Вспышки выстрелов вдали были отчётливо видны, вот по ним, постоянно меняя позицию, а точнее, делая шаг в сторону после очередного выстрела, я и бил, и с удовлетворением отмечал, что после этого они замолкают. Всё же винтовку я отлично пристрелял. Парням же я крикнул, чтобы прикрывали наших у моста, и те палили в ту сторону, били по теням и по вспышкам. Снова оживший пулемёт сразу же, как только я заметил это, замолк. Также мне удалось заставить замолчать расчёт другого пулемёта. Вот третий бил не переставая, он для меня в мёртвой зоне был.
Наши настолько увлеклись, что за тылом совсем не смотрели. Да и сержант на это не обращал внимания, в принципе, правильно делал, зная, что у нас там минировано, немцы не полезут, но я всё равно поглядывал.
У моста царила бешеная стрельба. Но вдруг прогрохотало несколько гранатных разрывов, что приглушило пальбу, но потом она вспыхнула снова. Ещё у моста что-то ярко полыхало, и я подозреваю, что это машина с первой зениткой. Расстреляв все обоймы, я отошёл в сторону, сел на ящики, снял каску и, перевернув её, высыпал туда патроны из одного из вскрытых цинков, потом достал из кольца сидор, а из него два запасных магазина к винтовке. Сидор я сразу убрал, а все магазины начал снаряжать. Парни продолжали палить, наш водила подошёл ко мне и стал сгребать из цинка патроны, распихивая их по карманам галифе. Изредка по нашей изувеченной зенитке щёлкали пули. О нас не забыли, и, как я понял, несколько стрелков просто удерживали на месте, чтобы мы не вмешивались. Что наши пулемёты повреждены, они, видимо, догадались.
Торопливо снаряжая магазины и убирая часть в подсумки, а последние два в карманы, я слушал: у немцев работало два пулемёта. У моста наших активных стрелков явно становилось всё меньше. Если сначала строчили три пулемёта, «максим» в дзоте и пара ДП, то теперь стрелял только «максим», остальные, видимо, были подавлены, может, и гранатами забросали, раз немцы смогли подобраться на дальность гранатных бросков. Время полтретьего утра. Я вернулся к стенке капонира и, изредка выглядывая, стал вести огонь. Одного немца точно загасил, остальные после каждого выстрела меняли позиции, и их было очень сложно подловить. Парням я постоянно орал, чтобы тоже перебегали с места на место, и то, что только одного из наших подстрелили, срезали мочку уха, это скорее везение, хотя и позиция у нас отличная, над верхом вала только каски мелькали. А вот с зениткой швах, как я и думал. Ещё и кабина машины, что слегка виднелась, вся побита, ни одного целого стекла.
Я успел всего одну обойму выпустить и как раз снаряжал другую, как вдруг земля дрогнула, меня, будто рукой гиганта, прижало к земле, и донёсся грохот разрыва. У нас земля в капонире осыпалась от тряски, парни очумело головой мотали, но все целые. Сержант первый привстал посмотреть и крикнул:
Моста нет! Взорвали!
Наши или немцы? сразу уточнил я, отряхивая винтовку от пыли.
А я почём знаю?! Наши, наверное, немцам-то мост нужен.
Не факт. Одна шальная пуля и подрыв.
Всяко бывает.
Стрельба стала стихать и вскоре прекратилась. Высматривая противника, я сказал:
Всё, немцы ушли.
С чего ты взял? поинтересовался сержант.
А чего им здесь делать? Моста нет, их цель уничтожена. Точно ушли. Предлагаю оставить пару наблюдателей, а остальным досыпать, чую, день тоже трудный будет, а силы нам ещё пригодятся.
Нашим бы у моста помочь.
Растяжки нужно сначала снять.
Давай снимай, мы с парнями сбегаем до моста, а ты тут на позиции останешься, охранять её будешь, да и нас, если что, прикроешь. Стреляешь ты метко, я видел, вон пулемётчиков заткнул.
Хорошо.
Выбравшись из капонира, волоча на сгибе локтя винтовку, я по-пластунски добрался до растяжки и снял её, к гранате колышки примотал леской и, согнув усики, убрал её в кольцо. Парни сразу ушли, а я собрал остальные растяжки. Разминировав нашу позицию и поглядывая в сторону моста, где отнюдь было не тихо в горевшей машине рвались патроны, ну или рядом, раз огонь добрался до ящиков, так что от разрывавшихся патронов иногда мелькали трассеры, я стал осматривать тела двух немцев, которые подорвались в самом начале боя. Первым делом посмотрел петлицы у диверсантов, оба были в нашей форме, комбинезонов не имелось. У одного пустые петлицы, да и подсумки с магазинами к винтовке, к слову, такой же СВТ, как у меня. У другого в петлицах по кубарю было, младший лейтенант. На ремне только кобура с ТТ и флягой. Я срезал у обоих петлицы, пусть будут. Если что, для отчётности пригодятся. Потом расстегнул ремень у командира, если он вообще командир, и, выдернув его, обмотал вокруг кобуры и фляги, убрал их в безразмерное пространство. Пригодится в будущем. В карманах нашёл пачку сигарет, наших, подавлены слегка и кровью запачканы, зажигалку, часы с руки снял, достал документы, отложил, сдам их командиру. По голенищам сапог прошёлся. Больше ничего у него не было, только острозаточенный нож в руке. Всё забрал. Сапоги побиты осколками, не заинтересовали. У «красноармейца» такие же снял часы, палево, зря немцы их носят, у наших простых бойцов часов отродясь не было. Себя я не считаю. На ремне, кроме фляжки, у бойца ещё и гранатная сумка была, на ощупь внутри «лимонки», да и пехотная лопатка имелась, всё это теперь у меня. Собрал по карманам мелочь, не испачканную кровью, осмотрел винтовку и отшвырнул её повреждена осколками, затвор намертво заклинен. Я только магазин выщелкнул и вместе с ремнём и подсумками убрал в кольцо. В общем, прибарахлился.
Вернувшись на позицию, я стал ожидать возвращения своих, всё так же поглядывая по сторонам. Была мысль посмотреть, что там у реки, по берегам которой передвигались немцы и где я гасил их огневые точки, но далеко. Уже начало светать, так что я рассмотрел с той стороны взорванного моста изрядное количество машин. Ну да, по мосту и ночью одна за другой шли колонны, наверное, немца ожидали, но, когда тот напал, очередная колонна советских войск подошла лишь к моменту окончания боя, поздно, двухпролётный мост через небольшую речку был взорван, и те оказались заперты на той стороне. Что решит их командир, не знаю, скорее всего, будет искать другое место для переправы.
Тут прибежал наш водитель и, запыхавшись, упав рядом со мной, прохрипел:
Амба там нашим.
Что, никто не уцелел? спросил я и, отстегнув фляжку, протянул ему.
Осушив флягу и возвращая её мне, ответил:
Из охраны моста четверо уцелело, те, что ходячие, старший там, тот сержант мелкий, что за диверсантами ходил, которых ты побил вчера. Из наших только Петька Гаврилов из второй роты, да и то ранен. Лейтенанты в дзоте погибли, когда немцы амбразуру гранатами закидали. Месиво там. А кто мост взорвал, никто не знает.
А немцы?
О, их там тоже немало, хорошо их наши постреляли, тел хватает. Сейчас там у колонны сержант с командирами на другом берегу перекрикивается. Спрашивали, что произошло. Что дальше, не знаю, командир к тебе отправил. Они там спорят, что делать дальше. Моста нет, скорее всего, обратно в Кобрин поедем. Надо в мастерские нашу зенитку отправить, может, починят.
Ты смени меня, а я посмотрю. Уже почти рассвело, рассмотреть можно.
Через час подошли наши, двое несли Гаврилова на носилках. Водила, который меня сменил, уже закончил осмотр машины и готовил её к выезду. Повреждения только у кабины, а так машина в порядке. Стёкла он смахнул тряпицей, можно ехать.
Крайнов, что с пулемётами? подходя, первым делом спросил сержант.
Переплавка их спасёт, лениво вставая, ответил я. Кстати, вот документы убитых диверсантов. У каждого по три разных комплекта было.
Он забрал документы, а зенитку решил проверить: забрался в кузов и вынужден был признать, что я прав, пулемёты не восстановить, побита зенитка капитально. Похоже, немец бронебойными по ней садил. Вытирая руки, сержант спустился и стал отдавать приказы. Водитель выгнал машину, мы подняли борта и загрузили в кузов ящики с патронами, только два ненужных остались в капонире да пустые цинки со стрелянными гильзами. Свои вещи закинули и аккуратно положили забинтованного Гаврилова. Он в сознании был, матерился от наших неловких движений. Никто не обратил внимания, что ни моего сидора, ни скатки шинели среди вещей не было, я их в кольцо убрал, чтобы не посеять.
Мы медленно, чтобы не растрясти раненого, покатили к дороге. Парни просветили меня, что сержант задумал. План такой: моста нет, защищать нечего, значит, нужно возвращаться к нашим и доложить. Сейчас у моста возьмём до предела раненых и едем в Кобрин. Сдаём раненых в госпиталь, сообщив, что у моста ещё есть раненые, чтобы машины выслали. А дальше нашу судьбу командиры будут решать, это их работа.
Загружая раненых, я внёс одно рацпредложение: подножки у кабины свободны, и, держась за дверцу, можно ехать стоя, чтобы освободить ещё место для раненого. И так для одного действительно освободили. Я и ещё один из наших, заряжающий, устроились на подножке, и мы медленно покатили в сторону города. Второй заряжающий сидел в кузове, за ранеными приглядывал. Мы четверых смогли взять, больше не помещались, и девять остались у моста на разбитых позициях. Да, и та колонна, что подошла на рассвете, уже отбыла. Тут где-то есть брод, надеюсь, они знают где. Дорога до поста на окраине города заняла чуть больше часа. Вся вода из наших фляг ушла раненым. На посту об уничтожении моста ещё не знали, удивлялись, что колонны прекратили появляться, думали, немцы дорогу перерезали и вот-вот к городу прорвутся, так что привезённая нами информация была к месту, лейтенант, старший обороны, тут же по телефону связался с вышестоящим командованием и передал сведения, которые узнал от нас. А то тут спешная эвакуация шла, чуть ли не до паники дошло.
Дальше поста нас не пустили. Водителю выдали сопровождающего, знающего, где находится медсанбат, и они укатили, а мы устроились на свободной площадке рядом с постом, отдыхая, ведь дорога на подножке серьёзно выматывает, так что нам с напарником требовался отдых, и мы ему были рады. Дали нам всего минут двадцать, пока сюда не приехала пара эмок и три грузовика. Тут же и наш комиссар обнаружился, нашего учебного зенитного дивизиона. Нас построили, и, когда сержант доложил все перипетии ночного боя, генерал-майор, что и прикатил сюда со свитой, похвалил нас, после чего кивнул нашему комиссару, старшему политруку. Дал ему слово. Сначала тот небольшую политинформацию завернул, а вот дальше уже интереснее стало.
Загружая раненых, я внёс одно рацпредложение: подножки у кабины свободны, и, держась за дверцу, можно ехать стоя, чтобы освободить ещё место для раненого. И так для одного действительно освободили. Я и ещё один из наших, заряжающий, устроились на подножке, и мы медленно покатили в сторону города. Второй заряжающий сидел в кузове, за ранеными приглядывал. Мы четверых смогли взять, больше не помещались, и девять остались у моста на разбитых позициях. Да, и та колонна, что подошла на рассвете, уже отбыла. Тут где-то есть брод, надеюсь, они знают где. Дорога до поста на окраине города заняла чуть больше часа. Вся вода из наших фляг ушла раненым. На посту об уничтожении моста ещё не знали, удивлялись, что колонны прекратили появляться, думали, немцы дорогу перерезали и вот-вот к городу прорвутся, так что привезённая нами информация была к месту, лейтенант, старший обороны, тут же по телефону связался с вышестоящим командованием и передал сведения, которые узнал от нас. А то тут спешная эвакуация шла, чуть ли не до паники дошло.