Рина смотрела на него, чуть прищурившись, и, похоже, поняла, что юноша говорит правду.
Вальди так выглядит, потому что он работает под прикрытием. Смешивается с толпой монкулов, наблюдает за надсмотрщиками, проникает на склады, где их содержат, словом, собирает информацию. А если повезет, то крадет кого-нибудь из монкулов для опытов.
Опыты? Что за опыты?
Мы пытаемся вернуть монкулам их прежнюю личность.
И что, есть прогресс? Ансель невольно подался вперед, желая как можно скорее услышать ответ.
В некоторой степени, поколебавшись, ответила Рина. В конце концов, если это могут делать власти, значит, способ есть, и мы должны его разгадать!
«То есть прогресса нет», сделал вывод Ансель, осмысливая услышанное.
Министерство труда и исправления заявляло, что каждый преступник, отбыв положенный срок в монкулах, будет обращен обратно в человека. Сам Ансель ни разу не встречал того, кто побывал монкулом, но в таком маленьком городке, как Кибирь, это и неудивительно. А вот в столице таких наверняка немало.
А вы пробовали поговорить с бывшими монкулами? Может, они что-то помнят? спросил он и почти тут же себя обругал: разумеется, они пробовали! Этот их Либерат наверняка существует уже не первый год, а тут появляется он, еще час назад ничего о них не знавший, и уже суется со своими предложениями.
Мы бы с удовольствием, криво усмехнулась Рина, но есть одна маленькая проблема. Мы не можем их найти.
Кого не можете найти?
Бывших монкулов.
Как это? даже растерялся от такого ответа Ансель.
А вот так. Мы нашли несколько стариков, которые утверждают, что были монкулами, но мы не уверены, что их не подводит память. Есть и несколько людей помоложе, которые, по нашим сведениям, были приговорены к обращению, но они отказались с нами говорить. Впрочем, в чем-то я их понимаю; не всякий захочет признаться, что был монкулом. Что до осужденных за последние несколько лет тут вообще странно. Складывается ощущение, будто в последние годы отбывших наказание монкулов просто перестали обращать обратно в людей. То ли это новая политика министерства, то ли то ли у них сломался механизм обратного обращения.
Ансель вздрогнул. Нет, не может быть! Не может быть, чтобы сломался!
Рина внимательно наблюдала за тем, как менялось выражение лица юноши.
А теперь расскажи-ка поподробнее, что случилось с твоим близким человеком.
Моя подруга Мия медленно заговорил Ансель. В прошлом году она уехала в столицу поступать в летную школу. Мы переписывались Собирались пожениться после того, как она закончит обучение. А через две недели после того, как она стала авионерой, совершенно неожиданно ее родителям пришло извещение из Министерства труда и исправления
Ансель замолчал, уставившись прямо перед собой. В дальнейших пояснениях не было необходимости. Все знали: такими извещениями министерство уведомляло о том, что человек осужден за совершение преступления и приговорен к обращению в монкула.
Он помнил этот день так четко, с такими подробностями, словно это случилось вчера. Он не получал писем от Мии вот уже три недели; в последнем она восторженно описывала Церемонию посвящения в авионеры. И с той поры ни строчки.
Конечно, Мия могла быть просто занята. Новая должность, новая работа, новые трудности Но чем больше проходило времени, тем сильнее Ансель начинал волноваться. А вдруг с ней что-то случилось? Ведь эти авионы летные машины, какими бы надежными ни были, иногда все равно разбивались, а с ними гибли и их авионеры. Или неужели она встретила другого?..
Не в силах выносить эту неизвестность, Ансель решил пойти к ее родителям: может, они что-то знают?
Ансель помнил, как моросил мелкий дождь, как тонкими холодными иголочками колол кожу, тихо постукивал по фонарным столбам и по начинающим желтеть листьям, заставлял редких прохожих ежиться и ускорять шаг. В воздухе пахло осенью, горячим кофе и тревогой, и Ансель тоже все ускорял и ускорял шаг, пока не перешел на бег. Но противная морось тут была ни при чем; Ансель несся по безлюдным улицам, словно надеялся куда-то успеть, словно хотел обогнать плохие вести и перехватить их И откуда только она появилась, эта уверенность, что вести плохие?
Когда дверь открыл отец Мии, Ансель сразу понял, что случилось что-то страшное, на мужчине буквально не было лица. А в столовой, бессильно опустив голову на сложенные на столе руки, сидела ее мать. При появлении Анселя она даже не шевельнулась.
В ответ на вопросительный взгляд отец Мии молча протянул юноше лист бумаги. Анселю потребовалось прочитать его два раза, чтобы понять, что это означает.
И мир навсегда изменился
У Анселя никак не могло уложиться в голове, что Мия теперь монкул, это равнодушное, бесцветное механическое существо без чувств, мыслей и эмоций. Только не его Мия. Она всегда была полна энергии! Она была солнечным ветром и ярким светом, она была стихией. Ее жажда жизни завораживала. Она умела находить удивительное в одинаково серых буднях маленького тихого городка, в котором даже птицы, казалось, изнывали от скуки и старались убраться на зимовку как можно раньше. Мию же все радовало, все интересовало: падающие в парке осенние листья и первый снег, выставка паровых двигателей на заброшенном механическом заводе и ремесленные ярмарки, городские праздники и публичные лекции; она брала уроки рисования, изучала историю картографии, состояла в шахматном клубе, играла в теннис и каталась на коньках Мия страстно любила жизнь во всех ее проявлениях. Любила авионы. И любила Анселя
Последнее казалось Анселю удивительным. Иногда он задавался вопросом: что такая жизнелюбивая, открытая девушка, как Мия, нашла в нем немногословном, довольно замкнутом юноше, который не любил большие сборища людей и не грезил о дальних странах, не утруждал себя следовать всем правилам поведения приличного джентльмена в обществе и притворяться, что предел его мечтаний это стать домохозяином.
Впрочем, какая разница? Главное, они оба нашли свою любовь. Любовь не за что-то и не вопреки, а «просто». Просто любовь. Просто потому, что рядом с другим каждый из них становился лучшей версией самого себя, чем когда был один
На какой срок? тихо и теперь по-настоящему сочувственно спросила Рина, вырывая Анселя из сети горьких и сладких воспоминаний. Похоже, ему окончательно поверили.
Ансель поморщился, словно от зубной боли.
Пожизненно.
О! выдохнуло сразу несколько человек.
За что?
Ансель лишь пожал плечами.
Было написано за преступление, подробности которого не подлежат разглашению, так как являются государственной тайной.
Ансель лишь пожал плечами.
Было написано за преступление, подробности которого не подлежат разглашению, так как являются государственной тайной.
В помещении бывшего склада пиломатериалов, превратившегося в штаб-квартиру Либерата, наступило глубокое молчание.
Его прервали слова Рины совершенно неожиданные.
Ты зря приехал в Сирион, жестко сказала она. Даже если а это большое «если» ты найдешь Мию среди монкулов Лучше тебе не видеть ее такой.
В ее голосе прозвучал отголосок затаенной боли, и Ансель подумал, уж не из личного ли опыта она дает ему такой совет
Понимаю, с трудом произнес он. Но я приехал не только для того, чтобы ее отыскать Хотя именно поэтому я и шляюсь ночами по улицам хочу ее увидеть. Хочу и боюсь Но моя основная цель узнать, за что ее приговорили к пожизненному сроку.
Рина внезапно поднялась, передвинула ящик, на котором сидела, поближе к Анселю и ободряюще потрепала юношу по плечу.
Это очень хорошая цель. Достойная, благородная. Я уважаю тебя за нее. Серьезно. Но ты же наверняка понимаешь, получить информацию о государственной тайне практически невозможно. А уж от Министерства полетов, в котором состояла твоя девушка, тем более; в стране нет министерства более важного и потому более закрытого для посторонних.
Я это прекрасно понимаю, ответил Ансель и, заметив сомнение в обращенных на него взглядах, добавил: Но ведь тем, кто состоит в министерстве, наверняка получить такую информацию куда проще
Даже если ты попадешь туда клерком, допуск у тебя будет в лучшем случае к общей столовой, покачала головой Рина. Мы уже несколько раз пытались устроить туда своих людей на разные должности, но все без толку. Для мало-мальски приличного доступа нужно занимать какую-то более серьезную позицию.
Именно такую позицию я и собираюсь получить, заявил Ансель.
Пусть ты не из столицы, но ты же знаешь, наверняка должен знать, осторожно и очень аккуратно, словно с душевнобольным, которому приходится напоминать прописные истины, заговорила Рина, что на подобные должности в Министерстве полетов тебе путь заказан, потому что ты мужчина.
А я придумал, как это обойти, спокойно кивнул Ан-сель.
И как же?
Не обязательно быть авионером, чтобы стать вхожим в Министерство полетов. Можно стать, ну, например, механикером
Но мужчин не берут в механикеры!
Не брали, поправил Ансель. И медленно улыбнулся.
Глава
4
Из какой-то Кибири, представляете? донеслась до Ники язвительная реплика, когда она подходила к классной комнате, где вот-вот должно было начаться первое занятие. Кто-нибудь вообще хоть раз в жизни слышал такое название? Глухомань! Уверена, они даже банальный телеграф и в глаза не видели! И едят, как дикари, руками
Сквозь приоткрытую дверь Ника увидела, как за передней партой собралась небольшая стайка ее однокашниц, будущих авионер. Ехидные реплики принадлежали белокурой красотке Ванессе, а девушки вокруг с готовностью поддакивали.
К тому же, вы только подумайте, ее вырастил отец-одиночка! продолжала вещать Ванесса своим благодарным слушательницам.
И вот тут Ника, которая поначалу собиралась просто войти и ничего не говорить, чтобы не раздувать скандала, передумала. Одно дело говорить гадости о таких общих вещах, как общество, погода или поэзия; неприятно, но на личном уровне никого так уж особенно не задевает. Совсем другое говорить гадости о вполне конкретных людях. Например, о ее отце. Кстати, откуда Ванесса об этом узнала? Ника никому не рассказывала, что ее мать ушла из семьи, когда дочке не было и двух лет.
«Видимо, узнала из анкет», решила девушка. В течение месяца до начала Церемонии камней всех кандидаток тщательно проверяли авионерами должны становиться лишь наиболее достойные. В случае с Никой все вышло иначе: она разбудила аэролит до каких-либо проверок. «Но это не значит, что мы не должны узнать о тебе все, что положено», пояснила ей одна из преподавательниц школы и выдала стопку формуляров и ручку с чернильницей. В одной из тех анкет Ника указала сведения о родителях. Точнее, об отце, так как о матери ничего не знала, даже имени. Выходит, у Ванессы есть связи в министерстве, раз она так легко раздобыла конфиденциальную информацию.