Путь Жаколио пролегает вдоль строящегося суэцкого канала по железной дороге, где ему противны обхождения местного населения с проезжающими. Если торговцы готовы всучить тебе всякую ерунду, а вор с радостью подрежет сумку, то чемодан будет летать в вагон и из вагона, без принятия каких-либо жалоб с твоей стороны. Если есть претензии, то местному населению на это плевать. Не мало переживает Жаколио, плывя по Красному морю, славному своими коварными коралловыми островами, иные не выступают над поверхностью воды, отчего суда напарываются и тонут. Больше всего испытаний пришлось на время пребывания в Адене, где столкновение с порядками едва не стоило ему жизни. Местный кофе оказался до ужаса противным, а иссушающее солнце могло довершить дело по изгнанию души из тела. Жаколио, предварительно разрушив романтические представления о морских путешествиях, тут же обрушивает на читателя правду о востоке, что многими писателями превозносится с самых выгодных позиций хотя на самом деле всё далеко не так, а ужас человеческой нищеты показан автором заметок с оборотной стороны фасада.
Основное это, конечно, пребывание на Цейлоне, где Жаколио задерживается по просьбе одного из своих друзей. Он участвует в охоте на диких слонов, наблюдает за особенностями местной жизни (на острове практикуется многомужество, призванное удерживать рост численности населения) и за необычной религией, которая по иному трактует сказание об Адаме и Еве, созданных именно в этих местах. При этом, Цейлон не является той самой страной баядерок, хотя о представителях этой касты Жаколио скажет много слов, делясь большим количеством сведений о местных жителях и людях, населяющих полуостров Индостан. Оказывается, кастовая система настолько внедрилась в жизненный уклад людей, что каждая профессия превращается в отдельную касту, что занимается строго своим делом, отказываясь от любых других занятий. Если вам нужно принести воды, то этого никогда не сделает тот, кто чистит обувь, отчего количество прислуги в иных домах превосходит все мыслимые размеры.
Баядерки это своего рода гетеры. У них свой образ жизни, и свои обязательства перед обществом, настолько трудно понимаемое, что проще быть местным жителем, нежели пытаться осознать все особенности. Иностранцы это отдельная каста для общего сведения. Стоит ли говорить, что иностранцу всегда предлагается для любовных утех женщина: жена или одна из дочерей; отказ от которой может испортить жизнь женщине, отчего добропорядочный Жаколио каждый раз придумывает различные увёртки, стараясь сохранить свою честь и честь подосланных к нему женщин.
Подводя итог хождению по странам с Жаколио, приходишь к однозначному выводу идеальное общество Индостана было доведено до того, что этот котёл противоречий стал совершенно доступным для любого завоевателя, чем в итоге англичане с удовольствием воспользовались.
II. Если Луи Жаколио предлагает читателю свои мысли по поводу всего им увиденного, то Джон Томпсон первый шотландский фотограф, предпринявший путешествие на восток с целью ознакомления с нравами ориентальных народов, описывает всё без лишних отступлений. Жалко, конечно, что в книге его отчёт лишь о посещении Гонконга, Макао и Формозы в 1870 году, было бы интересно прочитать и о его дальнейшем путешествии. Но приходится ограничиться тем, что есть в наличии.
Гонконг это английская колония. Местное население говорит на пиджине смеси кантонского диалекта китайского языка и английского языка. Всюду можно передвигаться на повозке рикши. Джонсон отмечает, что местное население за минимум усилий всегда просит самую максимальную плату, изыскивая для этого множество уловок. Даже игра на валютных курсах оставляет путешественников с дырявыми карманами, поскольку местное население везде находит для себя выгоду. При этом цены на уровне лондонских. Томпсон ознакомится с игорными домами, также расскажет об ураганных ветрах, часто посещающих побережье Китая. В дальнейшем путешествии автор отмечает полнейшую бедность крестьян, еле находящих себе возможность для существования.
II. Если Луи Жаколио предлагает читателю свои мысли по поводу всего им увиденного, то Джон Томпсон первый шотландский фотограф, предпринявший путешествие на восток с целью ознакомления с нравами ориентальных народов, описывает всё без лишних отступлений. Жалко, конечно, что в книге его отчёт лишь о посещении Гонконга, Макао и Формозы в 1870 году, было бы интересно прочитать и о его дальнейшем путешествии. Но приходится ограничиться тем, что есть в наличии.
Гонконг это английская колония. Местное население говорит на пиджине смеси кантонского диалекта китайского языка и английского языка. Всюду можно передвигаться на повозке рикши. Джонсон отмечает, что местное население за минимум усилий всегда просит самую максимальную плату, изыскивая для этого множество уловок. Даже игра на валютных курсах оставляет путешественников с дырявыми карманами, поскольку местное население везде находит для себя выгоду. При этом цены на уровне лондонских. Томпсон ознакомится с игорными домами, также расскажет об ураганных ветрах, часто посещающих побережье Китая. В дальнейшем путешествии автор отмечает полнейшую бедность крестьян, еле находящих себе возможность для существования.
Скажет Томсон и о мастерстве китайских ремесленников, способных делать точные копии чего угодно в максимально короткие сроки. Между делом заметит, что если бы до этих мест дошёл технический прогресс, то весь мир давно был бы покорён китайскими товарами и ведь в нужную сторону смотрел наблюдательный взгляд фотографа. Фальсификация чая, монет и разных товаров особенность китайской экономики уже в конце XIX века. Всё доведено до такой степени мастерства, когда отличить подделку от оригинала практически невозможно. Ломбарды превращены во дворцы, куда не стыдятся ходить богатые люди, покуда в европейских государствах эти заведения рассчитаны только на бедные слои населения. Печальная участь женского населения хорошо известна, Томпсон рассказывает об этом дополнительно, делая акцент на уродовании ног. Огорчает Томпсона и уровень китайской медицины, где всё ставится в угол результата гаданий. И самое интересное видя миллионное население каждого города, Томпсон предлагает переправить часть китайцев для заселения Африки. Что бы было, случись это на самом деле?
Заканчивается отчёт Томпсона посещением Формозы (ныне Тайвань), где население на полудиком состоянии, страдающее от набегов горных аборигенов, отличающихся нечеловеческой жестокостью. Общество сплошь аграрное, одежда из собачьей шерсти, каждое поселение имеет обособленный статус, не имея единого центра управления; за преступления наказывают только штрафами, муж не может говорить с женой публично; местные каннибалы жалуются на жёсткость китайского мяса. В общем, не тот Тайвань предстал перед Томпсоном, который известен нам.
Ещё раз повторюсь, за сто пятьдесят лет практически ничего не изменилось. Просто географическая карта окрашена немного в другие цвета вот и всё.
08.01.2015 (http://trounin.ru/thomson-jacolliot)
Маргарет Митчелл «Унесённые ветром» (1936)
«Унесённые ветром» это частица совести американской нации, пытавшейся пересмотреть свою собственную историю, прекрасно осознавая применение к самим себе уничижительных обходительный манерных наклонений. Перед рассмотрением содержания книги нужно сперва погрузиться в прошлое, вспомнив «Хижину дяди Тома» Гарриет Бичер-Стоу, той книги, что подвела американское общество к осознанию неизбежности противостояния северных и южных штатов, не нашедших согласия по вопросу отношения к рабству. Даже после гражданской войны согласие сторон оказалось эфемерным, замороженным на сто лет, покуда в США снова не вспыхнула напряжённость, получившая своё начало уже не от «добрых» людей, а найдя опору среди самих угнетённых. Если кто-то плохо представляет силу литературы, то «Хижина дяди Тома» является тем самым ярким примером, побудившим человека к действиям. К сожалению, Маргарет Митчелл родилась в южных штатах, а её образ мысли оказался слишком мягким для отражения важных для американской нации событий, поскольку «Унесённые ветром» это запоздалая часть волны анти-томских книг, старавшихся показать жизнь рабского юга с самой выгодной стороны.
Главная героиня книги склонная к авантюрам девушка, чья жизнь прошла в очень непростые для её штата периоды. Счастливое детство резко оборвалось на фоне вспыхнувшей гражданской войны, сознательная жизнь пришлась на тяжёлые годы разрушенной экономики, а зрелые годы показали ещё более печальную картину в жизни счастья быть не может. Маргарет Митчелл хотела отразить типичную южанку, гордую от чувства собственного превосходства, или ужасы войны? Вот основной вопрос, который должен беспокоить читателя. Тема любви в книге поднимается слишком идеализированным образом, застрявшим на стадии юношеских предпочтений, не сумевших растоптаться главной героиней о бытовые проблемы. По сути, главная героиня так и не повзрослеет, а изначально отрицая культ денег всё-таки примет на себя образ янки, которого чуралась с самого начала, но к которому стремилась с пелёнок.
Главная героиня книги склонная к авантюрам девушка, чья жизнь прошла в очень непростые для её штата периоды. Счастливое детство резко оборвалось на фоне вспыхнувшей гражданской войны, сознательная жизнь пришлась на тяжёлые годы разрушенной экономики, а зрелые годы показали ещё более печальную картину в жизни счастья быть не может. Маргарет Митчелл хотела отразить типичную южанку, гордую от чувства собственного превосходства, или ужасы войны? Вот основной вопрос, который должен беспокоить читателя. Тема любви в книге поднимается слишком идеализированным образом, застрявшим на стадии юношеских предпочтений, не сумевших растоптаться главной героиней о бытовые проблемы. По сути, главная героиня так и не повзрослеет, а изначально отрицая культ денег всё-таки примет на себя образ янки, которого чуралась с самого начала, но к которому стремилась с пелёнок.
Гражданская война стороннее событие, не дающее какого-либо понимания. Автор оставит читателя без лишних сведений, не давая понять, почему война началась, какие цели преследовались, отчего стороны пришли к соглашению. Действительно, не могут же соседи без объяснения причин начинать военные действия. Со стороны Маргарет Митчелл это выглядит как желание одних показать свою удаль перед другими. Отсталый аграрный юг, не имеющий выхода к морю, не развивающий промышленность, решает что-то там доказать северным штатам, погрязших в культе доллара, живущих ради наживания богатств и имея целью сделать негров равными себе. Более никакой конкретики. Если же брать проблему негров, то её по представлениям писательницы нет. В книге нет никаких упоминания о жестоком обращении. Негры просто выставляются автором чем-то вроде крайне ленивых людей, не желающих выполнять чужие обязанности, привыкшие к строгому выполнению закреплённых за ними функций. Стоит ли после этого считать «Унесённых ветром» отражением эпохи или чем-то вроде достижения наивысшей степени гуманности, выстраданной в противоречиях молодого неокрепшего государства? Разве может быть совесть американской нации запятнанной, учитывая такое мировоззрение её представителей.