Рейх пришел в себя. Кровь, перед тем словно сбитая в комки, снова запульсировала в его венах. В три прыжка он достиг двери, выбежал наружу и устремился в картинную галерею вниз по ступеням. Там было пусто, но дверь, ведущая на крытый мостик, еще закрывалась. И тишина. Тревоги не подняли. Сколько еще у него времени, прежде чем она переполошит своими воплями весь дом?
Он пронесся по галерее и ворвался на крытый мостик. Там царила непроглядная тьма. Он побрел вперед, достиг новой лестницы, ведущей в музыкальный салон, и там снова перевел дух. Все еще тихо. Нет сигналов тревоги.
Он спустился по лестнице. Темнота и тишина ужасали. Почему она не кричит? А где она вообще? Рейх пересек салон в направлении западной арки и по шелесту фонтанов понял, что стоит на краю главного зала. Где девчонка? В темноте и безмолвии где она может оказаться? А пушка! О, боже! Треклятая пушка
Его тронули за руку. Рейх тревожно дернулся. Тэйт прошептал:
Я тут рядом стоял. У вас ушло ровно
Ах ты сучонок! взорвался Рейх. Там была его дочь. Ты почему не
Тихо, скомандовал Тэйт. Дайте я прощупаю.
Спустя пятнадцать секунд обжигающего молчания он начал трястись. И простонал полным страха голосом:
О, боже. О, боже мой
Его ужас послужил катализатором; к Рейху вернулось самообладание. Он снова стал мыслить связно.
Заткнись, прорычал он. Это еще не Разрушение.
Рейх, тебе придется и ее убить. И ты
Заткнись. Сначала найди ее. Прочеши дом. Ты знаешь от меня ее мотив. Нашарь его. Я буду у фонтана. И в темпе!
Он отшвырнул Тэйта и побрел, спотыкаясь, к фонтану. Перегнувшись через яшмовый край, омыл пылающее лицо. Как выяснилось, бургундским. Рейх вытерся, не обращая внимания на глухую возню с другой стороны. Вероятно, там кто-то неведомый или неведомые тоже в ванне из вина.
Он стал быстро размышлять. Нужно найти и убить девчонку. Если пушка еще будет при ней, когда Тэйт ее обнаружит, можно использовать оружие. А если нет? Тогда что? Задушить ее? Нет. Фонтан. Под шелковым халатиком на ней ничего нет. Его можно сорвать. Ее найдут утонувшей в фонтане примут за какую-нибудь гостью, слишком долго купавшуюся в вине. Но нужно действовать быстро быстро быстро. Прежде чем окончится долбаная игра в «Сардинки». Где Тэйт? Где эта девка?
Тэйт вернулся, спотыкаясь во тьме и тяжело дыша.
Ну?
Она скрылась.
Ты не так долго отсутствовал, чтобы прочесать дом. Если думаешь меня провести
С какой стати? Мы с тобой тут повязаны. Говорю тебе, ее мотива нигде в доме не чувствуется. Она сбежала.
А кто-нибудь заметил ее исчезновение?
Нет.
О, господи! Сбежала!
Нам лучше тоже сделать ноги.
Да, но сбежать мы не можем. Как только выберемся отсюда, у нас будет в распоряжении вся ночь, чтобы отыскать ее, но нельзя уйти так, словно ничего не произошло. Где Позолоченная Мумия?
В проекционном зале.
Передачу смотрит?
Нет. Они там все еще в «Сардинки» играют. Набились, как сельди в бочку. Мы почти последние тут по дому бродим.
Одни во тьме, да? Ну хорошо.
Он сгреб Тэйта за трясущийся локоть и поволок в сторону проекционного зала. На ходу он жалобно выкрикивал:
Эй А где все? Мария! Ма-ри-я-а-а! Где все?
Тэйт истерически всхлипнул. Рейх грубо встряхнул его:
Войди в роль! Мы через пять минут отсюда выберемся. Потом начинай беспокоиться.
Но если мы тут застрянем, то девчонку разыскать не получится. Мы
Мы не застрянем. Прописные истины, Гас: дерзость, отвага, уверенность в себе. Рейх толкнул дверь проекционного зала. Там было темно, однако чувствовался жар множества тел. Эй! позвал он. А где все? Я один.
Ответа не было.
Мария? Я один в темноте.
Зароптали, потом разразились смехом.
Мой дорогой, дорогой, дорогой! отозвалась Мария. Ты все самое интересное пропустил, мой дорогой.
Мария, ты где? Я пришел пожелать тебе спокойной ночи.
Ой, только не говори, что уходишь
Извини, дорогая. Уже поздно. Мне завтра кое-кого взять в оборот надо. А ты где, Мария?
Поднимайся на сцену, дорогой.
Рейх прошел между кресел, нашарил ступени и поднялся на сцену. Почувствовал спиной холодный периметр проекционного шара.
Порядок! сказал чей-то голос. Попалась рыбка. Свет!
Белый свет излился из шара и ослепил Рейха. Гости, рассевшиеся в креслах вокруг сцены, сперва разразились смехом, потом разочарованно зашикали.
Бен, ах ты обманщик! возмутилась Мария. Ты одет. Так нечестно. Мы тут всех остальных застукали в чем мама родила.
Как-нибудь в другой раз, милая Мария. Рейх простер руку и начал исполнять грациозный прощальный поклон. Мое почтение, мадам. Благодарю за И осекся в изумлении. На блестящем белом манжете его костюма яростно запылало красное пятно.
В ошеломленной тишине Рейх видел, как появляется второе, потом третье красное пятно. Он отдернул руку, и красная капля упала на сцену перед ним; за нею последовал медленный, неумолимый поток блестящих алых капель.
Кровь! завизжала Мария. Это кровь! Там кто-то наверху истекает кровью. Бен, ради бога ты не можешь меня сейчас оставить. Свет! Свет! Свет зажгите!
6
В половине первого ночи чрезвычайный полицейский патруль прибыл в Бомон-Хаус по сигналу из окружного участка. GZ. Бомон. YLP-R, что в переводе на человеческий язык означало: Противозаконное действие или уклонение в Бомон-Хаус, Парк-Саут, 9.
Без двадцати час ночи явился капитан участка на Парк, получив сообщение от патрульных: Преступление, возм. AAA.
В час ночи к Бомон-Хаусу прибыл Линкольн Пауэлл, отреагировав на звонок переполошившегося помощника инспектора:
Пауэлл, говорю вам, это ААА. Чтоб мне провалиться. Из меня и дух вон, честно признаюсь. Не знаю, страшиться этого или благодарить судьбу, но одно знаю: никому из нас с таким не справиться.
Почему?
А вы сами посмотрите, Пауэлл. Убийство есть аномалия. Лишь носитель искаженного телепатического мотива может причинить смерть посредством насилия. Правильно?
Да.
Именно поэтому уже больше семидесяти лет не случалось успешного ААА. Нельзя просто так взять и выйти на улицу с искаженными телепатемами, замышляя убийство, и остаться незамеченным. Шансов на это примерно столько же, сколько остаться в толпе неузнанным человеку с тремя головами. Вы, щупачи, обязательно выловите такого еще прежде, чем он возьмется за дело.
Мы пытаемся если вступаем с ними в контакт.
А щупачьих фильтров нынче столько расплодилось, что у обычного человека практически нет шансов избежать контакта с вами. Нужно жить отшельником, чтобы это получилось. Каким образом отшельник мог бы совершить убийство?
А и вправду, как?
Убийство это, несомненно, было тщательно спланировано и тем не менее никто не заметил убийцу. Не доложил о нем. Даже личные секретари-щупачи Марии Бомон. Значит, отмечать было попросту нечего. Убийца, очевидно, демонстрировал безобидный телепатический мотив но при этом оставался достаточно ненормален, чтобы совершить преступление. Не понимаю, как разрешить такой парадокс.
Ясно. Какие у нас перспективы?
В этом деле чертовски много неувязок, их и нужно прояснить первым делом. Во-первых, мы не знаем, как был убит дКуртнэ. Во-вторых, исчезла его дочь. В-третьих, кто-то вычеркнул из жизни охранников дКуртнэ целый час, и мы не понимаем, как. В-четвертых
Хватит. Я выезжаю немедленно.
Большой зал Бомон-Хауса был залит режущим белым светом. Повсюду кишели полицейские в форме. Суетливо, как жуки, бегали лабораторные техники-криминалисты в белых халатах. В центр зала согнали гостей вечеринки (одетых), и они топтались там, подобно стаду перепуганных бычков на бойне.
Пауэлл, высокий и худощавый, в черном смокинге с белой манишкой, спускался по восточному эскалатору навстречу волне враждебности. Он быстро отреагировал, потянувшись к разуму Джаксона Бека, полицейского инспектора, эспера-2:
Как тут дела, Джакс?
Как сажа бела.
Переключившись на неформальный полицейский жаргон перепутанных образов, инвертированных смыслов и личных символов, Бек продолжил:
Как тут дела, Джакс?
Как сажа бела.
Переключившись на неформальный полицейский жаргон перепутанных образов, инвертированных смыслов и личных символов, Бек продолжил:
Тут щупачи. Внимательней
За микросекунду он ввел Пауэлла в курс дел.
Ясно. Хреново. А зачем вы их туда согнали? Что-нибудь инсценируете?
Ага. Сыграем в хорошего и плохого полицейских.
А это необходимо?
Эта толпа прогнила изнутри. Они избалованы. Коррумпированы. Они ни за что не пойдут на добровольное сотрудничество. Придется прибегнуть к какому-нибудь трюку, чтобы вытянуть из них хоть что-то; а в нашем случае такое попросту неизбежно. Я буду плохим полицейским, а ты хорошим.
Правильно. Отлично. Начинай запись.
На полпути вниз Пауэлл остановился. Усмешка сбежала с его губ. Дружелюбие испарилось из глубоко посаженных темных глаз. На его лице возникло выражение шокированного возмущения.
Бек! отрывисто бросил он. Голос его разорвал гулкую тишину зала. Тишина была полной. Все глаза повернулись к нему.
Инспектор Бек обернулся к Пауэллу и с вызовом ответил:
Здесь, сэр.
Это вы тут главный, Бек?
Я, сэр.
Так-то вы себе представляете нормальное расследование? Согнать невиновных людей в кучу, словно скот?
Они не то чтобы невиновные, огрызнулся Бек. Тут человека убили.
Бек, в этом доме все невиновны, пока не будет установлена истина, и обращаться с ними надлежит как можно вежливее.
Чего-о? фыркнул Бек. С этой лживой шайкой? Как можно вежливее? С этими гнилодушными и порочными великосветскими гиенами?
Как вы смеете?! Извинитесь немедленно.
Бек глубоко вздохнул и сердито сжал кулаки.
Инспектор Бек, вы меня слышите? Немедленно извинитесь перед присутствующими.
Бек зыркнул на Пауэлла, но обернулся к наблюдавшим за ними гостям.
Извините, буркнул он.
И предупреждаю вас, Бек, бросил Пауэлл, если что-нибудь в этом роде повторится, я вас разжалую. Отправитесь обратно в сточную канаву, откуда выкарабкались. А теперь проваливайте, чтоб духу вашего тут не было.
Пауэлл спустился в зал и улыбкой приветствовал собравшихся. Внезапно с ним случилась новая резкая перемена. Нечто неуловимое в его манере наводило теперь гостей на мысль о том, что в глубине души он таков же, как они. Даже в произношении проскальзывали модные вольности.
Леди и джентльмены, конечно, я вас всех знаю понаслышке. Сам я не столь известен, поэтому позвольте отрекомендоваться: Линкольн Пауэлл, префект психотического отдела полиции. Префект. Психотического отдела. Старинные термины, гм? Не будем ими себя отягчать. Он двинулся к Марии Бомон, протягивая руку. Дорогая мадам Мария, сколь волнующее завершение возымел изысканный вечер, устроенный вами. Я вам всем завидую. Вы войдете в историю.