Энтони Ланкастер, представился массивный парень, занявший нары над Пестрецовым. Студент.
Рудольф Сименс, отозвался Родим ему в тон. Временно безработный.
Это рассмешило Энтони, и он заколыхался у себя наверху от беззвучного хохота. Да уж, на отсутствие работы они теперь едва ли могли пожаловаться.
Я-то понятно, сказал Песец, сделав вид, что разозлился. А тебя каким ветром сюда занесло?
Ну Ланкастер сделал неопределенный жест. Думал подработать между семестрами, чтобы на общежитие хватило Вот и подработал.
И чего теперь дальше думаешь?
А чего тут думать? Приключение же!
Родим с сомнением посмотрел на него, но парень, кажется, не шутил. Похоже, он был именно из той породы современных американцев, которые в случае любого осложнения свято верят в скорое прибытие доблестной кавалерии с грузом сосисок и бухла. А пока кавалерия задерживается, можно расслабиться и получать удовольствие от ситуации.
Эу, снежки! Ужин приехал, мать вашу!
Песец осторожно высунулся в проход, по которому двое негров несли большой и помятый металлический термос. Третий, шедший рядом, изо всех сил колотил по нему черпаком, пронзительно выкрикивая:
Снежки, подъем! Никто не спи ни фига!
Как и обещал Малик Мусонбе, на ужин давали омерзительную белково-протеиновую смесь. Родим безропотно взял котелок, наполненный расползающейся сизой кашицей, и молча принялся за еду: приходилось ему питаться дрянью и похуже, а протеиновая масса хотя бы насыщает и дает организму силы.
Как ни странно, Энтони ел столь же безропотно, даже жадно: видно, за время, проведенное здесь, он уже убедился, что сосиски и пиво теперь случатся не скоро. А вот новобранцы-австралийцы с соседних нар, еще не успевшие забыть вкус нормальной еды, насколько мог заметить Песец, глухо ворчали и оставили свои порции практически нетронутыми.
Идиоты, прокомментировал Ланкастер, облизывая ложку. Завтра ноги таскать не смогут. Эй, оззи! позвал он соседа со своей койки. Ты это будешь доедать? А то давай мне, я доем Что?! окрысился он, поймав пристальный взгляд Сименса. Я большой, мне много пищи нужно! Для поддержания жизнедеятельности, что называется. А эти черные му кха достойные охранники, в смысле не учитывают разницу в комплекции при раздаче питания. Приходится помогать себе самому
Ненасытный Энтони сумел собрать в сумме примерно три дополнительные порции, после чего быстро прикончил их и блаженно завалился на свое место. Но ненадолго: видимо, после сытного ужина и небольшого отдыха ему хотелось заполнить остававшиеся на данный момент пустыми уровни пирамиды Маслоу.
А ты, между прочим, симпатичный, приятель, сказал Энтони, кокетливо свесив голову с верхнего уровня нар. Очень секси. Ты вот что: можешь залезть ко мне, если хочешь. Или давай я спущусь
Родим хмыкнул.
Про то, что я симпатичный, ты моей телке расскажи, проговорил он, прикрывая глаза. Она мне все уши прожужжала, что я типичное квазимодо и со мной невозможно по улице пройти, чтобы не освистали.
Не, ну серьезно! возмутился студент. Давай займемся крепкой мужской любовью. Как мужественные древнегреческие воины! Хочешь, ты меня, хочешь, я тебя Мне, в принципе, без разницы.
Намеков ты не понимаешь, вздохнул Песец. Хотя намек был совершенно прозрачный, про телку-то. Ну, хорошо, попробуем по-другому. Видишь ли, коллега, дело в том, что в сексуальном плане я как бы играю за другую команду
Чего? удивился Ланкастер. Ты что, тупое гетеросексуальное быдло, что ли?
Не знаю, как насчет тупого, это не мне судить, но гетеросексуальное определенно. Пестрецов отвернулся к стене.
Вот и зря, недовольно заметил Энтони. Баб-то у нас забрали и неизвестно теперь, когда отдадут. А сексуальную нужду терпеть никак нельзя, это вредно. Она в числе важнейших человеческих потребностей
Это вас теперь так в университете учат? поинтересовался Родим, не открывая глаз.
Ну. Энтони ткнул пальцем в длинный ряд нар, на которых тут и там происходило любострастное однополое копошение. Вон, посмотри! Нормальные люди вовсю удовлетворяют свои базовые потребности.
Нормальные люди вообще-то пытаются заснуть, чтобы завтра не упасть от переутомления с электрической пилой в руках, лениво возразил Песец.
Вот ты клоун! Мормон, что ли? Студент неодобрительно фыркнул, но голову убрал.
На следующее утро не выспавшихся из-за интенсивного удовлетворения базовых потребностей белых рабов снова выгнали на работу в лайнер.
Ты меня держись, велел Родиму Энтони Ланкастер, видимо, еще не потерявший надежду заманить симпатяшку Рудольфа на свой ярус нар. Я большой, да и все правила здесь уже знаю. Никто тебя со мной не тронет. Разве что охраннички Но это уже фактор в любом случае непредсказуемый и неотвратимый, как стихийное бедствие. Когда черный хозяин велит прыгать, то выбора у нас нет. Вопросы допускаются только в одной области: насколько высоко угодно черному господину?..
Спасибо, бра, серьезно отозвался Сименс, осторожно перешагивая через нагроможденные на полу груды металлического лома. Я это очень ценю.
А вот это лучше сразу брось, поморщился студент. Отвыкай. «Бра», «браза», «бро», «ман», «нигга» так только черным братьям можно друг к другу обращаться. За «ниггу» можешь вообще сразу бан схлопотать. Так что следи за языком
Боб Цимбо, вышедший на свое первое дежурство, стоял с плазмометом на решетчатом помосте на следующем уровне ангара прямо у них над головами. При желании он даже мог плюнуть им на головы. Впрочем, желания особого не было.
Напарником у него был сегодня матерый растаман с множеством косичек-дредов на черепе.
Йоу, ман! Джа над нами! поприветствовал Боба напарник, едва завидев в коридоре.
Джа Растафара! машинально откликнулся Цимбо.
Холи Пиби! обрадовался растафарианец. Да ты из наших!
Ну, не то чтобы прямо вот из ваших, рассудительно проговорил Боб, но всячески одобряю и поддерживаю.
В любом случае хорошо. Даже если ты вообще не из наших и ни черта не поддерживаешь. Всякому черному брату душа ликует
Тогда Боб аккуратно задал вопрос, который, во-первых, должен немедленно задать всякий уважающий себя чернокожий, встретив растафарианца, и во-вторых, сразу сердечно располагает всякого растафарианца к тому, кто задает такой вопрос:
Эй, нигга! Курнуть-то есть, что ли?
Ха! Спрашиваешь! снова обрадовался растафарианец. У настоящего расты всегда есть курнуть. Сенсимилью будешь?
Спрашиваешь! в свою очередь воодушевился Боб.
Я не спрашиваю. Я тебя дразню Раста горько вздохнул. Где же в этой дыре взять сенсимильи?.. Увы, только банальная мэри-джейн.
Тоже неплохо в общем-то осторожно заценил Цимбо, пытаясь сообразить, нет ли и тут какого подвоха.
Ну, кто бы спорил. Я не стану, развеял его сомнения растаман, щедро отсыпая в ладонь новому приятелю означенной «мэри-джейн», в испаноязычной транскрипции широко известной как «мари-хуана». Одна любовь вокруг, только Джа над нами!
Джа даст нам всё, благоговейно подтвердил Боб, у нас больше нет проблем.
Меня Дензел зовут, совсем разомлевший от счастья растафарианец протянул лапу для рукопожатия, но все же дождался, пока щедро одаренный скрутит себе папироску. Дензел Шоладеми.
Боб Цимбо, представился одаренный, сунув самокрутку в рот, прикурив и отчаянно запыхав ароматным дымом.
Боб Цимбо, представился одаренный, сунув самокрутку в рот, прикурив и отчаянно запыхав ароматным дымом.
Они обменялись крепким рукопожатием.
Ну, че у вас тут почем? бодро поинтересовался Боб. Как, мягко говоря, поживаете?
Да че
Почувствовав, что пауза немилосердно затягивается, Цимбо с удивлением посмотрел на собеседника. Глаза у того были пусты, как два пересохших колодца, он глубоко погрузился в себя, как это постоянно бывает с регулярными травокурами. Боб скромно подождал ответа, потом помахал ладонью перед лицом Шоладеми. Тот медленно поднял на него безразличные глаза словно с трудом всплыл с огромной глубины.
Многие иностранцы, которых встречал Казимир, бахвалились тем, что их любимый каннабис якобы гораздо полезнее табака и алкоголя. Много встречал он таких восторженных идиотов-пыхарей во время операций в демократических мирах и насмотрелся на их специфическую заторможенность и неадекватность в абсолютно трезвом состоянии. Витковский со своей стороны полагал, что любой яд вреден, особенно если не придерживаться тезиса одного древнего мудреца: «Ничего не слишком!» Но если современная медицина легко восстанавливала клетки печени и сердечной мышцы, поврежденные алкоголем, то высушенный каннабисом мозг восстановлению до сих пор не подлежал.
Нормально тут у нас, че, отозвался раста Дензел, еще раз внимательно выслушав вопрос. Не жалуемся. Жаловаться смертный грех, вот че. Ты лучше вот чего расскажи Ты правда у русских рос?
Ну.
Вот и расскажи, ман, че у них там почем. Интересно же. Правда, что они водку глушат, как мы колу?
Всякое бывает, пожал плечами Боб. И такое тоже.
Неудивительно для расистов, констатировал Шоладеми. Крепкий алкоголь изобретение расистов. Говорят, русские лютые расисты. У них черных всего около полпроцента населения, слыхал? Это же какой-то позор! Как ты там выжил вообще, черная обезьяна?!
Полпроцента это только потому, что русские не запятнали себя веками колониализма, авторитетно пояснил Цимбо. В отличие от наших белых друзей из демократических миров, у которых теперь живет огромное количество потомков черных рабов.
Точно, русские тебя воспитали! засмеялся раста. Раз ты за них так впрягаешься
Зачем впрягаюсь? удивился Боб. Говорю как есть. Меня там никто ни разу черномазым не назвал, а на Буше Младшем я только и слышал шипение в спину Бытовой расизм, ёпта!
Как ты вообще попал-то к ним, макака бешеная? Цыгане украли в детстве?
Елки, ман! Я эту историю вчера целый вечер рассказывал в кают-компании то одному, то другому, то всем сразу. Ты где был-то?
Валялся в укурке, признал Дензел. Ну, чего тебе, лишний раз языком шевельнуть в падло для черного брата?!
Да в общем-то нет, согласился Цимбо. Короче, такие дела. Папу моего, доблестного майора американского космического флота, русские сбили в очередном пограничном инциденте. Он еще был жив в спасательной капсуле своей рубки, в обломках истребителя. Но наши его бросили, даже не попытались уточнить, нет ли выживших. А русские уточнили. Спасли и выходили. А потом хотели отдать Соединенным Мирам, как бы в знак доброй воли, когда началась очередная разрядка. Но папа уперся рогом и уезжать из Империи отказался категорически. Случилась у него такая, знаешь, переоценка ценностей. Угрожал покончить с собой, если отдадут. Да и матушку мою уже встретил к тому времени Тоже черную, между прочим, только русскую. Из той самой половины процента. В общем, император в итоге заявил, что подданными своими не разбрасывается. Там я и родился