Солнышко, рада вас видеть.
Я выдохнула, добралась до двери с табличкой «В. Матвеева» и постучала в нее.
Да, раздалось из кабинета.
Я вошла и увидела даму в черном безо всяких украшений. Она молча смотрела на меня.
Добрый день, меня зовут Дарья, представилась я.
Вероника, проронила владелица учебного заведения.
К сожалению, Семен, который договорился с вами о встрече, задержался, сказала я.
Да.
Я вместо него приехала.
Да.
Мне стало понятно, что Вероника и Марфа две противоположности, их надо перемешать, разделить, и получатся две нормальные тетки.
Вы знаете Зинаиду Львовну Комарову? начала я беседу.
Нет.
Но вы с ней по телефону общаетесь!
Да.
И не знаете ее?
Нет.
Никогда не встречались?
Нет.
Не виделись?
Виделись.
Я набрала полную грудь воздуха.
Простите, не понимаю. Вы постоянно беседуете по телефону, но не знаете друг друга. На вопрос: «Не встречались?» вы ответили: «Нет», а потом сказали: «Виделись». Зинаида Львовна в больнице, состояние ее тяжелое. Заболела она после разговоров с одной женщиной. Мы ищем эту даму. Увидев, как часто вы беседуете с Комаровой по телефону, мы решили, что вы и Зинаида Львовна близкие подруги.
Нет.
Почему тогда вы все время общаетесь? удивилась я.
По учебе. Нельзя никого знать. Даже себя не знаешь. Это философия.
Я собрала в кулак все свое терпение.
Вероника Гавриловна, Зинаиде Львовне совсем плохо.
Да.
Много лет назад у нее пропала внучка. Сейчас кто-то звонит Комаровой и называется ее именем.
Да.
Так вы слышали об этой истории?
Нет.
Зинаида Львовна ничего вам не говорила?
Нет.
У меня лопнуло терпение. Чтобы не сказать странной даме слова, о которых потом пожалею, я встала.
Спасибо за беседу.
Да.
До свидания.
До свидания, эхом повторила хозяйка кабинета.
Вне себя от злости я вышла в коридор и увидела Марфу со сладкой улыбкой на устах.
Глава 17
Поговорили? вкрадчиво осведомилась управляющая.
Ваша сестра не очень разговорчива, не выдержала я.
Кто тут Марфа? раздался пронзительный голос.
Матвеева, мигом забыв обо мне, ринулась на зов. Я медленно пошла за ней. Нет уж, пусть Собачкин сам беседует с очаровательными сестричками. У меня на них не хватает терпения.
В холле я увидела женщину в черном пуховике, сразу поняла, какая фирма выпустила его и вроде неприметные сумку и сапоги тоже.
В холле я увидела женщину в черном пуховике, сразу поняла, какая фирма выпустила его и вроде неприметные сумку и сапоги тоже.
Если вы еще раз позвоните моей матери угрожающе сказала дама.
Душенька, как вас зовут? Давайте покажу вам нашу школу, стала привычно щебетать Марфа, у нас потрясающее предложение
Посетительница вынула телефон.
Мальчики! У меня проблема.
Дверь на улицу распахнулась, появились двое парней в темных брюках и просторных куртках. Куртки были расстегнуты, из-под них виднелись лацканы пиджаков, белые рубашки и темные галстуки.
Она меня перебивает, пожаловалась дама.
Один из охранников придвинулся к ресепшен и четко произнес:
Нельзя прерывать Эмму Леонидовну.
Не буду, пискнула Марфа.
Дама кивнула.
Мудрое решение. Если еще раз какая-нибудь вонючка из вашего притона наркоманов попытается связаться с моей мамой, чтобы втянуть ее в свою секту, то!..
Дама прищурилась.
Одна моя просьба мужу, и ваша шарашкина контора взлетает на воздух. Понятно?
Кто ваша мамочка? проблеяла Марфа.
Дама положила на стойку визитку.
Она больше сюда не придет. Конец истории! Ясно?
Марфа кивнула, посетительница вышла на улицу, я бросилась за ней.
Эмма Леонидовна!
Дама остановилась, окинула меня взглядом и сказала:
Слушаю.
Охранники уставились на меня холодными глазами.
Все в порядке, махнула рукой их хозяйка. Чем могу помочь?
Я начала вдохновенно врать:
Моя тетя, уже не очень молодая, стала посещать эту школу
Эмма вскинула брови.
Мерзавцы! Что вы о них знаете?
Ничего, честно ответила я, кроме того что сообщает на ресепшен Марфа. Но она говорит без умолку. В потоке ее слов невозможно ничего понять.
Речь рекой льется, но в результате тебе ничего не сказали, усмехнулась Эмма.
Точно, обрадовалась я, извините, я случайно услышала ваши слова про мать и поэтому рискнула вас остановить. Тетя моя попала в больницу. Она себя прекрасно чувствовала, а после занятий в «Школе аромата» заболела.
Эмма показала на небольшой ресторанчик, который располагался в соседнем доме.
На улице холодно. Давайте выпьем кофе. Я про болото, где мошенники сидят, много интересного выяснила. У нас с вами одинаковые пуховики.
Купила его в Париже прошлой весной на распродаже, призналась я, приближалось лето. Но он кушать не просит, висит в гардеробной. Жаба душила его зимой за полную стоимость приобретать.
Эмма рассмеялась:
Аналогично. Только я свою обновку в стоке отрыла. И ведь есть деньги, а кошелек не могу расстегнуть. Госпожа Бородкина жадная!
Не жадная, а рачительная, поправила я, меня более чем скромный достаток в детстве приучил к аккуратному обращению с деньгами.
Эмма открыла дверь ресторана.
Как вас зовут?
Даша Васильева, представилась я.
Отлично, сейчас выпьем кофейку, улыбнулась Бородкина.
Мы устроились за столиком, и Эмма начала разговор:
Алевтина, моя мама, день и ночь работала. Одна меня поднимала, муж куда-то пропал, когда я родилась. Образования у нее особого не было, поэтому трудилась за копейки. Мама мечтала, чтобы я в университет поступила, диссертацию защитила, замуж выгодно вышла. Я ее программу выполнила. Глеб, супруг мой, тещу обожает, мамой называет. Он бизнесмен, проблем с деньгами у нас нет, сразу сказал матери: «Хватит за две копейки в регистратуре поликлиники сидеть. Увольняйся». Мама чирикнула: «А моя зарплата? А пенсия?» Но с Глебом спорить даже я не берусь. Аля осела дома. Сначала она в восторге была, спала до десяти, ходила по театрам, концертам, выставкам. Года два так было. Потом ей культурная жизнь приелась, оказалось, что приличных коллективов с талантливыми актерами мало. В кино то убийства, то секс, то черти скачут по экрану, а ей это не нравится. Певцы разочаровали, телевизор опротивел. И что делать? Глеб купил ей компьютер, нанял человека, тот объяснил, как им пользоваться. Мамуля вдохновилась. Сейчас она в Сети свободно плавает, инстаграм завела, какие-то конкурсы устраивает. И слава богу, пусть чем хочет занимается, только не тоскует. Потом она вдруг сказала: «В Москве есть «Школа аромата», там учат делать духи, мыло, шампуни. Очень хочется позаниматься». Глеб обрадовался: «Мама! Конечно! Сделаете нам с Эммой эксклюзивный парфюм! Суперидея». Аля стала слушать лекции, потом зарегистрировалась на семинары, на какие-то мастер-классы. Нам бы тогда насторожиться. Но повода не было. Мы с мужем только радовались. Мама помолодела, глаза блестят, веселая, песни под нос напевает, энергии через край.
Эмма сделала глоток кофе.
Сейчас, вспоминая, я удивляюсь нашей с супругом наивности. И ведь все могло очень далеко зайти, если бы не Игорь Федорович, массажист. Беляев к нам много лет ходит, мы его обожаем. Он настоящий врач, с дипломом. Не слесарь, который пару недель на курсы походил и, вуаля, теперь любого клиента задорого берет. Руки у Игорька золотые, характер прекрасный. Веселый, добрый мужик с большой семьей: жена, дети, внуки. Собачник, что для нас важно, поскольку у самих псов полон дом. Воцерковленный, а мы по воскресеньям всегда в храме. Беляев очень деликатный человек, никогда не проявляет любопытства, не пристает с вопросами. На мой взгляд, Игорь образец врача. И вдруг пару недель назад он спросил:
Эмма, чем у Алевтины в ванной пахнет?
Я ни на секунду не забеспокоилась.
Игорек, уж прости, я понятия не имею. Дом у нас, сам знаешь, несколько километров. Мама решила жить на первом этаже в левом флигеле, сказала: «Дети, не хочу никого обременять. И сама стесняться не намерена. Сделайте мне спальню, кухню, ванную. Люблю в халате кофе утром пить. А в общую столовую одеваться надо. Подружки приедут, Глеб их смутит. Надо жить рядом, но отдельно». Муж оборудовал ей в особняке четыре комнаты, веранду и все остальное. Вход у нее отдельный, с улицы. Мама прекрасно все продумала. Мы друг другу не мешаем, общаемся, когда хотим, а не потому что в столовую спустилась, а там родня тусуется. Я к мамуле частенько забегаю, но в ванную к ней давно не заглядывала. А что там?
Игорь забубнил:
Только не подумайте
Я его остановила:
Говори прямо.
Беляев опять вопрос задает:
У Али горничная была. Куда она подевалась? Сейчас в ее квартире другая девушка массажный стол расставляла.
Я удивилась, но объяснила:
Марина прекрасно работала, но в последнее время у нее проблемы начались.
Врач меня перебил:
Плохое настроение, плаксивость, нежелание ничего делать, обидчивость? Усталость? Аппетит пропал?
Я поразилась.
Да. Как ты догадался? Неужели Марина жаловалась? Это безобразие. Знаешь, за что ее уволили? Она посмела Але истерику закатить. Мама велела шторы опустить, а прислуга стала спорить: «Еще светло». Мамуля ей вежливо повторила: «Пожалуйста, задерните занавески». Она никогда ни на кого голос не повышает, обвинить ее в грубости невозможно. Скорее уж мать излишне мягкая! Марина сдернула на пол одну портьеру и начала орать. Мама испугалась, вызвала «Скорую», скандалистку увезли. Ясное дело, она лишилась места.
То-то мне запах показался знакомым, поморщился Игорь, у нас в части трое ребят от Бурманджи с ума сошли.
Эмма вернула на блюдце пустую чашку.
Я ничего не поняла. Бурманджа? Это кто? Или что?
Игорь рассказал такую историю.
Глава 18
Беляеву не повезло. Мединститут он окончил, когда всех дипломников забирали в армию. Властных покровителей парень не имел, связей в Министерстве обороны тоже. Зато был полон желания послужить на благо родине, о чем и сообщил в военкомате, заявив:
Отправьте меня в самые сложные условия. Я врач!
Члены призывной комиссии переглянулись, и Игорек поехал на поезде с малой скоростью. Состав привез «зеленого» доктора на край географии, где расквартировалась воинская часть. Игорь, искрившийся патриотизмом, нахлебался там опыта половниками. Военный городок окружали села. До ближайшей больницы часа четыре езды по бездорожью. Был вертолет. Но он то ломался, то не хватало бензина, то дул боковой ветер. Погода в медвежьем углу не отличалась спокойным характером. Зимой снега наваливало выше крыш, сугробы ломали заборы. Весной и осенью шли дожди, слякоть. Летом жара, комары, мошка.