И зачем бы мне вообще это делать? Ведь именно Замойский не подходит к новому миру и не в силах его понять.
Мне нельзя утратить чувство пропорции. Я стахс. Теперь это видно отчетливей всего: что я вообще задумываюсь над этим; что Адам сумел меня своей реакцией затронуть. Да, я стахс, и это будет иметь для меня
До нее донесся оклик Замойского. Она вернулась в кабину. Свет здесь исходил из фосфоресцирующих синим плоскостей стен, и все в нем казалось неестественно близким к могиле.
Замойский стоял в самом дальнем углу кабины и резал охотничьим ножом Анжелики собственную руку и резиноподобный материал стены. Кровь впитывалась в пол у его ног, бугря поверхность темными пузырями и порами, словно едкая кислота.
И что ты снова удумал?
Не оглядываясь, он указал рукою (непокалеченной) на стену слева, где вращались на искусственном атласе ночи таинственные созвездия.
Это же, типа, что? спросил Адам риторически. Передача снаружи Мешка, верно? Но каким образом она до нас доходит при заблокированном Плато? Ты сама говорила, что именно для этой цели и создавались первые Плато: для навигации Клыков.
Ну да-а.
Но, например, пульсары, он наконец оглянулся и сам, видишь?.. Тут место склейки петли, файл идет сначала, вспышки не совпадают. Последняя запись, готов поспорить. Тут он прервался, чтобы пустить еще немного крови. А значит, есть аварийные процедуры. Клык знает, что делать в случае, когда отрезан от Плато.
Ну да-а.
Но, например, пульсары, он наконец оглянулся и сам, видишь?.. Тут место склейки петли, файл идет сначала, вспышки не совпадают. Последняя запись, готов поспорить. Тут он прервался, чтобы пустить еще немного крови. А значит, есть аварийные процедуры. Клык знает, что делать в случае, когда отрезан от Плато.
Но зачем ты себя режешь?!
А ты видишь здесь какую-то аптечку? Средства первой помощи? Автоматических хирургов?
Анжелика осматривалась беспомощно, невольно уступая риторике Замойского. Триворон в углу чистил перья, только средняя голова поглядывала на воскрешенца, который аккуратно размазывал кровь по изрезанной стене.
Но зачем ты себя режешь?!
Потому что сейчас ему придется оказать мне помощь, а без доступа к Плато он выберет аварийный алгоритм.
Это какой же?
Он не может оказать помощь. Так что сделает?
То, на что его запрограммировали.
А я полагаю, никто его специально не перепрограммировал, все есть на Плато. Это всего лишь стандартный хардвар на остаточной оэс. По крайней мере, именно так он себя и ведет. Он профилирован на физиологию HS, а эта резина, или что оно там, реагирует на человеческую кровь, видишь? Я понял, когда вдруг капнуло у меня с руки, из того твоего пореза; он еще не затянулся. А раз так Клык не станет ждать, пока я истеку кровью до смерти! Верно?
Хочешь сказать: ты на это надеешься.
Ты не помнишь, что ты сама мне говорила? Что безопасность людей закодирована в программах Клыков глубже всего, высший из приоритетов, первейшая директива не помнишь? А когда исчез контроль с Плато что ему осталось? Только те архаические алгоритмы, базовая оэс, древнейшие приказания.
Оглянувшись через плечо, он ощерился Анжелике из густой бороды:
Я достаточно долго работал с компьютерами. По-настоящему программы не эволюционируют. Они наслаиваются. Двадцать девятый век, да? Я готов поспорить, что если бы я нырнул достаточно глубоко, нашел бы в основах какой-то MS-Windows или примитивнейшие DOS-ы. Единственное, на что всегда можно рассчитывать, это последовательная глупость машинных интеллектов.
Анжелика предпочла не спрашивать, что будет, если Клык обладает попросту иной логической структурой, оэс, менее склонной к импровизации; выдавила бы из себя не более, чем стонущее «но ведь». Она ни малейшего понятия не имела о внутреннем ROM-е Клыков. И сомневалась, нашлась бы во всей Цивилизации HS хотя бы дюжина стахсов, которые таким знанием обладали.
Вдруг с глухим щелчком захлопнулся люк, и мертвенная фосфоресценция осталась единственным источником света. А он, Замойский, скульптор с глиной, безумец за работой, и дальше вминал в изрезанный материал липкую красноту, надавливая всем весом тела. Все сильнее склонялся вперед и Анжелика заметила, что и сама она непроизвольно меняет баланс тела, чтобы приспособиться к новой вертикали. Оглянулась на окна, полные звезд. На них все те же картинки.
Она вспомнила опробованную недавно последовательность и тремя быстрыми ударами открыла непосредственный вид с брони Клыка.
Картинка оставалась хаотической уже из-за вращения, но менялась слишком резко, чтобы объяснять это исключительно оборотами Клыка. Причина была в ином. Они пролетали петлями или настолько тесными, или настолько быстро. Пролетали петлями пространства-времени одной за другой, миг на пейзаж, моргни и пропустишь смену горизонта
Все же, потом она поняла, что Клык, по крайней мере, не движется согласно петлям Мешка, но развязывает их по очереди.
Тогда откуда ускорение? Большое и продолжающее расти. Ей пришлось сесть, потом лечь. Замойский через миг рухнул, словно колода. Как минимум, 3g. Складки одежды врезались в кожу Анжелики жесткими сгибами, синяки останутся.
Это не ложное движение, подумала она, с усилием удерживая голову обращенной к окну непосредственного вида. Мы и правда летим с 3g. Клык пытается выбраться из Мешка, но поскольку не существует ничего такого, как «частично открытый Мешок», ему для этой цели необходимо Мешок уничтожить. Тогда движение сделается движением во внешней системе координат и мы выйдем из наложенной Войной блокады. Но это уже на крафт-волне, а не благодаря реактивной тяге и ньютоновским скоростям.
Не имеет значения, в какую сторону сейчас направляется Клык. Наверняка поплывет он на максимальном скольжении, на высочайшей крафт-волне, если уж посчитал ситуацию аварийной. Но нет, направление имеет значение, он ведь непроизвольно направится к материнскому Порту, выдавая тем самым персону владельцев. Хм, были ли они настолько безрассудными, чтобы оставить в его памяти такого рода данные? Впрочем без доступа к Плато откуда бы ему знать актуальное положение любого из Портов? А значит, движение некритично, по крайней мере, в начале.
Выходит, дело в том, чтобы как можно скорее самой выйти на Поля Плато и переслать информацию. Кому? «Гнозису», Джудасу, это очевидно. Да но выход с материальных интерфейсов этого Клыка ведет, несомненно, на Поля похитителей, с тем же успехом мы могли бы сами себя здесь уничтожить. Зараза, отчего же я не подумала об этом раньше?
У нее одеревенела шея, пришлось несмотря ни на что повернуть голову. Замойский громко ругался. Она дышала неглубоко, с усилием, сосредотачиваясь на работе диафрагмы и мышц грудной клетки.
Какой же выход из ситуации? Думай, девушка, думай! Любое место во Вселенной одинаково близко к любому место на Плато и дело только в предполагаемой системе коннекта. А имеем ли мы вообще доступ к какой-то другой системе Клыка, кроме фирменной?
Она зацепилась взглядом за среброперую птаху (похоже, на нее ускорение не оказывало видимого эффекта). Еще одна потенциальная угроза, совершенно по-глупому не замеченная. В момент выхода из-под блокады наноматы сконфигурируются заново и вернутся под контроль программ с Полей, им предписанных Полей похитителей. Ergo: избавиться от триворона!
Что еще? Что еще? Милость божья, должен же существовать какой-то способ! Как она сейчас скажет Замойскому, что во всем этом нет смысла, что зря он старался, что хоть бы и удалось им воистину чудом выбраться из Мешка, сбежать из-под блокады, но все равно ничего это для них не изменит, потому что они не владеют никаким методом соединения с безопасными Полями Плато как она ему это скажет?.. Не сумеет. Уже от одной такой мысли Анжелика сгорала от стыда. Он бы лишь посмотрел без обвинений, без злости посмотрел бы, а потом просто отвел бы взгляд. Ведь она сама его ко всему этому подговорила; а не подумала. Ну вот не подумала! С-с-сука! (Уже даже проклятия теряют вульгарность, дурной знак.) Если бы она не была стахсом!.. Если бы имела, по крайней мере, в мозгу постоянную привойку!..
Ну конечно! Она засмеялась вслух, даже ребра заболели. На самые простые решения труднее всего натолкнуться мы всегда сперва ищем решения настолько же сложные, как и сама проблема.
А если уж они с этим справились Список угроз, пункт второй.
Смауг! прошипела она.
Триптица приковыляла к ее голове.
Едва лишь выйдем, шептала она на мелких вдохах, летишь к люку. Сразу же наружу. Из Клыка.
Понял, пррринято, триворон кивнул (двумя третями).
Теперь Замойский. Когда же Клык выпорется, наконец, из Мешка? Уже хребет у меня болит, а в легких
Рефлекторное сокращение мышц подбросило ее на полметра над полом. Невесомость. Она проверила экранные окна. На обоих звезды. Означает ли это, что они вышли из-под блокады и теперь возвращено соединение с Плато?
Она ухватилась за поручни кресла и вернулась в вертикаль. Если память ее не подводила, созвездия не изменились, да и Малое Магелланово Облако Замойского было на месте. Впрочем, достаточно взглянуть на Смауга: он ей в глотку не вцепился.
Смауг!
Люк! рявкнула она.
Он полетел вглубь коридора.
Она оттолкнулась от стены и положила ладонь на макрос, открывающий люк. Краем глаза заметила еще, что Замойский без движения лежит на запачканном кровью полу наверняка потерял сознание.
Она ткнула пальцами в стену. Ничего не случилось: грохота со стороны люка не послышалось.
По спине продрало холодом. Наномат на полях похитителей запертый с ними в тесной кабине убийство в холодном кошмаре конец.
Преисполненная яростью, она отлетела вглубь коридора; неточно рассчитанный толчок обеспечил ее изрядными синяками на бедре и плече.
В туманном свете стен перистальтной шахты она заметила среброперого Смауга, притаившегося возле захлопнутого люка примерно в половине длинны туннеля. Шлюз! Клык сформировал шлюз! Ну да, можно было ожидать; очередной раз она выказала позорную нерасторопность мысли. Хорошо, что Замойский не был свидетелем этих фейерверков глупости.
Она вернулась в кабину. Повторно впечатала макрос. И через пару мгновений еще раз. После чего поспешила проверить шахту. От триворона ни следа.
Уже спокойная, подплыла к Замойскому. Тот лежал под нешрамированной стеной, по локти измазанный подсыхающей кровью. Она вынула нож из его руки и спрятала. Порезы на предплечьях мужчины были неглубокими; самым глубоким было дело ее рук. Она завязала рукава рубахи воскрешенца. Не открывая глаз, он бормотал что-то непонятное на каком-то чужом языке; несмотря на лекции отца Жапре Анжелика не сумела его распознать.