Но тогда как это понимать? Почему стало два с половиной миллиона?
Не знаю, Саша. Придётся со всеми этими чудесами разбираться на Земле. Надо возвращаться. Потом, обращаясь к Виктору:
Витя, свяжись с диспетчерами космопорта, сообщи, что мы возвращаемся.
А как же эксперимент? спросил Виктор
Эксперимент мы, считай, уже профукали. Пока во всём не разберёмся, продолжать полёт нельзя. Ты же сам видишь, что творится какая-то чертовщина.
Вижу. В самом деле чертовщина. Особенно фокус с лифтом и эти руки, которые оттуда лезли.
Виктор одел на голову гарнитуру5 и, нажав ключ передачи, вызвал ЦУП:
Я «Прометей-2». Вызываю центр управления Цветочный.
Прошли 20 секунд, за которые радиосигнал должен был преодолеть расстояние от звездолёта до Земли и обратно; прошло тридцать, сорок секунд; прошла минута. Мы напряжённо ждали ответа, но ЦУП не отвечал. Виктор ещё несколько раз попытался вызвать центр управления бесполезно, ответа не было.
Странно, сказал Борис. Не понимаю, почему они молчат. Ладно, продолжай вызывать. Саша, это уже Заварзину, летим к Земле и на посадку.
Досадно было возвращаться, но ничего другого в нашей ситуации не оставалось. Рич поднялся из кресла около пульта системы навигации и пересел в кресло в секторе контроля времени. Мы снова расселись по местам и Заварзин, развернув Звездолёт, повёл его к Земле.
Данилка продолжал спать в кресле. «Хоть бы ремнём пристегнулся. Хотя ему-то зачем? Ему и так ничего не угрожает вот она, великая сила магии». Я, глядя на то, как сладко он посапывает в кресле, подумал: «Соня-засоня. Думал, что раньше нас определишь точку выхода. У нас быстрее получилось».
Земля приближалась. Её изображение постепенно заполняло весь экран переднего обзора. Ещё пятнадцать секунд, и мы вошли бы в верхние слои атмосферы, но
Торможение было резким. Компенсаторы ускорения опять не сработали (значит всё-таки есть неисправность, которую никто не заметил при подготовке к старту). Мы не вылетели из кресел только благодаря пристяжным ремням. Данилка не был пристёгнут, поэтому по инерции вылетел из кресла. Звездолёт начал разворачиваться в космос, выходя на околоземную орбиту.
Упав на пол, Овсянников проснулся, поднялся с пола и, оглядевшись по сторонам, закричал:
Дядя Боря! Что вы натворили!.. Не понимаю, как вам вообще это удалось.
А что не так? спросил Варданян.
Сейчас сами всё поймёте, ответил Данилка Сергею.
Одновременно раздался голос «Сократа»:
Внимание! Аварийная ситуация! Посадка в автоматическом режиме невозможна. Не могу синхронизировать координаты и время. Вывожу корабль на орбиту.
О! Дьявол! воскликнул Рич. Хроноскоп сошёл с ума, он показывает какую-то ерунду!
Я знаю, что он показывает, сказал Данилка. Он показывает шесть часов семнадцать минут по московскому времени. А ещё он показывает двадцать третье июня тысяча девятьсот сорок второго года.
Как ты угадал?! удивился Рич.
Ничего я не угадывал. Я же не гадалка. Сейчас на самом деле такая дата и такое время. Хроноскоп исправен. Другие хроноскопы покажут то же самое.
Варданян вскочил с кресла и бросился в сектор контроля времени. Включил второй и третий хроноскопы, через секунду кричит оттуда:
Всё точно! Они показывают то же самое!
Не может быть произнёс Борис. Не могли же мы попасть в прошлое.
Не могли, согласился Данилка, но попали вашими гениальными стараниями. Не понимаю, как вам такое удалось.
Голос «Сократа»:
Корабль выведен на околоземную орбиту с неопределяемыми параметрами.
В отсеке управления снова погасли все экраны.
Мы столпились в секторе контроля времени. То, что мы видели, было полным абсурдом. Все три хроноскопа, как сговорились. Они показывали тысячу девятьсот сорок второй год первую половину прошлого века. Не могли же они все разом сбиться, причём совершенно одинаково. Кстати, внутренние часы на звездолете показывали правильное время.
Варданян включил просмотр записи показаний хроноскопов. На экране монитора сектора контроля времени поползли кривые графиков. Сначала они шли, как и должны идти, но в каком-то месте резко обрывались и дальше снова шли плавно без разрыва.
Варданян включил просмотр записи показаний хроноскопов. На экране монитора сектора контроля времени поползли кривые графиков. Сначала они шли, как и должны идти, но в каком-то месте резко обрывались и дальше снова шли плавно без разрыва.
После недолгих раздумий, Борис сказал нам, что всё равно здесь мы с этим не разберёмся, что надо идти на посадку. Он сказал, что разберёмся с этим в научном центре. Данилка сказал ему, что мы не разберёмся:
Почему? спросил Борис.
А потому, что там нет никакого научного центра, ответил Овсянников.
«Сократ», отследив наши разговоры, задал вопрос:
Перевести корабль на ручное управление?
Да, конечно, ответил «Сократу» Борис, включай ручное.
Глава 8. Аварийная посадка
Мы быстро снижались. Заварзин вёл звездолёт почти вслепую, потому что за пять минут до приземления снова отказала аппаратура навигации. Мало того, погасли все экраны внешнего обзора, кроме заднего экрана. Представляете? Заварзин ориентировался только по поставленному на пульте зеркалу, в котором отражался экран, расположенный за его спиной. Естественно, что всего, что находилось впереди звездолёта, он не видел. Если бы не его опыт космолётчика, не знаю, как бы мы вообще приземлились.
Было ясно, что мы приземлимся не в Цветочном, а чёрт знает где. Впрочем, это уже не имело значения, потому что хуже было другое: не было связи с ЦУПом6. И это ещё полбеды, но дело в том, что связи не было вообще ни с кем. Виктор вызывал космопорты Москвы, Киева, Владивостока, Хьюстона, Пекина, Токио в ответ был слышен только треск от дальних грозовых разрядов.
Звездолёт, можно сказать, рухнул в лес. Да уж мягкой посадкой это не назовёшь. Хорошо ещё, что в этот раз не отключилась система компенсации ускорения, поэтому мы не ощутили удара о землю. Звездолёт повалил вековые сосны, оставив за собой просеку длиной не меньше трёх километров.
После посадки Виктор снова и снова пытался вызывать ЦУП. Данилка уже не раз пробовал объяснить ему и всем нам, что это бесполезно. Он был прав. Ответа не было. Можно было подумать, что это была не Земля, а необитаемая, планета.
Рич даже подумал, что на Земле произошло что-то ужасное. Он предположил, что человечество погибло из-за страшной катастрофы. Он так и сказал нам об этом. Да, это было похоже на правду.
Но связи не было не только с земными службами. Мы пытались установить связь со спутниками навигации, чтобы определить, где мы находимся. Нет, не получилось. ГЛОНАС тоже не отвечал.
Не знаю, почему никто не хотел принять за истину показания хроноскопов и то, что говорил Овсянников. Наверное, всё дело было в нашем шоковом состоянии. Наше сознание просто не желало принять невозможное.
Витя, поищи на других частотах, посоветовал Борис. Попробуй на длинных волнах. Там работают связные радиостанции службы Всемирного Времени. Свяжись хотя бы с ними и попроси сообщить о нас в ЦУП.
Виктор включил автоматический поиск маяков, и Это был шок покруче показаний хроноскопов. Хроноскопам можно было бы и не поверить: мало ли что могло сбить их показания. А вот то, что доносилось из динамика Я даже стал подозревать, что мне это снится или что я сошёл с ума.
Мы все столпились в секторе связи и слушали то, что доносилось из динамика.
На какой частоте передача? спросил Борис.
Вот, посмотри сам, сказал Виктор, развернув пульт экраном к нам.
Может, это радиопостановка? предположил Игорь. Вадим возразил:
На длинных волнах радиовещание не ведётся уже лет двадцать.
Раньше, сказал Борис, очень давно, на этой частоте работала первая программа радиовещания Советского Союза.
Она и работает, сказал Данилка. Борис говорит:
Ты продолжаешь утверждать, что мы попали в прошлое?
Дядя Боря, я не знаю, почему все вы не хотите принять за истину то, что уже очевидно.
Данил, это же невозможно.
Я знаю, что невозможно, но сейчас действительно тысяча девятьсот сорок второй год.
Из динамика в подтверждение Данилкиных слов продолжал звучать голос Юрия Левитана. Легендарный диктор сообщал: «Внимание, говорит Москва. Передаём сводку Совинформбюро. Вчера, двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок второго года, используя численное превосходство, немецко-фашистские войска вновь перешли в наступление на участках линии фронта севернее и южнее Москвы»
Когда сводка закончилась, отсек управления заполнила мелодия тех военных лет:
«Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой»
Виктор выключил динамик и, одев наушники, продолжил поиск радиостанций. Вообще-то, теперь всем уже была понятна бессмысленность этого поиска. Не оставалось никаких сомнений в том, что Данилка прав, что хроноскопы исправны.
Что же теперь делать? чуть слышно проговорил Борис.
Собирать информацию, ответил Данилка.
Какую и зачем?
Я пока не знаю, какую, но надо искать выход.
Выход? А он есть? Ведь мы в прошлом. Ты сам это утверждаешь. Как мы вернёмся в наше время?
Из прошлого в будущее?
Да, из прошлого в наше время.
Вот из будущего в прошлое невозможно, но вы и это смогли сделать. А назад запросто. Нужно просто дождаться, когда придёт наше время. Только, дядя Боря, я пока не знаю, нет ли в этом парадокса.
Дождаться?! То есть целый век сидеть и ждать, когда наступит наше время?!
Не век, а всего сутки. Ну, может быть, чуть больше. Надо просто сосчитать, сколько на это точно надо времени.
Как это? не понял Борис.
Просто. Выйти в космос, разогнать звездолёт до околосветовой скорости. Само собой, что без выхода в суперпространство. Через сутки по времени звездолёта вернуться на Землю. На Земле как раз пройдёт этот самый век. Теорию относительности Эйнштейна ещё не забыли?
Чёрт побери! Я об этом даже не подумал. Но что-то здесь не так. Ты что имел в виду, когда говорил о парадоксе?
То, что вернувшись в наше время, мы должны встретить самих себя. Это, сами понимаете, невозможно. А раз это невозможно, значит, этому должны воспрепятствовать фундаментальные законы мироздания. Есть вариант вернуться позднее нашего старта. Ведь после старта нас на Земле уже не будет. Но и это может быть запрещено фундаментальными законами.
Тогда что ты предлагаешь вместо этого варианта?
Дядя Боря, давайте для начала выйдем наружу и посмотрим, что там делается.
Глава 9. Шумел сурово брянский лес
Мы сошли по трапу и окунулись в туманное летнее утро. Солнце стояло ещё очень низко. Его лучи пробивались сквозь кроны берёз и сосен, прочерчивая в воздухе светлые полосы. Эти полосы света упирались в землю, в стволы деревьев, образуя на них жёлтые солнечные пятна. Этот свет зажигал радужные блики в мокрой от утренней росы траве, на мокрых листьях кустарников. В воздухе стоял запах летнего леса.