Вообще-то нет, хотела сказать я. Но вместо этого спросила:
Так что ты хотела рассказать? Только быстро.
С минуту желание меня проучить боролось с желанием поделиться любопытными новостями. В конце концов, пересилило второе, подруга схватила меня за рукав и потянула подальше от двери, к слабо мерцающему магическому артефакту-светильнику. Такие теперь были во многих домах, наравне с электрическими (первые ставили аристократы старой закалки, считая, что из двух зол прогресса надо выбирать меньшее, второе просто богатые люди). От газовых светильников отказались почти все, хотя кое-где они еще встречались.
Этот крысеныш наверняка подслушивает, понизив голос до шепота, она чуть ли не ткнулась мне в ухо губами. Во-первых, я кое-что узнала. Про твоего Пауля.
Он не мой, ответила я, хотя в груди сразу стало жарко.
Впрочем, Лина тут же остудила в свойственной ей манере:
Он действительно из дельцов. Сколотил свое состояние на производстве этих драндулетов, у него завод в Вэлее. «Ваорхан», кажется. Много путешествует, покровительствует людям искусства. Собственно, эта выставка его рук дело. Он все оплачивает, сделал огромное пожертвование в фонд музея и даже подарил музею одну из своих скульптур.
Да, теперь понятно, почему вокруг него так плясал мистер Ваттинг.
Он вообще помешан на искусстве. Вкладывается в восстановление всяких античных скульптур, времен армалов, если не раньше. Такими деньгами бросается, которыми несколько детских домов год кормить можно. Разумеется, с ним многие хотят знаться, из-за его богатства. Не в достойном обществе, конечно, среди подобного ему сброда, тем более что он никогда не открывает своего лица и редко появляется на публике. Словом, чокнутый, подвела итог Лина. Так что держись от него подальше.
Интересно, слова «держись от него подальше» только на меня действуют наоборот?
Или дело не в словах?
А теперь главное! Глаза Лины возбужденно засверкали. Папенька сказал, что ты можешь прийти на помолвку, и она выдержала паузу. Не только. Ты можешь остаться на бал! Заодно и папеньку поблагодаришь лично.
Остаться? На бал?!
Коридор перед глазами слегка пошатнулся, вместе с витым магическим светильником в форме цветка. Сердце заколотилось с удвоенной силой, а дыхание перехватило. Одно дело думать про бал, представлять, как это будет, и совсем другое знать, что ты можешь пойти! Только тут поняла, что есть одно маленькое «но». Маленькое «но» моего размера.
У меня нет платья, выдохнула разочарованно.
До помолвки осталось две недели, а даже если бы было больше, это ничего не решает. Все деньги ушли на пальто, которое теперь в крапинку, и не отчистишь.
Это ты так думаешь, гордо изрекла Лина. Я отдам тебе свое. То бледно-сиреневое, с газовым шарфом, в котором я дебютировала. Все равно я его уже не надену, а на тебе его вряд ли кто-нибудь вспомнит.
Я вцепилась в запястье Лины с такой силой, что она поморщилась и отняла руку.
Лотти! Ты меня поцарапала.
Прости, прошептала взволнованно. Прости, прости, прости! Я просто очень-очень рада. Слов нет, чтобы рассказать, как как я тебе благодарна за все, Лина!
Шагнула вперед и порывисто обняла подругу.
Ладно, проворчала она, выворачиваясь, но было видно, что Лина очень довольна, если с этим решили, возвращайся.
В эту минуту хлопнула входная дверь, и мы разлетелись в разные стороны, как напуганные воробьи. Я едва успела скользнуть в классную комнату, когда снизу раздался высоковатый голос графа и вторящий ему дворецкого. Их поглотил щелчок притворенной двери.
Илайджа, вместо того чтобы постигать грамматику вэлейского, считал ворон. Надо отдать ему должное, заметив меня, тут же уткнулся в тетрадку. Я сделала вид, что ничего не было: в конце концов, мне не положено выходить посреди занятия. Доиграемся мы с Линой когда-нибудь, ой доиграемся. И ведь влетит обеим!
Ай!
Подскочила на стуле и перехватила усмешку на лице юного лорда. Впрочем, усмешка тут же уступила место сосредоточенности, сквозь которую еще минут пять пробивалось не то хрюканье, не то квохтанье, тщетно сдерживаемое, но от этого еще более заметное. Я повертела в руках канцелярскую кнопку, на которую села, и заглянула в свои записи по арифметике.
Задам этому паршивцу примеры посложнее, пусть пыхтит!
Отобрала несколько и решила добавить еще пару задач. А потом невольно потянула к себе вэлейско-энгерийский словарь, чтобы убедиться, что память меня не обманывает.
Не обманула.
«Ваорхан» в переводе с вэлейского ястреб.
Возможность поблагодарить графа Вудворда представилась мне чуть раньше, чем я рассчитывала, а если быть точной ближе к вечеру следующего дня. Я как раз закончила занятия с Илайджей и собиралась домой, когда в классную комнату заглянула горничная и сообщила, что граф хочет меня видеть.
Осенние сумерки наступают рано, поэтому когда я спустилась в кабинет, там уже горели магические светильники. По сути, отличить их от газовых или электрических можно было по легкому мерцанию искр вокруг плафонов: это значило, что внутри заключен осветительный артефакт. Мягкий теплый свет скользил по ковру и створкам книжного шкафа, ласкал позолоту тяжелого рабочего стола. Сам граф стоял у окна, сложив руки за спиной, одну широкую ладонь в другую.
Добрый вечер, милорд, я сделала реверанс.
Мисс Руа. Он подошел ко мне, выдержав паузу, во время которой я не могла подняться по этикету. Проходите. Присаживайтесь.
Он даже отодвинул стул, что показалось мне невероятно галантным. Невысокий, сероглазый мужчина с грубоватыми чертами и светлыми волосами. Плотного телосложения, но назвать его грузным язык бы не повернулся. Для своего возраста (немногим за пятьдесят) граф Вудворд выглядел превосходно. Ухоженное лицо, густая борода и холеные руки с крупными круглыми ногтями. Эти руки и пододвинули на край стола конверт, подписанный «Для мисс Шарлотты Руа». Почерк был резкий и неразборчивый, таким обычно пишут аптекари.
Это передали вам, от мистера Ваттинга. Граф обошел стол и опустился в кресло, сцепив пальцы в замок. Насколько я понимаю, у вас все сладилось?
Да! воскликнула я, но тут же добавила тише, как и положено: Да, милорд! Слов нет, чтобы передать, как я вам благодарна! Вот только решительно не понимаю, почему конверт для меня принесли вам. Я ведь оставила мистеру Ваттингу свой адрес.
Вы что-то имеете против? Он нахмурился, и я покачала головой.
Нет, просто для вас это лишнее беспокойство.
Ах, это, отмахнулся граф. Пустяки. А благодарность, мисс Руа, не всегда измеряется словами. Но это тоже пустое. Приятно, что смог вас порадовать.
Я улыбнулась и потянулась к конверту, но граф неожиданно перегнулся через стол и придержал его пальцами.
Говорят, ваша картина называется «Девушка в цепях».
Ах, это, отмахнулся граф. Пустяки. А благодарность, мисс Руа, не всегда измеряется словами. Но это тоже пустое. Приятно, что смог вас порадовать.
Я улыбнулась и потянулась к конверту, но граф неожиданно перегнулся через стол и придержал его пальцами.
Говорят, ваша картина называется «Девушка в цепях».
Да, милорд.
И о чем же она?
О свободе, ответила я, точнее, о девушке, которая обретает свободу.
Свободу? От чего?
От условностей мира. От всего, что мешает ей быть счастливой.
Вот как, граф кивнул. Необычный сюжет. Ну а вы сами, мисс Руа, какой видите свою дальнейшую жизнь?
Я?
Прямота вопроса поставила меня в тупик. И дело было вовсе не в том, что я не знала, чего хочу, знала, и даже больше, просто привыкла жить, не загадывая. Но не загадывая и не мечтая разные вещи. Мечтать мне никто не мог запретить, а вот загадывать наперед себе дороже.
Я хочу писать картины, ответила серьезно. Возможно, это был не совсем правильный ответ человеку, который платит тебе жалованье гувернантки, но по крайней мере, он был честным. Хочу открыть художественный салон, выставлять там свои работы и работы всех, кто не может изыскать возможность выставляться. Хочу домик у моря Простите, милорд.
Последнее точно не относилось к теме, но граф сцепил руки в замок и откинулся на спинку кресла.
Продолжайте.
Продолжать, в общем-то, пока нечего, призналась я. Это все.
А что же семья, дети? О них вы думали, мисс Руа?
Наверное, думала. Но не так, чтобы очень. Конечно, пару раз я представляла рядом с собой маленькую девочку в симпатичном платьице и мальчугана, пускающего кораблики, но дальше этого дело не заходило. Тем более что думать о семье, пока нет возможности ее создать как-то глупо. И тем более глупо думать об абстрактном мужчине, который сделает тебя счастливой, и которого сделаешь счастливой ты. Точнее, думать-то можно, но это все опять же мечты, а мне как никому другому пристало отличать мечты и фантазии от реальности.
Да неправильная я какая-то мисс.
Не особо, милорд.
Хм, граф потер подбородок. Как вам нравится место у нас?
Очень, искренне ответила я. Вы очень ко мне добры, леди Вудворд и леди Лина тоже.
Да-да, рассеянно ответил он. И что же, мой сын делает успехи?
Определенно, ни разу не покривила душой.
Конечно, Илайджа был далек от образцового ученика, но образцовость мне всегда казалась излишней. Достаточно, что он проявляет рвение к тому, что ему нравится тот же вэлейский, например, он с удовольствием заучивает новые слова и бегло читает. Его привлекает современная литература (если не надо учить стихи). Впрочем, стихи учат обычно из классики, а я смутно представляю себе ребенка, которому классика понравится.
И все-таки место гувернантки далеко не предел ваших мечтаний. Я правильно понимаю, что вы хотите, м-м-м свободы?
Он как-то мягко раскатал это слово на языке, и получилось не совсем то, чего я хочу. На мой взгляд свобода более резкая. Дерзкая.
Но графу об этом я, разумеется, не сказала.
Да, ответила честно. Но милорд, вы можете не сомневаться, что пока я занимаю это место, я отношусь к этому со всей серьезностью.
Чудно, пробормотал граф. В какой-то миг у меня возникли сомнения, что он вообще меня слушал, потому что смотрел он куда-то вниз, ниже моего подбородка. Чудно. Что же, не стану вас больше задерживать, мисс Руа.
Он поднялся, и я поднялась следом.
Не забудьте, граф кивнул на конверт. Вам наверняка не терпится узнать, что внутри.
Да. Спасибо, милорд!
Я присела в реверансе перед тем, как выйти, а очутившись в коридоре, не утерпела: распечатала письмо еще по дороге в холл. В конверт оказался вложен договор на представление картины в музее искусств, с обязательным письменным подтверждением, что «Девушка» и ее сюжет принадлежит мне, а еще пять контрамарок на открытие выставки. Каждое приглашение на одно лицо, не именное.