Что и говорить, о грядущем путешествии я волновалась как никогда. И сто раз пожалела, что вообще на это подписалась.
Я прошла сквозь портал и оказалась в городе под названием Лондон в стране Англия.
Феи так его расхвалили, а оказалось, этот город ужасен! По крайней мере, застала я его в ужасном состоянии.
Лондон походил на огромный туманный лабиринт, и повсюду сновали крысы. На улицах десятки людей лежали на земле, кашляли, страшно стонали, как я поутру, если накануне перебрала шипучки. Но эти люди не мучились с похмелья, они были больны, и хуже болезни я ещё не видела!
Кожа их была бледна, вокруг глаз темнели круги. Шеи у них распухли, пальцы ног и рук почернели, будто бедолаги начали гнить ещё заживо.
«Заживо» это очень грубо говоря, потому что многие, судя по виду, были уже мертвы. Я не удержалась от крика, когда повернула за угол и прямо в центре города обнаружила огромную груду трупов. Самым живым из всех был мужчина в птичьей маске, который привёз на тележке ещё тела и свалил их к остальным.
Простите, сэр, сказала я. Я в городе недавно. Что здесь происходит?
Мадам, вам нельзя ходить по улицам без маски! воскликнул он. Вы заразитесь Чёрной Смертью!
«Чёрной Смертью»? удивилась я. Там, откуда я родом, так называется боевой приём. Я его сама изобрела. Что это значит здесь?
Это ужасная чума, объяснил он. Она погубила больше половины жителей страны и ещё больше в Европе.
Чума? неверяще переспросила я.
Ну разумеется! Впервые я отправляюсь в Другой мир одна и пожалуйста, здесь чума. А как же иначе, я ведь победитель по жизни.
И как я тут хоть кому-нибудь помогу? Если раньше я ещё не особо волновалась, то теперь уж точно.
Не знаете тут поблизости никаких детей, которым нужна помощь?
Он указал на извилистую улицу.
Там дальше будет церковь, где живут сироты. Но на вашем месте я бы туда не ходил. Все дети больны.
Поверьте, одной чумы мало, чтобы меня уложить, заявила я. Спасибо.
Я дошла по дорожке до здания, возле которого было сложено несколько крошечных гробов. Зрелище было жуткое, и у меня заколотилось сердце. Я предположила, что это и есть нужное мне место.
Дверь мне открыла монашка в маске. Я видела только её глаза круги под ними были так же темны, как и у больных на улице. Вот только у монашки они были не от болезни, а от усталости.
Чем я могу вам помочь? спросила она.
На самом деле это я хотела помочь вам, сказала я. Я была неподалёку и решила предложить помощь с детьми.
Благослови вас Господь, выдохнула монашка. Казалось, она так обрадовалась, что готова была меня расцеловать. Я уже два дня не сплю нужно заботиться о сиротах. Прошу, входите.
Она провела меня в дальнюю комнату церкви. Там была дюжина кроватей, но дети лежали только на трёх. Двое мальчиков и девочка. Они сильно кашляли и были такими же бледными и отёкшими, как люди на улице. Один из мальчиков едва-едва мог держать глаза открытыми.
Их родители умерли от чумы, объяснила монашка. Ещё неделю назад у нас не хватало места для детей, и вот теперь остались только они
Отдохните-ка немного, предложила я. Я пригляжу за ними.
Отдохните-ка немного, предложила я. Я пригляжу за ними.
Спасибо, поблагодарила монашка и ушла в соседнюю комнату. Она так устала, что даже не стала спрашивать, кто я вообще такая и умею ли обращаться с детьми. А вот сироты не постеснялись поинтересоваться об этом.
Вы кто? прохрипел мальчик.
Там, откуда я родом, меня зовут Матушкой Гусыней, сказала я.
А дети у вас есть? спросил он.
Нет, ответила я. Но зато у меня есть гусь, который себя ведёт совсем как ребёнок. Только ему не говори, что я так сказала, он очень обидится.
Гуси не обижаются, возразила девочка.
Это ты просто с Лестером не знакома, не согласилась я.
У него есть имя? удивился мальчик.
Конечно, хотя он каждый день твердит, что хочет его сменить на какое-нибудь получше.
Он умеет разговаривать? изумилась девочка.
Ещё бы, а вот заставить его умолкнуть это сложно, да, сказала я.
Но животные не разговаривают, возразил мальчик.
Там, откуда я, разговаривают, ответила я. А ещё носят одежду, работают, и вообще животные у нас уважаемые члены общества. У нас есть много всякого, чего нет у вас, потому что в моём мире очень много магии.
Магии? Девочка как будто бы испугалась. Так вы служите дьяволу?
Это смотря кого спросить, ответила я. Но вы не волнуйтесь. Я служу самой Фее-крёстной, и она чудесная женщина, которая отправила меня к вам на помощь.
Сироты закашлялись и грустно переглянулись.
Вы нам ничем не поможете, вздохнул мальчик. Никто не сможет. Вскоре Господь возьмёт нас к себе, и наши родители снова будут с нами.
Я не знала, что ему ответить. Да и кто бы знал?
Может, излечить ваши тела я и не смогу, но, возможно, мне удастся помочь вам иначе, сказала я. Хотите послушать историю?
Сироты посмотрели на меня. Они не отказались, и я решила, что они не против. Но понятия не имела, что им рассказать. Что может их утешить? Волнуясь, я отхлебнула из фляжки и завела речь о первом, что пришло в голову.
Шалтай-Болтай на стену как-то раз залез, да соскользнул в недобрый час, и не смогла вся конница и рать беднягу неуклюжего собрать, сказала я и икнула.
Почему вы говорите в рифму? спросила девочка.
Ой, в рифму, да? Я даже не заметила. Извините. Я навеселе всегда начинаю стихами говорить. Дурная привычка, от отца досталась, это у нас семейное.
А мне нравится, сказал мальчик и улыбнулся может быть, впервые за долгое время. Мне родители рассказывали стихи и пели песенки, когда были живы.
Дети были такие милые, но я совсем не знала, как их утешить.
А я когда-то тоже была сиротой, призналась им я. Мой папа был колдуном, а мама феей. Я родилась очень рано вероятно, раньше, чем они были готовы к этому. Они оставили меня на пороге Дворца фей и убежали хотели стать музыкантами. Но не смогли, потому что на них наступил великан.
Страх какой, испугалась девочка.
Могло быть и хуже, ответила я. Меня вырастили феи, но я всегда была бунтаркой. Меня отдавали из дома в дом, пока я не выросла. А магию я всегда использовала, только чтобы разыграть кого-нибудь или сжульничать на скачках.
Я впервые рассказала кому-то эту историю, и слушатели попались что надо. И мальчик, и девочка улыбнулись мне.
Очень жаль, что вы остались сиротой, сказал мальчик.
Да, мне тоже, добавила я. И ведь можно было бы подумать, что люди, которые вечно витают в облаках, наверняка заметят огромную великанскую ногу, которая вот-вот на них наступит.
Не поверите, но дети рассмеялись!
Ничего теплее и приятнее их смеха я в жизни не слышала. И даже вспомнила, что и у меня самой есть сердце причём, судя по теплу в моей груди, сердце немаленькое.
Матушка Гусыня?
Я обернулась и увидела, что и другой мальчик тоже проснулся и сел в кровати, будто детский смех вернул его к жизни.
Вы нам расскажете ещё что-нибудь? попросил он. У вас такие хорошие стихи.
Услышав это, я поняла, что слёзные протоки у меня всё-таки работают. Я отхлебнула из фляжки ещё и рассказала другую историю:
Бо Пип пасла овечек на поляне, но всех порастеряла до одной. Ты подожди увидишь, они сами, хвосты поджавши, прибегут домой.
А у нас раньше, до чумы, была ферма, и там жили овечки, сказала девочка. Ещё, ещё, пожалуйста!
Присела крошка Маффет на пенёк, отведать творожку хотелось ей, да только вдруг приполз к ней паучок, и крошка убежала поскорей.
Паучок? рассмеялись мальчики. Ещё, ещё!
Пошли на горку вместе Джек и Джилл воды в колодце начерпать ведром. Свалился с горки Джек и лоб разбил, и Джилл за ним скатилась кувырком.
Весь вечер я рассказывала детям стишки о странном и нелепом народце моего мира. Я совсем протрезвела, но притворялась, что нет, чтобы их повеселить. Самые любимые стихи они просили меня повторять, и потом мы читали их вместе. Сироты придумали напев для стихов, и мы пели их, пока дети не стали засыпать.
Матушка Гусыня, а вы ещё будете здесь утром? спросила девочка.
Конечно, сказала я. Поспите-ка как следует, а утром мы ещё почитаем стихов.
Я сидела с ними до рассвета, но сироты так и не проснулись. Как и сказал мальчик, Господь забрал их к родителям. Проснувшись, монахиня пришла, помолилась за них и накрыла детей простынями.
Разумеется, я была опустошена. Но всё же знание того, что я сумела подарить им хоть немного счастья в последние часы, грело мне душу, и, может быть, это было лучшее, что я сделала в жизни. Впервые я поняла, почему Фея-крёстная так любит помогать людям. Нет в мире ничего лучше, чем вновь зажигать огонь в глазах людей, помогать им забыть о своих бедах, пусть даже ненадолго. Это лучшее волшебство на свете.
Я отправилась в Другой мир в надежде изменить чью-то жизнь, но по-настоящему изменила свою собственную. Я сомневалась в себе раньше, но мне удалось рассмешить тех сирот в очень тяжёлое время, и это глубоко меня задело. Может быть, я всё же смогу помочь кому-нибудь в этом мире
1428 год, Франция
Сегодня я была в Европе распространяла сказки и стихи во Франции. Ну и кавардак же устроили англичане и французы со своей войной! Сколько раз я ни возвращалась в Другой мир она всё идёт и идёт. Клянусь, уже как минимум сто лет прошло.
На улицах такая суматоха, что собственных мыслей не слышно. Мне нужно было отдохнуть, найти место потише, но кругом носились солдаты, и казалось, это просто невозможно. Проходя мимо собора на краю города, я решила, что спокойнее место вряд ли найдётся.
И оказалась права внутри было тихо, насколько тихо, что слышно было даже, как муха летит! Ни души вокруг, только картины и статуи католических святых. Я прилегла на первую же скамью и задремала.
Мне снился прекрасный сон о битве с ограми на глазах сотен зрителей, когда меня вдруг что-то разбудило. Девочка-подросток стояла в центре зала на коленях и молилась вслух. И хотя по-французски я говорю хуже, чем по-немецки, слова её я разобрала.
Прошу, Господи, подай мне знак, как в детстве, молила она. Поведай, как спасти Францию от англичан и возвести Карла VII на престол.
Подростки вообще способны думать про себя? Они хоть какие-нибудь чувства умеют испытывать, не сообщая об этом всем вокруг? Вот лично я, когда была подростком, предпочитала помалкивать. Справедливости ради, я участвовала в программе защиты свидетелей, но это история на другой раз.