Прошло еще некоторое время, и гул и вибрация аппарата начали стихать, а свет кристалла гаснуть. Когда он окончательно потух, работница фабрики открыла дверь, сунула в рот висящий у нее на шее свисток, и по неслышимой команде наружу вышел монкул. Без волос, без бровей и ресниц. Без какого-либо выражения в застывших глазах. Без признаков разума и практически без признаков жизни, если не считать таковыми механические движения, совершаемые по приказу надсмотрщицы. Да и они не делали его похожим на человека, скорее на ходячего мертвеца.
Тайрек почувствовал, как его пробила нервная дрожь. Только что был человек а теперь его нет.
Он бросил быстрый взгляд на Вивьен. Та побледнела и плотно сжала губы.
Вот и все, негромко откомментировала директриса и направилась в соседнюю комнату.
Там, на стуле в самом центре, сидела вторая преступница. Приговор ей уже зачитали, так что Тайрек не узнал, в каком же особо тяжком и опасном преступлении а к обращению к хомонкулусы приговаривали лишь за такие деяния она обвинялась. Глаза женщины были закрыты, и она невольно вздрагивала от каждого «щелк-щелк», которое издавали ножницы цирюльницы.
Услышав посторонний шум, женщина открыла глаза и зашарила взглядом по вошедшим. Остановилась на монкуле.
Джайс? тихо сказала она, и в ее голосе Тайреку почудилась капля надежды.
Разумеется, монкул никак не отреагировал.
Джайс! уже громче позвала женщина. Джайс! с надрывом повторила она, словно надеясь пробиться сквозь заслон, сковавший сознание мужчины. Хотя конечно же знала, что это невозможно. Джайс всхлипнула она и заплакала, поняв, что, хотя ее близкий человек формально и был жив и стоял прямо перед ней, но на самом деле его уже не существовало
Цирюльница отложила ножницы и взялась за бритву. Волоски, слетавшие с головы осужденной, приставали к дорожкам слез на ее щеках.
Тайрек отвернулся. И увидел, что Вивьен опять прикусила нижнюю губу, а руки засунула в карманы пальто. Неужели она собирается смотреть на эту процедуру обращения в монкула еще раз?
К облегчению Тайрека, Вивьен направилась к дверям.
Как видите, процедура довольно простая, поясняла на ходу директриса, ведя начальницу из министерства в свой кабинет по длинным коридорам без окон. И обычно проходит без осложнений.
Вивьен не отвечала; Тайреку почему-то казалось, что она боится заговорить, боится, что не сможет сладить с охватившими ее эмоциями. А начальницы такого ранга, как Вивьен, разумеется, просто не имеют права проявлять эмоции.
Так, в молчании, они дошли до кабинета директрисы. Там, в окружении роскошных дубовых панелей и богатых гобеленов, директриса предложила им присесть на мягкий диван, приказала секретарше подать кофе, а сама уселась за стол.
Сколько кристаллов находится на территории фабрики? наконец заговорила Вивьен.
Один.
То есть если с ним что-то случится, вы больше не сможете приводить приговоры в исполнение?
Мадам рей Старк, наша фабрика охраняется не хуже резиденции самой министра полетов, заверила директриса. Украсть кристалл невозможно.
Дело не только в краже, продолжила Вивьен. Что, если кристалл разобьется?
У нас есть инструкция на этот счет. За новым кристаллом нужно будет обратиться лично к министру труда и исправления.
Вивьен бросила быстрый взгляд на Тайрека, проверяя, не забывает ли он стенографировать.
Тайрек кивнул. Он записывал каждое слово. И все ждал, что Вивьен задаст вопрос, ответ на который ему очень хотелось получить. Но Вивьен молчала, и тогда юноша не выдержал:
А как насчет обратной процедуры? Монкулам возвращают сознание в том же самом аппарате?
Директриса обожгла его таким яростным взглядом, что Тайрек едва не вздрогнул. Потом перевела взгляд на Вивьен.
Та поняла ее без слов.
Тайрек, выйди, приказала она.
Мадам рей Старк, но кто же будет стенографировать?
Выйди!
Продолжать спор было бессмысленно. Юноша сложил бумаги в папку, вышел за дверь и уселся прямо на пол. Если повезет, он что-то услышит. А если нет что ж, просмотрит сделанные записи. Поработает над наброском загадочного аппарата, превращающего людей в монкулов Займется чем угодно, лишь бы забыть, как осужденная женщина вздрагивала от прикосновения ножниц и как заплакала, поняв, что не дозовется до своего близкого человека, обращенного в монкула.
Через несколько минут Вивьен вышла в сопровождении директрисы и удалилась, оставив его сидеть под дверьми. Вернулась через полчаса, холодная и, кажется, чем-то серьезно озадаченная. Попрощалась с директрисой, кивком позвала Тайрека за собой.
Юношу так и распирало от любопытства, но, глядя на неестественно прямую спину Вьвьен, он понимал сейчас не время для расспросов.
Потрепанный двухэтажный кирпичный дом располагался рядом со станцией локомотивов и потому, казалось, словно закоптился от угольного дыма. На углу возле уличного фонаря, стеклянный светильник на вершине которого был разбит, стояло трое таких же закопченных личностей в обносках, делавших почти невозможным определить, мужчины это или женщины. Ветер гнал по брусчатке мусор, из подворотни несло канализацией.
Взрыв резкого, визгливого смеха заставил Агату вздрогнуть. Она невольно оглянулась на троицу у фонарного столба и нервно стиснула в руках небольшой ридикюль с блокнотом, пером и переносной чернильницей и увесистым булыжником на самом дне сумочки. Булыжник она добавила туда только сегодня, в надежде, что он придаст ей уверенности.
Не придавал. Агате было крайне неуютно в этом районе Сириона. И дело не в том, что она знала о репутации Туманов; все вокруг и улицы, и дома, и люди словно пропитались гарью и безнадежностью, на всем лежал отпечаток упадка и нищеты, а в воздухе витало напряжение. Агате невольно подумалось, что Туманы напоминают ей голодную бродячую собаку грязную, настороженную и злую, готовую за кость перегрызть что глотку соперника, что руку того, кто эту кость ей протягивает.
Не придавал. Агате было крайне неуютно в этом районе Сириона. И дело не в том, что она знала о репутации Туманов; все вокруг и улицы, и дома, и люди словно пропитались гарью и безнадежностью, на всем лежал отпечаток упадка и нищеты, а в воздухе витало напряжение. Агате невольно подумалось, что Туманы напоминают ей голодную бродячую собаку грязную, настороженную и злую, готовую за кость перегрызть что глотку соперника, что руку того, кто эту кость ей протягивает.
Однако именно тут, в Туманах, обитали родственники большинства приговоренных к обращению в монкулы преступников, чьи имена и адреса ей удалось раздобыть после тщательного изучения газетных подшивок. И это было неудивительно где же еще обитать преступникам, как не в худших кварталах столицы.
И если она хочет стать хорошим репортером, а точнее, криминальным репортером, ей надо привыкать работать в самых разных условиях. Как ни крути, но большинство криминальных сюжетов все-таки разворачиваются не в лучших особняках города.
Она намеренно пришла в Туманы до полудня; жизнь в этих кварталах пробуждалась только к вечеру и достигала своего пика ночью, а утро считалось самым спокойным временем суток. Но даже сейчас на опустевших улицах Туманов Агате было очень не по себе.
Сверившись с адресом на бумажке, девушка с некоторым сомнением посмотрела на заляпанную деревянную дверь, с сожалением на свои перчатки, и постучала.
Открыли ей не сразу. В появившейся щели появился слезящийся глаз и часть носа, испещренного мелкими красными сосудиками. Глаз подозрительно сощурился при виде аккуратного черного пальто Агаты, отороченного скромной серой атласной лентой по вороту и манжетам.
Вам чего, дамочка?
Скажите, это здесь раньше жила Сара эр Мосса?
А вам зачем?
Я из газеты, ответила Агата, неосознанно комкая в руках ридикюль. Я знаю, что срок наказания Сары истек, и хотела узнать, как она. Хочу написать статью о том, как живут люди, побывавшие монкулами.
Дверь резко захлопнулась. Агата растерянно моргнула это все?
Раздалось шуршание и негромкий стук и дверь распахнулась. Обладателем слезящегося глаза и носа в красных прожилках оказался седой мужчина с помятым лицом и трясущимися руками пьяницы.
Сара здесь не живет, ответил он.
А где?
Мутные глаза метнулись к ридикюлю девушки.
Если у вас найдется пара мэннингов, я вам расскажу.
У меня только женнинги, растерянно выдохнула она и тут же себя обругала: хороша репортер, не додумалась до такой элементарной вещи! Разумеется, ей нужны деньги, чтобы разговорить неразговорчивых, и, разумеется, не только желлинги!
Давай, немедленно согласился старик.
Но замялась Агата. Владение женской валютой может обернуться для мужчины большими проблемами. Вы же не сможете их потратить.
Старик хрипло закаркал, и Агата не сразу поняла, что он засмеялся.
Ах, дамочка, в Туманах хождение валют куда свободнее.
«Логично», сообразила Агата и, покопавшись в ридикюле, протянула старику один желлинг.
Банкнота исчезла в трясущейся ладони словно по волшебству.
Дочь к нам так и не вернулась, сообщил старик. Но она послала нам записку. Написала, что ей стыдно возвращаться туда, где все знают, что она была монкулом. Что она решила начать новую жизнь и уезжает в провинцию, туда, где никто не знает, чем она была. В Цвельт или Ревентину. Так что мы ее ни разу после того не видели.
Спасибо, поблагодарила Агата и развернулась, собираясь уходить.
Эй, дамочка, голос старика настиг ее в спину, а у тебя еще желлинги есть?
Агата напряглась: уж не ограбить ли ее собираются?
А что?
Если есть, могу подсказать адреса родичей других бедолаг, которые стали монкулами.
Там кто-то вернулся после окончания срока? встрепенулась Агата.
Старик многозначительно потер большим и указательным пальцем друг о друга. Агата вздохнула. Денег у нее и так было в обрез, и вся надежда лишь на гонорар за публикацию. Но публикация не случится, если она не получит информацию, а информация стоит денег. Такой вот замкнутый круг.
Что ж, деваться некуда.
Придя к такому выводу, Агата потянула за шнурок ридикюля.
Стоя на краю авиодрома, будущие авионеры с трудом сдерживали волнение. Сегодня им предстоял первый полет. Настоящий полет, когда именно они будут сидеть за штурвалами авионов и именно они поднимут их в небо.
Стоя на краю авиодрома, будущие авионеры с трудом сдерживали волнение. Сегодня им предстоял первый полет. Настоящий полет, когда именно они будут сидеть за штурвалами авионов и именно они поднимут их в небо.
Первый вылет это сразу реальный вылет, поясняла ранее мадам эр Мада своим ученицам. Управлять летным камнем не научишься, читая учебники или глядя на то, как это делает другая. Примерно так же, как с плаванием, скупо улыбнувшись, добавила директриса. Хочешь научиться плавать прыгай в воду. Смотреть на то, как плавают другие, нет смысла. То же самое и с управлением аэролитом. Потому сегодня вы сразу садитесь за штурвал, а инструктор будет вас направлять и страховать своим летным камнем.