Иррационариум. Толкование нереальности - Ярослав Веров 8 стр.

Дальше. Дальше  проще. Тот же Гера в курсе, что близнецы имеют привычку «выжимать» своих клиентов до упора. Шли они к Дмитрию, а тут им помешали. В «жигулёнок»  и сюда. Выходит Как только близнецы «ушли»  интересно, кстати, как они ушли, свели с ума пару сотрудников по ходу дела?  а, не суть, Гера кинулся ко мне. Значит, около одиннадцати ночи. Теперь всё на свои места становится, и его пустые разговоры, и как он от Тимки шарахался Ждал. Вдруг  объявятся, меня «дожимать». Но  ушёл. Это тоже понятно, ушёл, когда «наружка» подтянулась. Время тянул, даже стихи читать удумал, паршивец.

Тут, правда, нестыковочка. Вышло всё вроде как по-Герыному. Пришли они ко мне. А что «наружка»? Или близнецы отводить глаза умеют? Нет, тут что-то проще. Тоже ждали. А там пересменка, или ещё какой сбой

Липкий озноб прокатился по спине Дмитрия, старлея передёрнуло, он даже одеялом тюремным укрылся. Пришли и дожали. Попал он под их гипноз. Он ведь что Гере обещал? Не лезть. Что сделать должен был, как этих уродов на пороге узрел? Правильно, сигнализировать, звонить. Сам же сколько раз себе повторял: на фиг ему эти козлы не упали! Теперь всё импровизированное «расследование» виделось старлею совсем в ином свете. И близнецы. Так же себя и с пролетарием вели, так же и с Герой. Раз  потеряли интерес, и всё, ищи их. Хорошо хоть без таких последствий. Хотя  вот они, последствия

Наверное, он задремал, потому как очнулся оттого, что кто-то теребил его за плечо.

 Вставай чегевара.

Гера был весь какой-то помятый, глаза красные, взгляд блуждает, будто ищет, за что зацепиться, и не находит, соскальзывает. А ещё в форме и при оружии. Убьёт? Ну, это мы будем посмотреть.

 Ты мне правду правду скажи как другу, не для протокола. Не требую  прошу.

 Гера, друг, да ты присядь. Успокойся.

 Правду!  прохрипел капитан.  Ты с ними имел контакт?!

 Было дело. Утром пришли.

 Хе Прохлопали. Говорил я Симону  не жалей людей, выдели. Спросили тебя?

 Про кто они такие? Спросили. Тебя, значит

Гера расхохотался. Дико, до слёз. Вытащил из кобуры «макарова» и швырнул на стол.

«Рехнулся»,  решил Дмитрий.

 Ты иди.

Гера, наконец, отёр выступившие слёзы, успокоился.

 Куда?  опешил Дмитрий.

 На кудыкину гору! На вот,  протянул пропуск на выход,  я всех отпустил.

 А Симоненков?

 Да насрать на Симоненкова! На всех насрать, понял?!!

Гера отвернулся. И, не поворачиваясь, глухо, не своим голосом добавил:

 Только помни  отсюда,  постучал пальцем по черепу,  отсюда никуда не убежишь.

Дмитрий повертел пропуск  настоящий. Гера бормотал что-то совсем невнятное.

Дмитрий прислушался.

Стихи.

Он отступил к порогу камеры под герыно бормотание.

Спятил. Эх, Геракл Дмитрий двинулся гулким коридором изолятора. Ни души. Он почти дошёл до выхода из корпуса, когда до слуха донёсся короткий треск выстрела. Из «макарова». Он замер. Вернуться? Ясно, что увидит. Но надо. Всякое бывает, и недострелы тоже.

Заглянул в камеру. Лучше бы не заглядывал. Он, конечно, всяких трупов нагляделся, и резаных, и огнестрелов, и висельников, и утопленников, и такого, что лучше вовсе не помнить но то трупы, а это Гера. Товарищ. И пострадавший. А свели его с ума чёртовы близнецы.

Быстрым шагом Дмитрий покинул здание изолятора.

Калитка КПП была нараспашку, дежурного не видать, а на пороге, обхватив голову, сидел человек. Сидел и тоненько подвывал. Дмитрий потянул его за руку, человек обернулся. Пролетарий Хавченко, собственной персоной.

 Юрий Эдуардович? Тоже отпустили?

 Отпустили Туды его мать. Только жить не хочется. Думал, хоть тут разберутся, помогут. Не помогли. А ты кто?

 А я у вас показания в РОВД снимал.

Дмитрий уселся рядом, закурил. Хавченко скривился.

 Не могу. Тошно мне.

 Это почему же?

 Не поймёшь ты. Это ж такое счастье, такое счастье, век бы так. А они ушли  и всё, хрясь, обломись-ка. Только на кой хрен мне такое счастье надо, если только пить да гулять?

 Так ты бы определился, гражданин Хавченко, что тебе надо.

 Так вот то-то и оно  тошно мне. Не хочу быть скотиной.

 А хочется

 Жуть как хочется. Всё бы отдал, чтобы ещё хоть разок. А тут  они, однояйцовые эти. Я к ним  это ж я, Юрик! Я ноги вам целовать буду, у меня руки не из жопы растут, я вам смастерю хоть что, только счастья мне! Счастья!

 А они?

 А они с этим козлом в синей фуражке что-то своё перетёрли и пошли.

 Что-о?  Дмитрий вскочил.  Куда пошли? Когда?

 Да только вот. Вон туда.

Он махнул в сторону улицы Левицкого, застроенной ещё в довоенное время крепкими двухэтажными домами, в основном для семей рабочего класса.

 Тошно мне.

Юрик снова обхватил голову и заскулил. Но Дмитрий его уже не слушал. Он летел с холма, не чуя ног. В этот раз близнецы «взяли» лейтенанта КГБ при табельном оружии.

Глава шестая

Фонари горели через один, по сторонам улицы теснились однообразные двухэтажки, и было как-то непривычно тихо, разве что за открытыми окнами бубнили «говорящие ящики». Дмитрий, не сбавляя ходу, глянул на часы  ого, поспал, однако, пол-одиннадцатого. Чутьё подсказывало  направление верное. Неужели он начал ощущать этих. И ведь не обманулся  бахнуло где-то впереди. «Кажется, я сегодня такое уже слышал»,  подумал опер и припустил шибче.

У подъезда очередной двухэтажки  дом номер тридцать восемь, рефлекторно отметил Дмитрий,  нерешительно переминался крепкий мужик в шароварах, майке и тапочках.

 Что тут у вас?

Дмитрий вынул «корочку».

 Так это, товарищ

 Старший лейтенант.

 Товарищ старший лейтенант,  мужик понизил голос,  из КГБ пожаловали. И к кому? К Андреевым. Нешто они дисиденты какие?

 Вот я и говорю  безобразие,  из подъезда явилась полная тётка, монументально встала, уперев руки в боки.  Врываются, левольвером грозят.

 Цыц, Клава,  цыкнул мужик.

 Так, какой этаж, где окна?  перебил Дмитрий.

 Первый, вот он  зал,  мужик ткнул в освещённое, но занавешенное окно,  а кухня с той стороны. Однокомнатная у них, втроём ютятся, интелехенция

 Так, ждите, я скоро.

Дмитрий метнулся за угол, обогнул дом, считая окна. Вот оно. Хоть тут свезло: в кухне свет погашен, а окно раскрыто. Мягко, не хуже своего Тимура, перебрался через подоконник и приземлился в квартире. Прислушался.

 А потом я отдеру у тебя на глазах твою лярву,  доносился из залы размеренный и оттого страшный голос.

Со своей позиции старлей видел только маленький кусок залы  дальний угол, частично отгороженный от остального помещения шкафом и столиком с рассыпанными оловянными солдатиками. И маячили там ненавистные фигуры близнецов: они с отрешённой тоской взирали на невидимое Дмитрию действо. «За шкафом детская кровать. Чёрт, с голыми руками против пистолета Не покатит!». Дмитрий в полутьме принялся аккуратно выдвигать ящики кухонных столов под размеренный голос из залы.

 После этого перережу глотку твоему ублюдку, а потом ей. И только потом пото-ом придёт твой черёд. Отрежу тебе всё, что у тебя висит. Заставлю сожрать. Что стоишь, дура? Раздевайся и вставай раком! Вот так! Упрись в диван! Проживёшь дольше

Есть! Под руку попался тяжёлый молоток для отбивки мяса. Дмитрий скользнул в коридор, поглядывая на близнецов. Нет, нет им до него дела.

Заглянул в комнату, и включился привычный автопилот. Обезумевший лейтенант нависает над жертвой, покорно принявшей указанную позу. Рука с пистолетом на отлёте, дуло вниз, вторая лихорадочно расстёгивает штаны. Мужчина прикован наручниками к батарее отопления, рот заткнут кляпом, кляп зафиксирован брючным ремнём, затянутым на затылке. На полу обломки штукатурки  пулевое отверстие в потолке. В другом углу  мальчик лет десяти. Не связан. Весь анализ  доли секунды. Ещё секунда  мягкий бесшумный прыжок. Обрывки мыслей: «не по затылку  убью по темечку».

Влажный стук молотка по черепу, короткий всхрап гэбэшника, выстрел  пуля идёт в пол, насильник падает на задницу и, откинувшись на спину, бьётся затылком об пол. Готов. Сонная артерия  пульс есть. Ключ от «браслетов»  на поясе. Пистолет. Дмитрий подхватил с пола какую-то тряпку, не сильно задумываясь, что это трусы хозяйки, сухо бросил, не глядя на неё:

 Одевайтесь, гражданка.

Завернул в трусы пистолет, наощупь поставил на предохранитель, сунул в карман. Ключи. Так, освободить хозяина. Заковать урода. А! Близнецы! Конечно, и след простыл.

 Одевайтесь, гражданка.

Завернул в трусы пистолет, наощупь поставил на предохранитель, сунул в карман. Ключи. Так, освободить хозяина. Заковать урода. А! Близнецы! Конечно, и след простыл.

 Дядя!  вдруг произнёс мальчик.  Это был настоящий маньяк, да?

 Фантомас это был,  ответил Дмитрий.

 Да? А тогда почему он без маски?

 А он в маске. Даже видишь, переодетый. Просто, парень, у него сейчас такая маска современная, что от человеческого лица не отличить. Сечёшь?

Дмитрий подмигнул мальчику.

 Ага,  неуверенно ответил тот.

Мужчина уже освободился от кляпа:

 Агх гх шс спаш си бо

 Супругу пока успокойте, гражданин,  так же сухо бросил Дмитрий.

Женщина сидела в углу дивана, поджав ноги, плотно завернувшись в халат, её била крупная дрожь.

Где здесь телефон?

 Дежурный по Пролетарскому РОВД капитан Сенцов слушает.

 Значит так, капитан. Говорит старший лейтенант Белозёров из Центрального. Давай живо наряд на Левицкого, тридцать восемь.

 Димка! Ты, что ли?

 Ну, я.

Дмитрий в упор не помнил этого капитана, но знакомство сейчас кстати.

 Что там?

 Маньяка взял. И учти, капитан, маньяк  не простой.

Короткая пауза.

 В погонах?

 В погонах, да только не в наших. Сообразил?

 Понял. Звёздочки хоть не крупные?

 Мелкие, наше счастье.

 Понятых готовь.

И дал отбой.

Дмитрий распахнул входную дверь  на лестничной площадке двумя привидениями маялись Клава с супругом.

 Проходите, граждане. Понятыми будете.

Наряд примчал вихрем. Закрутилась обычная следственно-процессуальная чехарда. Дмитрий наскоро настрочил, мол, я, такой-то, такой-то, шёл по частной надобности, услышал и прочее Расписался и попросил прибывшего старшого  целого майора:

 Слушай, друг, устал я, как собака. Пока вы тут будете вошкаться, пусть ваш водила туда-сюда промотнётся, меня на хату подкинет.

 Лады, герой,  буркнул тот.

Заходя в свой подъезд, Дмитрий глянул на часы и снова изумился  одиннадцать с копейками. Неужто прошло всего полчаса? Тогда  забрать Тимку. Германовна, вроде, поздно спать ложится.

 Я это, Дмитрий, сосед ваш!  ответил на встревоженное «кто там» из-за двери.

 Димочка! Вот так сюрприз! Что же вы, голубчик, говорили  надолго? Заходите!