Кадай, дернув его на себя, я прошептала, там кто-то есть.
Вскользь глянув на окошко, он пожал плечами:
Не исключено. Бездомных здесь полно.
Он на нас смотрел.
И что? Тебе не понравилось, как он смотрел? Хочешь спуститься туда и научить его смотреть правильно?
В словах змея было столько злой иронии, что мне, наверное, нужно было смутиться и промолчать. Но я не промолчала:
Да.
Ты сейчас серьезно?
Требовательно глядя на аспида, я ждала, понимая, что если он откажется идти со мной, я пойду туда одна. Интуиция меня еще ни разу не подводила, и раз сейчас она вопит о том, что смотревший нам не друг и очень опасен, значит, так и есть. И лучше разузнать все сразу, чем жить в неизвестности. В конце концов, для моей пушистости ни одна стена не преграда.
Хорошо, сдался Кадай, прекрасно поняв мой взгляд, пойдем, напугаем несчастного человека, чтобы успокоить твою мнительность. Пусть лучше он этой ночью не спит, чем ты.
В дом вслед за аспидом я заходила, опасливо оглядывая едва различимую обстановку. Горы хлама, пыль и паутина. Тонкий запах сырости и гнили становился тем сильнее, чем ближе мы подбирались к лестнице, ведущей в подвал.
Крепче сжав руку Кадая, я неуверенно спустилась с ним в густую темноту, зачем-то часто моргая и чувствуя себя очень уязвимой. В такие моменты я сильно жалела, что у людей такое слабое зрение.
Не бойся, пушистая, неправильно понял мою заминку Кадай, я же с тобой.
Дверь в подвал открывал аспид. Ленивый, вдумчивый скрип давно не смазанных петель, и в лицо ударил тяжелый, застоявшийся воздух.
Кашлянув, Кадай открыл дверь шире, заклинив ее.
Пусть останется открытой, сдавленно пояснил он свои действия.
Я не возражала, самой было нечем дышать. Зато в подвале наше самоуправство вызвало целую бурю негодования. Стоило сделать всего два шага внутрь, как раздалось какое-то странное шуршание.
Здесь где-то должен быть выключатель, пробормотал Кадай, делая шаг в сторону и увлекая меня за собой. Руку мою отпускать он даже не думал. Под сапогами что-то подозрительно хрустнуло, шорох усилился.
Нашел!
Стоило свету вспыхнуть, как мы увидели, кто издавал все эти странные звуки.
Та-та-тараканы, севшим от ужаса голосом прошептала я, в одно неуловимое мгновение оказавшись на аспиде.
У его ног, заползая на сапоги или просто огибая препятствие, копошилось целое членистоногое море. В тусклом свете старого светильника их хитиновые спинки устрашающе поблескивали.
Морра, ты же нечисть, ты в лесу жила. Как ты можешь бояться тараканов? Они совершенно безобидны, удивился Кадай, послушно поддерживая меня.
Один из особо дерзких тараканищ зашипел, а я чуть сознание не потеряла от страха и попыталась повыше забраться на свою единственную защиту.
Безвредные?! Да ты слышал, как он на меня шипел?
Обняв его голову, я старательно не смотрела вниз и боялась только одного что в Кадае проснется его гадская натура и он сейчас прекратит меня поддерживать. И свалюсь я тогда на пол. Прямо к этим.
Я тебе больше скажу, обидно посмеивался он, они еще и летать умеют.
Я тебе больше скажу, обидно посмеивался он, они еще и летать умеют.
Давай уйдем отсюда, тихо попросила, чувствуя, как меня начинает мелко трясти.
Ты же сама хотела узнать, кто на тебя неправильно посмотрел.
Все же Кадай был на редкость вредным типом.
Хотела, призналась я, крепче обнимая его голову, совершенно не думая о том, что пуговки от моей курточки впиваются ему в щеку. А теперь хочу отсюда уйти.
Ну уж нет!
Встряхнув меня, он быстро пошел вперед. Кадай всего лишь перехватил меня удобнее, а я чуть с жизнью не распрощалась, на мгновение решив, что он собирается меня сбросить.
Сапоги аспида с хрустом давили крепкие тельца тараканов. Меня мутило.
Кадай
Морра, он рассеянно погладил меня по спине, вглядываясь в полумрак, кажется, там дверь.
А за ней еще больше тараканов, простонала очень пессимистичная рагра.
Пушистая, вот ты скажи, зачем тараканам сюда сползаться?
А мне откуда знать? нервно огрызнулась я. Собрание у них какое-нибудь, может.
Знаешь, мне уже доводилось видеть что-то такое
Тараканье море? ужаснулась я.
Кадай хохотнул.
Именно. И тогда в доме лежало три покойника.
То есть мы идем смотреть на трупы?!
Не то чтобы меня можно напугать мертвецом. Если быть откровенной, я бы предпочла, чтобы вместо тараканов по полу были разбросаны тела.
Или на того, кто их оставил, буднично предположил Кадай.
Я три раза пожалела о том, что так не вовремя повернулась и встретилась взглядом с теми жуткими глазами. И раз сто что заставила Кадая сюда спуститься.
Дверь медленно открылась. Света, падающего из тараканьей комнаты, хватило, чтобы разглядеть кусок совершенно чистого пола. Нет, он, конечно, был пыльный и грязный, но без тараканов.
Сейчас
Лишившись поддержки одной руки, шарящей сейчас по стене, я крепче вцепилась в аспида, зажмурившись на всякий случай.
Свет вспыхнул, Кадай хмыкнул, я так и не решилась открыть глаза.
Мы прошлись по комнате. Аспид выглянул в грязное окошко.
Это определенно то самое место. Кто бы здесь до нас ни побывал, свет за собой он выключил, вот только прибраться не успел.
Ты о чем?
Осторожно открыв глаза, я обернулась, чтобы увидеть улицу, на которой мы совсем недавно стояли.
Посмотри туда, меня повернули в нужную сторону.
Тараканов здесь не было. Как не было никакого мусора и человека со страшным взглядом. Только грубо сколоченный стол и разложенное на нем тело.
Э-э-э Кадай, мне кажется или ее ели? шепотом спросила я, сползая с аспида на пол.
Не кажется, мрачно подтвердил Кадай. И сдается, мы прервали чей-то ужин.
Рядом с телом лежал окровавленный нож.
Это точно был человек, я видела его глаза.
И что?
А ты не понимаешь? Обходя стол по кругу, я со странным чувством разглядывала развороченную грудную клетку, нежное, белое бедро, обглоданное с одной стороны до кости, и свисающие с тела клочья одежды, небрежно порванной и до конца не снятой. Сведенное судорогой боли лицо было чуть запрокинуто, подернутые мутной пленкой глаза невидяще смотрели в потолок. Он ее сырой ел.
Морра, возможно, тебя это шокирует, но люди порой бывают намного страшнее зверей.
Мне здесь не нравится.
Да, мне тоже. Еще раз осмотрев подвал, Кадай протянул ко мне руку. Пойдем отсюда.
Я охотно забралась на него, готовясь снова пройти сквозь тараканье море.
Дверь в помещение с трупом Кадай предусмотрительно закрыл, не забыв выключить свет.
Нам, наверное, нужно об этом рассказать
Голос я подала, только когда мы вышли из дома, и я смогла полной грудью вдохнуть зимний, отдающий кислятиной, но такой прекрасный воздух.
Да, пойдем прямо сейчас в отделение стражи и расскажем, что в одном из бедных кварталов, в подвале весьма подозрительного дома, расположенного на еще более подозрительной улице, мы нашли полусъеденное тело девушки. Говоря все это, он не забывал тащить меня за собой. А теперь скажи мне, пушистая, что студентка-лекарь и молодой барон, совсем недавно вступивший в права наследования, делали в этом сомнительном месте?
Ну
Девушке мы уже не поможем, из-за какой-то нищенки убийцу искать никто не станет, а у нас с тобой могут возникнуть проблемы.
Почему?
Потому что если страже не понравится цель нашего визита в эти развалины Или причина, по которой мы спустились в подвал, покажется подозрительной Убийство могут повесить на нас. С совершенно равнодушным лицом Кадай учил меня жизни. Нет, я, конечно, откуплюсь, нас не посадят, но твой директор будет поставлен в известность
Он многозначительно замолчал, предлагая мне самой додумать то, что может случиться дальше.
Я невольно поежилась. Страшно было даже не то, что меня могут заподозрить в убийстве, и не то, что Аррануш обо всем узнает. Многим хуже было то, что Илис тогда тоже все узнает.
Пришли, облегченно выдохнул аспид, глядя на старое, перекошенное одноэтажное здание, внутри которого горел свет.
Старые, поцарапанные, а кое-где и треснувшие, стекла были чистыми, и бедная, но аккуратная обстановка лавки хорошо через них просматривалась. Там, перебирая склянки на полках, крутилась невысокая, чуть полноватая рыжая девушка.
Колокольчик нервно дзынькнул, когда Кадай открыл дверь, пропуская меня вперед.
Фелис, обманчиво мягко начал аспид, когда девушка, услышав позвякивание колокольчика, обернулась к нам, напомни-ка, что я говорил тебе об этом месте?
Меня от его тона всю аж передернуло, а девушка только опустила голову, глядя на аспида исподлобья.
Она вся была рыжая, полностью, я просто не верила своим глазам. Рыжие до медного отлива волосы, заплетенные в длинную косу, пушились выбившимися кудряшками; рыжие глаза смотрели напряженно, а темно-рыжие брови сначала удивленно поползшие вверх, быстро нахмурились. И даже рубашка ее, некогда красная, выцвела и порыжела.
А я говорила, что такие заготовки, как у меня, вам нигде не купить.
Вот видишь, пушистая, с чем мне приходится мириться? трагически спросил Кадай и подтолкнул меня к лекарке, не дожидаясь ответа. Знакомьтесь. Фелис, даю тебе двадцать минут на сборы. Морра, помоги ей, что ли. Я пока свежим воздухом подышу, сил нет дышать этой пылью.
Фелис уже готова была возмутиться, вполне справедливо, должна заметить, лавка ее была просто образцово чистой, но Кадай уже сбежал. Оставив нас наедине, он вышел за дверь.
Фелис, протянула мне руку она.
Несколько мгновений глядя на протянутую ладонь, я неуверенно ее пожала.
Морра.
На то, чтобы найти с ней общий язык, мне понадобилось минут пять, а через десять я уже совсем забыла о трупе в подвале, увлеченная эмоциональным рассказом потомственной, как оказалось, лекарки.
Нет, ну ты представляешь? Передавая мне какие-то склянки, она все никак не могла успокоиться. Завалился, напугал меня, да еще в приказном порядке потребовал, чтобы я его сейчас же вылечила. Я ему пытаюсь объяснить, что так быстро ничего не помогает. А он уперся и ни в какую. Дела у него, видите ли, срочные Положи, пожалуйста, вот эти три тоже.
Я послушно отнесла склянки к ее саквояжу, осторожно уложив их поверх уже набросанного добра.
Ну, я ему свой экспериментальный состав и сунула. Фелис вздохнула и, понизив голос, призналась: Даже представить не могла, что он эту дрянь прямо здесь выпьет. Я так испугалась, когда его у прилавка прихватило! Думала все, убила человека. Ан нет. Пару минут похрипел, а потом как ни в чем не бывало поднялся и убежал. Это я уже спустя три дня узнала, что целого барона чуть на тот свет не отправила, когда он во второй раз пришел, потребовал еще чудодейственного настоя и предложил человеческие условия труда, а не это