Одна стена была из того же твердого, отполированного годами камня, что создавало эффект, которого искусственно добиваются в современных домах, но который здесь выглядел в высшей степени естественно. В целом довольно приятная комната. Почерневшие от времени балки еле заметно прогибались к центру, перекрещивая низкий потолок от стены к стене.
Построено на века, сказал Дэвид. По крайней мере, триста лет этим балкам, а что касается базовой структуры Он пожал плечами. Ну, я пока не уверен. Это одна из пяти нижних комнат, все примерно такого же размера. Сейчас я уже очистил большинство из них, сжег почти всю старую мебель, хотя кое-что имеет смысл реставрировать. В основном я не тронул того, что в кабинете старого Карпентера. И дом будет со временем прекрасен. Когда я все тут приведу в порядок. Немного мрачновато, да, но это из-за окон. Слишком маленькие. Боюсь, придется их переделать. Нужно открыть дом для света.
Открыть, да, повторил я, смутно ощущая в Дэвиде раздражение или напряжение, отчасти назойливость.
Ну, как тебе, лучше? Я хотел бы, чтобы ты взглянул на табличку, с которой я сделал тот оттиск.
Табличку Дагона, вырвалось у меня.
Я тут же прикусил язык, но было поздно.
Он пристально посмотрел на меня и медленно улыбнулся.
Ты тоже провел изыскания, да? Дагон или Нептун, как называли его римляне. Пойдем, я покажу тебе. Когда мы выходили из дома, он крикнул через плечо: Джун, мы пошли в загон! Скоро вернемся.
Загон? Вслед за ним я направился к устью образованной постройками подковы. Ты вроде бы говорил, что табличка висит над дверью?
Я тут же прикусил язык, но было поздно.
Он пристально посмотрел на меня и медленно улыбнулся.
Ты тоже провел изыскания, да? Дагон или Нептун, как называли его римляне. Пойдем, я покажу тебе. Когда мы выходили из дома, он крикнул через плечо: Джун, мы пошли в загон! Скоро вернемся.
Загон? Вслед за ним я направился к устью образованной постройками подковы. Ты вроде бы говорил, что табличка висит над дверью?
Так и есть, над дверью но в здании, не имеющем крыши, поэтому я называю его загоном. Видишь?
Устье подковы формировали два маленьких здания из грубого камня, разнесенные примерно на двадцать пять ярдов и идентичные с точки зрения дизайна, с той лишь разницей, что у одного не было крыши, о чем и упомянул Дэвид.
Может, она упала внутрь? спросил я.
Дэвид покачал головой.
Нет, здесь никогда не было крыши. Взгляни на верхние части стен. Они плоские и ровные. Нет ни одной щели, которые непременно остались бы, если бы здесь когда-то были поддерживающие крышу балки. Сравни со вторым строением и поймешь, что я имею в виду. Каково бы ни было первоначальное предназначение этого здания, старик Карпентер забил его всякой рухлядью: мешки старых, ржавых гвоздей, вышедшие из строя инструменты, все такое. Да, и еще он держал здесь запас дров, накрытых брезентом.
Я заглянул внутрь сквозь пустой дверной проем и прикоснулся к стене. Она утопала в тени и ощущалась холодной. В лучах солнца, падающих внутрь поверх западной стены, плавали сверкающие пылинки, бесцельно мельтеша в странно несвежем воздухе, словно рой микробов. Ощущался смешанный запах ржавчины и гнили, как будто исходящий от какого-то мелкого мертвого создания или от моря? Последнее, конечно, было чистой фантазией и мгновенно забылось.
Я затенил глаза, защищаясь от пыльных солнечных лучей. На выложенном каменными плитами полу громоздились прогнившие мешки, из которых высыпались гвозди и шурупы; фермерские инструменты с красными пятнами ржавчины, напоминающие металлические скелеты, были свалены грудой у одной стены; в задней части из-под заплесневелого брезента выглядывали дрова. У моих ног лежала мертвая крыса или белка, кишащая личинками.
Я заморгал в неясном свете, вздрогнул, не столько от зрелища маленького трупа, сколько от внезапного озноба чисто психического происхождения, и поспешно отдернул голову.
И вот она. Прозаичный тон Дэвида вернул меня на землю. Табличка.
Над нашими головами чуть повыше и посредине дверного проема виднелась квадратная табличка с изображением того, с чего снял оттиск Дэвид. Почти непроизвольно, больше повинуясь приглашению Дэвида, я бросил на нее взгляд и тут же отвел его. Он, казалось, был разочарован.
Тебя она не заинтересовала?
Она вызывает у меня беспокойство, ответил я. Может, вернемся? Уверен, сейчас Джун уже встала.
Он пожал плечами и повел меня по той же залитой солнцем, заросшей сорняками тропинке между низкорослыми фруктовыми деревьями и пыльными, затянутыми паутиной кустами.
Мне показалось, тебя это увлекло, сказал Дэвид. Что ты имеешь в виду, говоря «беспокойство»?
Я покачал головой, не зная, что ответить.
Может, все дело во мне. Я сегодня явно не в форме. Не готов к этому, вот и все.
Не готов к чему? резко спросил он, но потом снова пожал плечами. Ладно, давай, приходи в себя.
Однако после этого он стал вести себя суховато и немного угрюмо. Не как человек в плохом настроении, но я знал его достаточно хорошо, чтобы понимать по-видимому, я ненамеренно задел какой-то обнаженный нерв, и я решил не затягивать свой визит.
Однако я успел поговорить с Джун, хотя ее вид меня расстроил. Она выглядела измученной, лицо бледное и осунувшееся, полное отсутствие жизнерадостности, которой можно ожидать от новобрачной или даже просто от любой здоровой молодой женщины в летнюю пору. Глаза покраснели. Казалось, их естественная голубизна выцвела; кожа на вид сухая; даже волосы, при прошлых наших встречах черные, блестящие и живые, сейчас казались тусклыми и безжизненными.
Возможно, конечно, я просто застал ее в тяжелый период. Недавно ее отец умер, как выяснилось позже, и, конечно, это до сих пор глубоко огорчало ее. Наверно, она вместе с Дэвидом немало потрудилась, приводя старый дом в порядок. А может быть, это действительно воздействие летних «ядовитых испарений», как сказал Дэвид, аллергия, к примеру.
Может быть
Может быть
Однако почему все это рассеянность Дэвида, его (или моя?) почти одержимость событиями и реликтами далекого прошлого, старые мифы и легенды этой местности, призраки, туманные фантомы и все такое, странное недомогание Джун, почему все эти вещи должны беспокоить меня за рамками обычной дружбы, я не понимал. Просто испытывал чувство, как будто где-то начало катиться огромное колесо, и мой друг со своей женой прямо на его пути, даже не догадываясь, что оно угрожающе приближается к ним
Лето прокатилось ленивыми теплыми волнами; за ним пришла осень, и деревья бесстыдно, бездумно обнажились (хотя, может, им следовало бы сохранить листву, чтобы не замерзнуть зимой). В бизнесе то и дело возникали проблемы, я трудился без отдыха, и размышлять над странностями последнего года просто не было времени. Иногда я видел Дэвида в деревне, в основном, издалека; видел и Джун, но гораздо реже. Чаще всего он выглядел измученным, а если не измученным, то подавленным, нервным, взволнованным, спешащим, а она ну, чисто привидение. Бледная, тонкая как ива, с покрасневшими глазами (это всего лишь мое предположение) за стеклами темных очков. Супружеская жизнь? Или какие-то другие проблемы? Не мое дело.
Потом снова наступила пора «глубоководного келпа», и стараниями Дэвида это стало моим делом.
И тут я должен попросить читателя проявить терпение. Следующая часть истории может показаться написанной второпях, не слишком продуманной и связной. Однако так она мне и запомнилась: расплывчато, нереально, с плохо сочетающимися диалогами. Все происходило быстро, и я не вижу причин затягивать рассказ, усложняя его подробностями и разъяснениями.
Однажды Дэвид настойчиво постучал в мою дверь темной ночью, когда дождь поливал землю, и ветер яростно гнул деревья. И, тем не менее, Дэвид стоял на пороге без пиджака, дрожа, с пугающе-мрачным и одновременно почти отсутствующим выражением лица. Понадобилось несколько порций бренди и обтирание теплым полотенцем, чтобы он стал похож на самого себя. К этому времени он выглядел так, словно, скорее, стыдился собственного поведения, чем жаждал объяснить его. Однако так легко ему от меня было не отделаться. Пришло время, решил я, разобраться с ним, поговорить начистоту и посмотреть, что можно сделать, пока время еще не упущено.
Время? В конце концов он посмотрел на меня волосы взъерошены, полотенце накинуто на плечи, рубашка, испуская пар, сохнет у огня. И впрямь, не упущено ли время? Черт меня побери, если я знаю
Он покачал головой.
В таком случае, просто расскажи мне, раздраженно сказал я. По крайней мере, попытайся. Начни, с чего хочешь. Ты же не просто так пришел сюда? Что-то между тобой и Джун? Ваш брак оказался ошибкой? Или дело просто в старой ферме?
Ох, перестань, Билл! Он насмешливо фыркнул. Ты прекрасно понимаешь, в чем дело. Ну, хотя бы отчасти. Ты сам это испытал. Просто старая ферма? Уголки его рта опустились, лицо приняло угрюмое выражение. Да, дело в ферме, все правильно. В том, чем она была и, возможно, остается даже сейчас
Продолжай.
Я пришел к тебе, чтобы попросить поехать вместе со мной. Не хочу провести там еще одну ночь в одиночестве.
В одиночестве? Разве Джун не там?
Какое-то время он просто смотрел на меня, но потом сумел улыбнуться; и это пугало еще больше.
Она есть, и ее нет. О, да, она там но я все равно в одиночестве. Это не ее вина, бедняжка. Все дело в этой проклятой ферме!
Рассказывай!
Он вздохнул, кусая губу.
Думаю начал он, думаю, это был храм. И построили его не римляне. Ты, конечно, знаешь, что на некоторых камнях Стоунхенджа обнаружены финикийские символы? Ну, и что еще древние народы принесли с собой в старую Англию? Чему мы поклонялись в те доисторические времена? Земле-матушке, солнцу, дождю морю? Мы остров, Билл. Море вокруг нас! И оно всегда было щедрым. Оно и сейчас такое, но не в той мере, как в те времена. Что может быть естественнее, чем поклоняться морю и тому, что море приносит?
Его дарам? спросил я.
Это да, но не только. Ктулху, Пиша, Кракен, Дагон, Оаннес, Нептун. Называй его, как пожелаешь. Но ему поклонялись в Кетлторпе, и он все еще помнит об этом. Да, уверен, в определенные периоды он появляется, ищет поклонения, которое знал когда-то, и, возможно, все еще все еще
Да?
Он быстро отвел взгляд.