Утром ей показалось: что-то изменилось свет, звук, ощущение от пространства. Она лежала, укутавшись в кокон одеяла, хотя в комнате явно потеплело. Вставать совсем не хотелось. Под одеялом так тепло, уютно, можно снова закрыть глаза, и покажется, что весь этот кошмар просто страшный сон, который приснился ей на полный желудок. Сейчас она проснется, выглянет в окно и увидит свой осенний город прежним, встанет и пойдет варить кашу для Малыша.
Но забыться не получается, и она обреченно поднимается с постели, предполагая, что ее ждет еще одно утро в преддверии наступающей зимы. Скоро поднимутся дети, а может быть, Заика ранняя пташка уже сидит на кухне с книжкой, забравшись на стул с поджатыми ногами. Потом встанет Хулиган, начнет пыхтеть, делая зарядку, самой последней поднимется Каланча, невменяемая до первой чашки чая, и начнется новый день, в котором вопрос «и что же дальше?» опять, скорее всего, останется без ответа.
Она потянулась, нырнула в тапки и подошла к окну. За окном было бело. Первый снег прикрыл нанесенные войной раны, облагородил пейзаж, наполнил светом пространство «Растает скоро, будет грязь», пессимистично подумала Белая и пошла на кухню ставить чайник.
За завтраком решили, что пора готовиться к зиме. Для начала проверить, есть ли у всех зимняя одежда. Запастись консервами, крупами и иными продуктами (в оставленных и вскрытых магазинах полки уже почти опустели). Перенести урожай картошки и других овощей в подпол дома, где живет Отродье, его-то он собирается топить и дальше. Подсобрать то, что осталось на других участках и огородах, часть привезти в квартиру, часть заложить на хранение.
Белая решила остаться с приболевшим Психом дома и сделать уборку: когда вместе живет столько людей, неизбежно образуется страшный бардак. От возможности хоть как-то позаботиться о будущем всем стало легче. Если уж они не могут решить вопрос глобально, то сделать что-то конкретное им по силам. Это воодушевляло, создавало иллюзию, что они управляют хоть чем-то, хоть на что-то могут повлиять; наполняло день смыслом, а тело энергией. Решение простых задач самый верный способ преодолеть уныние.
Отродье встретил их без особого воодушевления, но идею пополнить его подпол одобрил. Перевез мешки с картошкой, которые дети держали в погребе их прежнего дома. На их с Хулиганом участке картошки не было, и большая его часть была залита асфальтом (вероятно, для нескольких машин), но у соседей картошка росла.
К обеду, когда неяркое осеннее солнце все же растопило снег и немного пригрело не успевшую до конца остыть землю, взрослые и Толстый взялись за лопаты. Девочки с Очкариком отряхивали от земли клубни и раскладывали их на клеенку подсушить. Каланча пошла в дом, подтопить печь и сварить картошки проголодавшимся работникам.
Наползавшие сумерки вскоре загнали их к «очагу». Все раскраснелись от работы и свежего воздуха и с удовольствием набросились на молодую картошку с тушенкой. Яблочный компот, сухари и сушки тоже пошли на ура. Раскрасневшиеся лица, хороший аппетит, стук вилок, хруст сушек, негромкий разговор Со стороны посмотреть счастливая большая семья. Наверное, в этот момент они и правда были вполне счастливы, быть может, впервые за долгое время. Но, как часто бывает, сложно ощутить себя удовлетворенным и радостным в тот момент, когда это происходит. Лишь спустя время приходит осознание: вот тогда мы и были счастливы, в тот самый день и час.
Отродье первым уловил звук приближающейся машины. Прислушался, вскочил, метнулся к окну.
Дети, быстро в комнату, а еще лучше в шкаф. Сидите тихо. Ты бы тоже вместе с ними, кивнул он Каланче. Сомнений в том, что прибывшие гости заметили дым топящейся печки и явились не с добром, у него не было. Мерзкие рожи бандитов до сих пор стояли у него перед глазами. Казалось, еще раз увидит задушит собственными руками, теперь уже ничего не побоится. Хулиган мгновенно оказался возле дверей с ружьем в руках. Отродье схватил кочергу. Сгруппировались, замерли.
Хлопок двери машины, стук в калитку, пауза, шаги. Хулигана так и подмывало выскочить наружу, сыграть на внезапности, сбить с толку и стрелять первым. Стук в дверь, негромкий, спокойный, как обычно стучат люди, приходящие в гости. Отродье немного выдохнул: в прошлый раз мародеры не стучали. Значит, скорее всего, это не они.
Эй, хозяева, есть тут кто-нибудь? голос был женский, наверное, даже принадлежал совсем молодой девушке. Шаги в сенях Распахнутая дверь.
Стой! Руки за голову! вскинул ружье Хулиган, заставив замереть двух незнакомцев: молодую девушку в красной куртке с объемным темно-серым вязаным шарфом, почти закрывающим ее плечи, и парня в коричневой дорогой куртке с аккуратной прической и ухоженной современной бородкой. За голову, я сказал!
Отродье опустил кочергу:
Да ладно тебе, они не бандиты. Видно же. Опусти ружье.
Мы не бандиты, нет, улыбнулась девушка, но, судя по вашей реакции, они в городе есть.
А вы кто такие? насупился Отродье. Девчонка что-то слишком выпендривается, даже не испугалась.
Я Валентина, а он Андрей, мой парень. А как вас зовут?
Ну и чего приперлись? вместо ответа продолжал допрос негостеприимный хозяин.
Мы увидели дым, решили, что здесь люди, и не ошиблись! девушка опять улыбнулась так, будто наконец нашла дорогих ее сердцу друзей. Разрешите пройти?
А вы зачем здесь? И вы вообще откуда? на этот раз Хулиган проигнорировал вопрос.
Это важные вопросы, но быстро на них не ответишь. Я вам непременно все расскажу, мы расскажем, да, Андрей? Но, может быть, мы сначала присядем и все обсудим? Может, гостеприимные хозяева даже нальют нам чаю?
Да, мы довольно долго были в дороге, и чай был бы очень кстати, подал голос Андрей, покосился на стол. С сушками.
Проходите, я сейчас, Каланча вышла из комнаты, по голосам догадавшись, что опасности нет. Вряд ли девушка с такой речью могла быть мародером.
Валентина, девушка протянула ей руку, приветливо улыбаясь.
Каланча, ответила она на рукопожатие. Вы присаживайтесь сюда, вот вам чай, недавно вскипел, еще очень горячий, вот сушки. Осталось немного картошки. Ой, секунду
Она вернулась в комнату и освободила из шкафа детей. Те боязливо, но с любопытством заглянули в кухню. Нестройным хором сказали гостям «здрасьте», и Каланча знаком велела им пока идти назад в комнату и найти себе занятие. Взрослые снова сели к столу. Почти совсем стемнело. Пришлось добавить огня в керосинке.
Через полчаса разговоров за чаем Каланча воскликнула:
Предлагаю поехать домой, Белая должна услышать вашу историю! К тому же совсем темно, и безопаснее в это время находиться в квартире.
Засобирались, Толстого и Заику посадили в темно-красную машину ребят («Шевроле Круз» в неплохом состоянии издалека оценил Отродье). Остальные сели в Жука.
Невероятно! воскликнула девушка, как только они остановились возле дома на холме. Это дом, в котором я когда-то жила!
Эти двое приехали к ним с «большой земли». Валентина работала в столичном вузе, преподавала социологию. Она точно знала: в следующую аттестацию, которая должна быть в ноябре, ее не аттестуют: она не приносит еженедельных отчетов о «наблюдении за студентами». Это серьезно снижает ее профессиональные характеристики в главе «забота об усовершенствовании учащихся», а это чуть ли не основной показатель. Ей грозит психиатрическое освидетельствование и помещение в «Центр переквалификации» туда часто направляют сотрудников, не согласных сотрудничать с Правительством.
У Андрея была своя компания по переработке пластиковых бутылок. Пока это был небольшой заводик со скромными объемами, он никого не интересовал. Но как только заводов стало пять, а объемы возросли, к тому же его вторичный пластик в виде особо легкого и крепкого волокна стал закупать Китай, его пригласили в «Комитет по помощи частному бизнесу». Там настойчиво порекомендовали передать производство и технологии государству, добросердечно и щедро разрешив ему остаться управляющим собственных заводов. Он вежливо попросил разрешения подумать три дня. Собрал всю документацию, спрятал ее в укромном месте, выплатил людям зарплату и пособие на месяц вперед, распустил персонал и стал думать о том, куда им с Валентиной податься. У него был загранпаспорт, а значит, он мог уехать. У нее паспорта не было, для нее этот вариант отпадал.
В конце концов девушке пришла в голову идея поехать на какую-нибудь «территорию неблагополучия» и попробовать поселиться там, где их никто не найдет. Про планы превращения этих зон в лагеря они ничего не слышали. Но в списке городов, признанных сначала бесперспективными, а потом и неблагополучными, она увидела город своего детства, от которого у нее остались самые приятные воспоминания. Часть вещей они отдали на хранение друзьям, самое важное загрузили в машину, и вот они здесь.
Сообщение о повторных чистках и переделывании города их удручило, но Валентина оптимистично заявила, что таких маленьких и больших городов десятки. Когда еще у них руки дойдут до местечка, достаточно далекого от обеих столиц? Пока что Правительству есть чем заняться. На «территориях благополучия» счастьем и не пахнет, люди напряжены и напуганы, постоянно с ужасом ждут самых разных аттестаций. Проверки проводятся не только на работе, но и по самым разным поводам: матерей и отцов без конца проверяют на то, как они справляются со своими родительскими обязанностями. Аттестуют гражданскую активность, социальность и коммуникабельность, раздают опросники соседям для выяснения твоего статуса удобного и беспроблемного жильца. Люди живут, по сути, в бесконечном ожидании оценок, отчетов и вердиктов, под угрозой лишиться всего привычного и стать «годными к усовершенствованию».
Их подруга, работающая в одном из таких Центров, рассказывала о частых суицидах среди пациентов и персонала. Некоторые помещенные для улучшения не верят, что из них когда-нибудь сделают «нормальных» и отпустят домой, а сотрудники что справятся с порученной работой. Ведь перед ними стоит невыполнимая задача: все время выдавать «на гора» усовершенствованных людей. Но чем больше они стараются, тем медленнее происходят изменения точнее, их почти нет. Разве что кто-нибудь из «несовершенных» в отчаянии и надежде вырваться сделает вид, что меняется в нужном направлении. Но показывать стабильный высокий результат усовершенствованного навыка они все равно не могут, поэтому остаются на месте. А за невыполнение планов и низкие показатели сотрудника Центра обычно дисквалифицируют и направляют известно куда.