и следующий шаг. Я всегда стремился только к миру, и вот какой-никакой мир настал. А этот материал он может помочь укрепить мир, да так, как нам пока что даже не вообразить. Не оставь же меня на полдороги, помоги править, как подобает, и дальше.
Осторожно отложив компас, Андуин задул одинокую свечу, оставленную Уиллом на тумбочке у кровати, и уснул крепко, без сновидений.
Наутро Андуин снова созвал советников на менее официальную встречу в приемной возле его личных покоев. Сколько же вечеров провел он здесь, за ужином наедине с отцом! До сих пор с трудом верилось, что теперь эта приемная принадлежит ему.
Я едва не забыл, что мы на пороге лета, сказал Седогрив, потянувшись за спелым, ароматным персиком.
Кроме персиков, к завтраку подали булочки с янтарными желудями, стромгардский сыр, яйца, приправленные зеленью, ветчину, бекон, свежие солнцеплоды и выпечку, а также молоко, кофе, чай и соки на любой вкус.
Воргены Седогрива могли добывать пропитание охотой, как ни один другой народ Альянса, и прокормиться тем, что не годилось в пищу больше никому. Во многих отношениях воргены были сильнее всех прочих и лучше всего годились для войны, ведь старая поговорка, гласившая, что «армия марширует, пока полон желудок» абсолютно верна. Однако вкуса к первым летним фруктам король Гилнеаса не утратил, даже сделавшись воргеном.
По-видимому, почти все собравшиеся выспались не хуже юного короля. «Возможно, таков эффект камня?» подумал Андуин.
После недолгого обмена любезностями и похвалами в адрес угощения король направил беседу в деловое русло.
Генн, заговорил он, накладывая себе вторую порцию яиц, я бы хотел попросить тебя присмотреть за королевством в мое отсутствие. Ты знаешь, что значит править, и я не думаю, что кто-либо способен справиться с этим делом лучше тебя. И не тревожься, с улыбкой добавил он. Обещаю: на этот раз до отъезда оформим все официально.
Генн медленно отложил вилку.
Это большая честь для меня, Ваше Величество, ответил он. Я послужу Штормграду так же, как служил двум его королям. Но я уже стар. На случай беды с тобой неплохо бы подыскать преемника помоложе.