Шарлотта, пройдемся по залу?
На нас глазели все: начиная от коллег и заканчивая посетителями. Я всей кожей чувствовала прилипающие к ее великолепному, а затем к моему простенькому платью взгляды. Зато герцогиню это ничуточки не смущало.
У вас потрясающая картина, произнесла она, скользя взглядом по представленным по правую руку от нее работам.
Благодарю, ваша светлость.
Вы ранее где-нибудь выставлялись? Герцогиня снова посмотрела на меня.
Нет. Я бы очень этого хотела, но
Понимаю. Вы очень смелая девушка.
Второй раз за день меня называли смелой, но если Ирвин сделал это в шутку, то сейчас я даже слегка покраснела.
Не стоит смущаться, Шарлотта. Чтобы представить такой сюжет на суд мужчин, нужно обладать как минимум решительностью.
Она на миг задумалась, а я неожиданно вспомнила слова леди Вудворд:
«Ее светлость в свое время играла в откровенной постановке безобразного содержания»
Неужели это правда, и герцогиня была актрисой?!
Почему вы решили выставлять «Девушку»?
Я просто хотела, чтобы ее увидели люди, улыбнулась. Как можно больше людей. Кому-то она просто понравится, а кого-то, возможно, заставит задуматься
О свободе. О том, что женщина способна на многое, закончила ее светлость и улыбнулась, перехватив мой удивленный взгляд. Я понимаю, что вы хотели сказать. Думаю, многие в этом зале понимают, но далеко не все решатся на то, чтобы в этом признаться. Себе, не говоря уже о других.
Кажется, она стала первой, кто не спросил меня, что значит «Девушка». Не только не спросила, но и рассказала почти моими словами. Моими мыслями, если можно так выразиться конечно, слова были немного другие
Во сколько вы оцениваете «Девушку»?
Я не думала об этом, ваша светлость.
Если честно, и правда не думала. Просто не представляла, что могу с ней расстаться.
Хотя бы примерно.
Если честно, и правда не думала. Просто не представляла, что могу с ней расстаться.
Хотя бы примерно.
Пятьсот анталов.
Сумма, которую я назвала, не имела никакого отношения к реальности. Мои работы на рынке уходили в среднем за пятьдесят-семьдесят фэнтингов, которых в антале сотня. Учитывая, что продавать «Девушку» я не собиралась, не все ли равно.
Я дам вам за нее две тысячи.
А?..
Две тысячи анталов, Шарлотта, повторила герцогиня и лукаво улыбнулась. Что скажете?
Она что, правда хочет ее купить?
Сожалею, ваша светлость, но я не могу ее продать.
Не можете или не хотите?
Не хочу, призналась честно. Это никак не связано с вами, просто «Девушка» стала частью меня. Когда выставка закончится, я заберу ее домой.
Герцогиня покачала головой. Мы как раз остановились рядом с горкой и тучкой, то есть с мобилем на горке и тучкой. Улыбка на лице ее светлости говорила о том, что она тоже задумалась о чем-то веселом. Например, о том, как мобиль туда попал или как водитель будет оттуда выбираться хотя для водителя это точно невесело.
Всевидящий, что мне за чушь в голову лезет?
А впрочем, неудивительно. Я, кажется, беседую с герцогиней. И кажется, только что отказалась продать ей картину.
Ой-й-й.
Что ж, понимаю, вздохнула она и, наконец, повернулась ко мне. В таком случае позвольте дать вам совет, Шарлотта.
Я внимательно посмотрела на ее светлость.
Снимите картину с выставки.
Очарование разговора развеялось, словно его и не было.
Снять? тихо переспросила я. Сегодня?
Сейчас.
Не понимаю. Она же только что сказала, что «Девушка» ей нравится!
Шарлотта, ваша картина чудесна, но она не для нашего времени. Не для нашего общества.
А для какого? выдохнула я. Разве это время когда-нибудь придет?
Когда-нибудь придет обязательно, ее светлость улыбнулась. Но не сейчас. Наши с вами современники слишком категоричны и такого не простят.
Чего именно? Внимания? Успеха?
Дерзости. Для них это дерзость, Шарлотта. Вы бросаете вызов современным устоям и всем, кто им следует.
Благодарю за совет, ваша светлость, но картина останется на выставке.
Какое-то время она внимательно смотрела на меня, а после кивнула:
В таком случае мне остается только пожелать вам удачи. Была очень рада с вами побеседовать, Шарлотта.
Взаимно, ваша светлость.
Герцогиня развернулась (удивительно плавно, словно в танце), а я снова опустилась в реверанс. Стоило нам разойтись, как внимание тут же переключилось на нее, хотя пару прицепившихся колючками взглядов еще поймала, пока сама пыталась отыскать Ирвина. Он стоял чуть поодаль: заметив, что я освободилась, тут же направился ко мне.
Шарлотта, у тебя глаза как блюдца.
Хорошо, что не как суповые миски. Такие же бездонные и осмысленные.
Ее светлость спросила, во сколько я оцениваю картину.
Она хотела купить «Девушку»?!
Да.
А ты
Я отказалась.
И не зря. Она пользуется успехом.
Обернулась: публика и впрямь стекалась к «Девушке». Кто-то отходил, их место тут же занимали другие. Зал наполнялся людьми и голосами, шумом шагов, шелестом платьев, но кажется, ни возле одной картины не задерживались так надолго. Я просто глазам не могла поверить. Столько людей, и все все смотрят на нее!
Как я могу ее снять?!
И что плохого может случиться, если «Девушку» увидят люди?! Почему она такое сказала? Зачем?
Она удивительная, проследив мой взгляд, с улыбкой произнес Ирвин.
Он взял меня под руку, и мы медленно пошли вдоль залы.
Ты правда так думаешь?
Вы в чем меня сейчас обвиняете, мисс Шарлотта Руа? В подхалимаже? Он грозно сдвинул брови, и я легонько стукнула его по руке.
Ирвин, прекрати! Мне правда важно это знать.
Она действительно прекрасна. Пока вы разговаривали, у меня было время рассмотреть получше, и Шарлотта, она как живая. Понимаю, почему ее светлость хотела ее купить.
Закусила губу.
Ее светлость просила меня снять картину с выставки.
Что? Он даже замедлил шаг. Почему?
Сказала, что она может мне навредить.
Ирвин приподнял брови:
Глупости.
Ты так считаешь? с надеждой взглянула на него.
Да. Вероятно, ее светлость расстроилась после твоего отказа и решила тебя осадить.
Мы как раз остановились у лестницы, и он внимательно посмотрел на меня. Не в силах сдержать улыбку, слегка закусила губу.
Безумно рада, что ты пришел.
Я тоже, серьезно произнес он. Не хочу с тобой расставаться, Шарлотта.
От столь неожиданного признания слегка загорелись щеки. Возможно, потому, что сейчас он смотрел на меня совсем не как на младшую сестренку или воспитанницу леди Ребекки. Его взгляд скользнул по моему лицу, и мне захотелось поправить выпущенный из прически локон.
Дурацкая привычка!
В ту минуту, когда я об этом подумала, Ирвин дотянулся и заправил прядку мне за ухо. И тут же поспешно убрал руку.
Зато в воскресенье времени у нас будет предостаточно, произнес он. И я наконец-то отдам тебе подарок.
Подарок?! Ты привез мне подарок?! Из Рихаттии?
Ни слова больше. Все узнаешь в воскресенье.
Ирвин! Это нечестно!
В ответ он только заговорщицки улыбнулся и поцеловал мне руки. Сначала одну, затем другую. Я смотрела ему в глаза, как во сне, вот только сейчас хотелось прыгать от счастья. Всевидящий, как мне вообще такое могло присниться? Это не сон, это бред какой-то, дурное наваждение, кошмар! Как и все, что было помимо
Очень трогательно, знакомая насмешка ударила в спину.
Я глубоко вздохнула и медленно обернулась.
Что ни говори, а некоторые кошмары имеют обыкновение оживать.
Вы что-то хотели? тон Ирвина стал жестким.
Орман шагнул ближе и остановился напротив него: Ирвин был выше его на голову, но это преимущество терялось под ледяным давящим взглядом. Затянутая в перчатку рука обманчиво-спокойно сжимала набалдашник трости.
Всего лишь переговорить с мисс Руа. О нашем деловом соглашении.
Желудок скрутило: совсем как в детстве, под взглядом отца леди Ребекки или гувернантки, что доставала розги.
Шарлотта? Ирвин взглянул на меня.
Все в порядке, выдавила через силу и даже улыбнулась. Надеюсь, получилось. Это связано с размещением картины, месье Орман занимается некоторыми вопросами.
Орман слегка наклонил голову, насмешливо глядя на меня, а Ирвин нехотя отпустил мои руки.
До встречи в воскресенье, Шарлотта.
До встречи.
Я смотрела ему вслед, пока он поднимался по лестнице, а после снова повернулась к Орману.
Вы не могли подождать?
С какой стати? Мне было скучно.
Последнее он произнес так, словно я была для него развлечением.
Ценителю искусства стало скучно среди картин?
Я обошел всю выставку и не нашел здесь ничего интересного. Кроме нее, он тростью указал на «Девушку», и, разумеется, вас.
Может, вам стоить проверить зрение? Здесь множество прекрасных работ.
Снова дерзите, мисс Руа? Как думаете, захочет он с вами знаться, если узнает о нашем договоре?
Внутри все похолодело.
Вы этого не сделаете.
Вы так считаете?
Орман был выше меня на голову: должно быть, из-за этого создавалось чувство, что смотрит он надо мной. Не сквозь, как случалось в разговоре с графом Вудвордом или владельцами художественных галерей, а именно над. Это было странное ощущение, ледяное, как кардонийская сталь, и сам он был как кардонийская сталь при дорогой рукоятке и ножнах. Не нужно было особо присматриваться, чтобы понять, что его одежда стоит целое состояние. От шейного платка, скрепленного булавкой, до начищенных до блеска ботинок.
Вы дали мне слово.
Разумеется. Мы договорились, что я напишу вас обнаженной, мисс Руа. Чем с большим удовольствием займусь в самое ближайшее время. Скажем, в воскресенье.
Нет! выдохнула я.
Нет?
По тонким губам скользнула едва уловимая тень холодной насмешки. Всевидящий, как я вообще могла подумать, что этот мужчина способен на улыбку?! Что он вообще способен на что-то хорошее?!
В воскресенье, мисс Руа. В двенадцать. Жду вас у себя по этому адресу. Мне в ладонь лег картонный прямоугольник.
Только не в воскресенье, сдавила злосчастную карточку в руке, чувствуя, как бешено колотится сердце. Вы же слышали, у меня назначена встреча.
Которую вам придется перенести.
Назначьте любой другой день, месье Орман, вскинула голову, с вызовом глядя на него. В воскресенье я не приду.
Значит приползете.
От того, как это было сказано, по коже прошел мороз. Прежде чем я успела ответить, он развернулся и направился к лестнице. Прямой, как выхваченная из ножен сталь, и равнодушный ко всему, что осталось за спиной.
Прямой?
Я смотрела на него, не в силах поверить глазам. Орман не только не опирался на трость, скорее, перехватил ее как оружие: большой палец на набалдашнике, остальные сжимают шафт с такой силой, что тот чудом остается цел. Представить этого мужчину сутулящимся или прихрамывающим было решительно невозможно. Равно как и