Я старался не терять ни минуты, потому что жара ощущалась все сильнее, и мы начинали буквально поджариваться в пылающем лесу.
Прошло полчаса с тех пор, как я принялся за работу. Я проверил уже три стороны шестигранника, и вдруг злой рок сделал так, что мне пришлось обернуться на неожиданное восклицание виконта:
Я задыхаюсь! От этих зеркал исходит адская жара. Скоро вы найдете свою пружину? Пока вы ищете, мы здесь поджаримся!
Меня вовсе не рассердили его слова. Он не упомянул про лес, что было хорошим знаком, и мне показалось, что разум моего спутника еще может сопротивляться пытке. Потом он добавил:
Меня утешает то, что злодей дал Кристине срок до завтрашнего вечера, и если мы не успеем выбраться и оказать ей помощь, по крайней мере, мы умрем раньше ее! И месса Эрика будет сыграна для всех нас
Он вдохнул в себя горячий воздух, и этот глоток едва не лишил его чувств.
Я не разделял мрачных мыслей виконта де Шаньи насчет близкой кончины, поэтому снова повернулся к стене и понял, что не надо было мне отходить от зеркала Я не смог найти стенку, которую как раз заканчивал обследовать. Теперь придется начать все сначала. Я не смог сдержать своего недовольства; виконт заметил это и тоже понял, что мои труды пошли насмарку. Это стало для него еще одним ударом.
Мы никогда не выйдем из этого леса, жалобно простонал он.
Его отчаяние все возрастало. И, возрастая, оно все больше заставляло его забывать о том, что вокруг всего лишь зеркала, и он все больше чувствовал себя в настоящем лесу.
Не теряя времени, я опять принялся за работу, но скоро меня бросило в жар от нехорошего предчувствия: я не находил ничего, абсолютно ничего В соседней комнате по-прежнему царила тишина. Мы затерялись в лесу без дороги, без компаса, без проводника О, как хорошо я знал, что ожидает нас, если никто не придет к нам на помощь или если я не найду пружину! Но напрасно я искал ее я натыкался только на ветки, красивые ветки, которые торчали прямо передо мной или причудливо извивались над моей головой; но тени они не давали, да это и естественно, потому что мы находились в экваториальном лесу, и солнце било нам прямо в макушку Это был конголезский лес
Несколько раз мы с виконтом снимали и опять надевали одежду, то полагая, что от нее нам только жарче, то спохватываясь, что она, напротив, защищает нас от жары.
Несколько раз мы с виконтом снимали и опять надевали одежду, то полагая, что от нее нам только жарче, то спохватываясь, что она, напротив, защищает нас от жары.
Я еще имел силы сопротивляться, а виконт явно терял рассудок. Он вдруг стал уверять меня, что уже три дня и три ночи бредет без остановки по этому лесу в поисках Кристины. Время от времени он видел ее за деревьями или среди ветвей, тогда он звал ее, и от его жалобных криков у меня выступали слезы на глазах.
Кристина! Кристина! бормотал он. Почему ты убегаешь? Ты меня не любишь? Ведь мы обручены остановись, Кристина! Ты же видишь, как я устал. Сжалься, Кристина! Я умру в этом лесу, вдали от тебя О, как хочется пить! наконец произнес он голосом человека, который находится в глубоком бреду.
Я тоже хотел пить, у меня саднило в горле
Однако, уже стоя на четвереньках и ощупывая пол, я искал, искал пружину невидимой двери; я спешил, тем более что с приближением вечера пребывание в лесу становилось еще опаснее. На нас уже опускалась ночная тень. Ночь пришла очень быстро, как и всякая экваториальная ночь, так быстро, что сумерек почти не было.
Ночь в лесу на экваторе всегда опасна, особенно когда, как в нашем случае, нечем разжечь огонь, чтобы отпугивать хищных зверей. Оставив на время поиски пружины, я пытался наломать веток, которые я мог бы разжечь от своего фонаря, но столкнулся с гладкими зеркалами и тут вовремя вспомнил, что это только отражение
С наступлением ночи жара не отступила, напротив При голубом свете луны стало еще жарче. Я посоветовал виконту приготовить оружие и не отходить от места нашей стоянки. При этом я не забывал искать пружину.
Вдруг в нескольких шагах от нас раздался львиный рык. Он едва не разорвал нам ушные перепонки.
Он совсем близко, прошептал виконт. Вы его не видите? Вон там за деревьями, в чаще. Если он опять зарычит, я стреляю!
Рык повторился, еще громче и ужаснее. Виконт выстрелил, но я сомневаюсь, что он попал в льва, зато пуля разбила зеркало я увидел это на следующее утро, на рассвете. Ночью нам пришлось довольно долго идти, и к утру мы оказались на краю пустыни, огромной пустыни из песка, камней и скал. Стоило ли выбираться из леса, чтобы попасть в пустыню: я без сил улегся рядом с виконтом, утомившись от поисков пружины, проклятой пружины, которую обязательно надо было найти.
Кстати, сказал я виконту, нам еще повезло, что мы не встретили ночью других зверей. Обычно вслед за львом появлялся леопард, потом иногда слышалось жужжание мухи цеце. Это были довольно простые трюки, и я объяснил господину де Шаньи, пока мы отдыхали перед переходом через пустыню, что Эрик изображает львиный рык при помощи длинного тамбурина; на один его конец натянута ослиная кожа, к которой привязывается струна из кишки, соединенная в центре с другой струной, пропущенной через весь инструмент. Эрику оставалось только потереть эту струну рукой в перчатке, натертой канифолью, чтобы получить рычание льва или леопарда или даже жужжание мухи цеце.
И вдруг мысль о том, что Эрик со своими инструментами может находиться в соседней комнате, подсказала мне выход: вступить с ним в переговоры, ибо, по всей видимости, надо было отказаться от мысли захватить его врасплох. В конце концов, мы хотя бы узнаем, как он собирается поступить с нами. И я позвал:
Эрик! Эрик!
Я кричал сильнее, чем кричал бы в настоящей пустыне, но никто не ответил на мой зов. Вокруг нас во все стороны простиралось мертвое молчание и бескрайняя выжженная солнцем пустыня. Что с нами будет посреди этого жуткого безмолвия?
Мы уже в полном смысле слова начинали умирать от жары особенно от жажды. Наконец виконт приподнялся на локте и показал мне куда-то на горизонт. Он увидел оазис!
Да, там, далеко, почти у самого горизонта, пустыня переходила в оазис, в оазис с водой прозрачной, ледяной водой, в которой отражалось железное дерево. Но это увы! был мираж, я сразу узнал его: самый опасный мираж. Никто не мог бы устоять при виде него, никто Я изо всех сил боролся с искушением и старался не думать о воде, зная, что мысль о том, чтобы утолить жажду, станет последней разумной мыслью в этом аду, за нею наступит безумие и останется только одно: спасительная ветка железного дерева и веревка.
Поэтому я крикнул виконту:
Это мираж! Это мираж! Не думайте о воде! Это снова дьявольская игра зеркал!
Поэтому я крикнул виконту:
Это мираж! Это мираж! Не думайте о воде! Это снова дьявольская игра зеркал!
Тогда он, как говорится, послал меня подальше с моими зеркалами, пружинами, вращающимися дверями и с моим дворцом миражей. Он, разъярившись, заявил, что я сошел с ума или ослеп, раз считаю, что вода, которая плещется там, между таких прекрасных деревьев, ненастоящая вода! «И пустыня настоящая! И лес тоже!» кричал виконт. Уж он-то в этом разбирается он много путешествовал, был во всех странах
И он потащился туда, бормоча:
Воды! Воды!
Рот его был открыт, губы шевелились, как будто он пьет.
У меня тоже приоткрылся рот, и я тоже жадно глотал воображаемую воду
Самое ужасное было в том, что мы не только увидели воду мы ее услышали! Мы услышали, как она течет, журчит Понимаете вы это слово «журчит»? Это слово, которое слышат не ухом, а языком. Язык высовывается изо рта, чтобы лучше слышать это слово.
Потом началась еще более страшная пытка: мы услышали шум дождя, но самого дождя не было! Это было еще одно дьявольское изобретение. О, я прекрасно знал, как Эрик это делает! Он насыпал мелкие камешки в очень узкий и очень длинный ящик, в котором на определенном расстоянии друг от друга установлены были ванночки из дерева и металла. Сыплющиеся сверху камешки, ударяясь друг о друга, производят дробные звуки, напоминающие с жуткой достоверностью! шум сильного дождя.
Надо было видеть, как мы с виконтом де Шаньи, высунув языки, бредем к берегу, возле которого плещется вода. Глаза наши и уши жадно впитывали влагу, но языки оставались сухими и жесткими, как высушенная кость.
Подойдя к стене, виконт лизнул стекло, я тоже лизнул его: оно было раскаленным.
Тогда мы с отчаянным воем стали кататься по полу. Виконт приставил к виску последний оставшийся заряженным пистолет, а я тупо смотрел на валявшийся у моих ног «пенджабский шнурок».
Я знал, для чего в этой третьей картине вновь возникло железное дерево.
Железное дерево ожидало меня.
Но когда я пристально смотрел на «пенджабскую удавку», я увидел нечто такое, от чего меня бросило в дрожь, в такую сильную дрожь, что господин де Шаньи, который уже шептал: «Прощай, моя Кристина», почувствовал это и удивленно уставился на меня.
Я взял его за руку. Потом отобрал у него пистолет, потом на коленках пополз к тому, что увидел.
А увидел я рядом с «пенджабским шнурком», во вмятине в паркетном полу черную шляпку гвоздя, которая сразу привлекла мое внимание.
Наконец-то! Я нашел пружину! Пружину, которая откроет дверь Которая выведет нас на свободу, приведет к Эрику
Я пощупал шляпку гвоздя. Обратил к виконту сияющее лицо. Гвоздь с черной шляпкой поддавался моему нажатию!
А потом
Потом открылась не дверь в стене, а люк в полу.
Из черного отверстия тотчас хлынул свежий воздух. Мы прильнули к черному квадрату, как будто к прохладному животворному источнику. И пили, и жадно глотали этот воздух, упершись подбородком в пол.
Мы все ниже и ниже склонялись над люком. Что ожидало нас в этой дыре, в этой пещере, которая загадочным образом раскрылась пред нами?
Может быть, там внизу вода? Питьевая вода
Я опустил руку в темноту, и рука уперлась в камень, потом в другой, нащупала холодные ступени, спускающиеся в пещеру.
Виконт уже приготовился прыгнуть туда.
Если даже там нет воды, мы сможем скрыться от жарких объятий ужасных зеркал.
Но я остановил виконта, потому что опасался новой ловушки злодея, и, держа в руке фонарь, спустился первым.
Спиральная лестница уходила в бездонную темноту. Ах, благодатная прохлада лестницы и темноты!
Скорее всего эту прохладу давала не система искусственной вентиляции, предусмотренная Эриком, эта прохлада исходила от самой земли, которая на той глубине, где мы находились, насыщена влагой. К тому же неподалеку было озеро.