Есть такая штука летаргус, летаргический сон, нехотя ответил Николай Ильич. В тяжелой форме он неотличим от смерти. Сейчас перед вскрытием прежде всего делают энцефалограмму и электрокардиограмму, и если есть хотя бы незримые простым глазом признаки жизни, техника их фиксирует. Но тридцать лет назад в провинциальной больнице всякое могло произойти! Раньше случалось, что пациенты выходили из летаргуса во время вскрытия. Я сам этого не видел, но читал о таком.
Отец тоже говорил: мол, из летаргического сна выходили, подхватил Молотов. Но самое удивительное, что это происходило только в одном месте на втором этаже, в углу около лифта.
Что, люди часто впадали в летаргический сон? недоверчиво спросил полковник. Вроде бы это очень большая редкость
А там как раз таких случаев много было, продолжал Молотов. Может, это и не летаргус был может, мертвые оживали, настоящие мертвые! Дважды это произошло на глазах у врачей. Один с ума сошел прямо там. Другой свалился с сердечным приступом. Это как раз был мой отец. А третий врач, совсем молодой, помер от ужаса, но ожил, когда каталку с ним поставили в том самом углу. Это увидела лифтерша и тоже со страху скончалась. В лифте двое суток пролежала с тех пор туда никто не решался заходить. Так лифт и стоял без пользы, пока вовсе не заржавел и не перестал работать. Потом комиссия какая-то приехала из Москвы ну, и закрыли больницу. Этот оживший молодой врач пытался бороться, чтобы больницу оставили. Но напрасно. И ее закрыли, и весь народ оттуда разбежался, и из деревни все уехали, и станции не стало.
Любопытно, протянул полковник. Ну ладно, Михаил, спасибо, что позвонил. Пока!
Погоди-ка! вдруг воскликнул Сапожников. Погоди, Михаил. А твой отец не называл фамилию этого как бы ожившего врача, который не хотел, чтобы закрывали больницу?
Нет, но я могу позвонить и узнать. Может, папа еще помнит.
Действуй, сказал полковник.
Через несколько минут снова раздался звонок и голос Молотова:
Вспомнил отец его фамилию! Доктор Краев его звали. Доктор Краев!
Голос раздался на весь салон, потому что громкая связь оставалась включенной.
Молотов еще что-то говорил, но тут связь прервалась.
Сапожников снова положил телефон полковника под ветровое стекло.
Оба молчали.
Сапожников крепче стиснул футляр с контейнером, в котором находилось человеческое сердце.
Покосился на полковника. Тот в это мгновение тоже повернул голову.
Они смотрели в глаза друг другу и понимали, что им обоим пришла одна и та же догадка. Догадка нелепая, неправдоподобная, невероятная, невозможная, однако они понимали, что теоретически теоретически! возможно все.
Они смотрели в глаза друг другу и понимали, что им обоим пришла одна и та же догадка. Догадка нелепая, неправдоподобная, невероятная, невозможная, однако они понимали, что теоретически теоретически! возможно все.
Но если все это правда, тихо сказал полковник, мы здорово прокололись.
У Сапожникова мороз прошел по коже
Мрак, который реял за стеной, в первую минуту показался непроглядным и бесформенным, но постепенно начинал приобретать некие очертания.
И Серега разглядел, что костлявая рука, которая не отпускала его футболку, принадлежит какому-то высокому человеку с длинными волосами и бородой, одетому в черную рясу.
Рясу носят монахи
Монах! Тот самый монах, который передавал через стену, что нужен лифт! Монах, к которому его направила баба Нюра!
Так это не доктор
Это и правда монах!
Монах, который живет в стене!
Живет?.. Или обитает?!
Серега пошатнулся и, наверное, упал бы, но рука держала его крепко. Вдобавок он опирался спиной на каталку, которая, в свою очередь, уперлась в стену и не сдвигалась.
Так что ни падать, ни бежать было некуда.
Захотелось зажмуриться и хотя бы на минуточку представить, что все это снится как начало сниться в купе, так и продолжает! но Серега не в силах был отвести взгляд от темных провалов глаз, которые неотрывно смотрели на него.
Наконец-то ты явился повторил монах.
Чем дольше Серега вглядывался в него, тем лучше мог рассмотреть. Вообще как-то мимоходом стало понятно, что темнота почему-то не мешает видеть.
Конечно, можно было запросто умереть от ужаса и Серега, кажется, чуть было не сделал этого! но с каждым мгновением он боялся все меньше. На самом деле в монахе не было ничего пугающего!
Ну почти ничего
Вдобавок с каждой минутой Серега все острее ощущал, что монах ему очень рад по-настоящему, по-человечески, как другу, и от этой радости становилось теплей и спокойней.
Вдруг вспомнилось, как прошлым летом Серега и его закадычный друг Валерка Черкизов поехали в Сормово. Это было ужасно далеко, минут сорок на маршрутке от их дома, на другом конце города, в Заречной части!
Они долго-долго там гуляли, по этим незнакомым улицам, чувствуя себя путешественниками в неведомых краях, этакими отважными львами, которые забрели в чужую саванну.
При этом они начисто забыли о времени и вообще обо всем, в том числе о том, что родители не знают, куда отправились мальчишки. Наконец, спохватившись, Серега хотел позвонить папе или маме, но оказалось, что мобильник неведомым образом выпал из кармана. А Валерка свой вообще забыл дома!
Представляя свою печальную участь, друзья возвращались уже не как отважные львы, а как побитые собаки.
Предчувствия их не обманули: Валерке разъяренный отец наподдал-таки по мягкому месту, и очень чувствительно, а Серегу встретил такой скандалище
Но вот странно: хотя было ужасно неприятно из-за отцовских угроз, хотя Серега еле удерживался, чтобы не заплакать при виде слез перепуганной мамы, хотя ему казалось, что теперь его навсегда лишат всех радостей жизни: в тир не пойдем, в бассейн тоже, покупка нового скейтборда откладывается на неопределенный срок, очередной выпуск «Большой книги ужасов» пока останется в магазине! все равно, Серега всем существом своим ощущал, что мама с папой не столько на него злятся, сколько безумно радуются, что он нашелся, что он дома, что он стоит тут и выслушивает с виноватым видом все упреки, что он любит родителей и точно знает: они любят его!
Практически то же самое Серега чувствовал и теперь. Все еще тряслись коленки, но страшно уже не было. Казалось, раньше, когда-то давно, он уже знал этого монаха и знал, что его не стоит бояться. Только забыл об этом. А теперь очень рад был вспомнить!
Ты что, меня ждал? спросил Серега удивленно.
А то как же, сказал монах уже не голосом клубящейся ледяной тьмы, а нормальным человеческим голосом. Как только предрекли мол, явится наследок неумытый, чадо из моего седьмого колена, сбросит ковы проклятия, так и начал ждать.
Серега аж задохнулся от обиды.
Неумытый?!
Да он бы на себя посмотрел, этот монах! Судя по руке, которая вцепилась в Серегину футболку, в последний раз он мылся год назад! Если не больше!
Впрочем, Серега умывался в последний раз тоже давненько. Утром! А теперь уже почти ночь. И чего только с ним не произошло за этот длинный и тяжелый день! Так что, очень может быть, вид у него и в самом деле здорово замурзанный.
Поэтому нечего обижаться на этого монаха, а стоит попытаться понять, что он вообще изрек.
Раньше Серега думал, что у него только аудирование, то есть понимание, французской речи пробуксовывает. Нет русской, получается, тоже!
«Чадо из моего седьмого колена»
Это как?!
Серега опустил глаза. Насколько он мог разглядеть, у монаха было только две ноги, а значит, два колена. Не было видно не только седьмого, но даже третьего или, к примеру, пятого
Ладно, слово «чадо» Серега раньше слышал. Это значит «ребенок».
Но чадо из колена?!
Дома у Сереги была книжка «Мифы античного мира». Из нее явствовало, что детей могут производить на свет не только женщины, но даже мужчины, только особенным образом. Например, громовержец Зевс главный бог Древней Греции родил Афину Палладу из головы, а Диониса из бедра.
Про рождение из колена Сереге читать никогда не приходилось но, видимо, это возможно, раз монах говорит!
Седьмое колено это значит через семь поколений, послышался за его спиной девчоночий голос, и мальчик резко обернулся.
Рыжая девчонка сидела на каталке, свесив ноги, и шарила в карманах.
У меня тут рогатка была, пробормотала она, поглядывая на Серегу. Не видел?
И сузила глаза с подозрительным таким выражением
Серега извернулся зюкой и сунул правую руку в левый карман.
Нормально он это сделать не мог, потому что его по-прежнему крепко держал монах, да и каталка мешала.
Достал рогатку и желудь, протянул девчонке:
Они у тебя из кармана выпали. Валентин подобрал и мне отдал. Чтоб не потерялись.
Спасибо, сказала девчонка. Очень жалко было бы потерять. Рогатка мне от деда досталась. Я его никогда не видела, но отец передал, когда я только родилась. Эта рогатка какая-то историческая, только я не в курсе, что за история. Слушай, а Валентин Вроде бы я это имя слышала где-то
Серега смотрел на нее во все глаза, по-прежнему стоя зюкой и чувствуя себя ужасно тупым.
Вот только что эта рыжая лежала практически мертвая и вдруг сидит как ни в чем не бывало и, кажется, подозревает Серегу в попытке хищения ее собственности, а именно рогатки (одна штука) и желудя (одна штука).
Валентин, наконец ответил он, это тот человек, который тебя подобрал на дороге, когда тебя «Скорая» сбила.
Девчонка несколько раз растерянно моргнула, сморщив веснушчатый носишко, потом лицо ее прояснилось.
Помню! воскликнула она. Шла по обочине, но поскользнулась, чуть не упала, а тут «Скорая» из-за поворота. Я отскочила, но машину занесло, она боком шла на меня, я, кажется, все-таки упала Больше ничего не помню!
Валентин сказал, ты об асфальт головой шарахнулась, продолжал Серега. Он тебя сюда привез, в эту больницу. А сам поехал за врачом каким-нибудь.
Девчонка снова растерянно поморгала рыжими ресничками.
Что-то ты гонишь! сказала она озадаченно. Чепуховина получается. Сбила меня «Скорая», но подобрал посторонний человек, который привез в больницу, но поехал искать врача где-то в другом месте. Это как?
Не знаю, сказал Серега. Как-то так. Тут вообще все странно А самое главное мы думали, что ты уже совсем мертвая!
Ну, стерво проворчал монах и наконец-то отпустил Серегину руку, поэтому он быстренько сменил положение зюки на нормальное. Стерво мне не по силам.
Стерво?! в ужасе прошептал Серега. Как вам не стыдно! Папа говорит, что материться при женщинах могут только последние отморозки!