Утром отыщешь свою матушку, сказал монах. Если в ночи не заплутаешь.
Малинка покачнулась и схватилась за Серегу. Пальцы у нее стали такие же ледяные, как у монаха.
«Здорово она перепугалась!» догадался Серега, и у него немного полегчало на душе.
Честно признаться, его здорово напрягало, что Малинка такая бесстрашная. Да еще рогатка у нее в кармане!.. В той самой книжке, где Серега вычитал, как Зевс родил Афину Палладу из головы, рассказывалось, что в древние времена жили амазонки такие женщины-воительницы, которые были храбрее и сильнее многих мужчин.
Наверное, думал Серега, читая ту книгу, амазонки с детства были жуткие уродины, на них мальчишки смотреть не хотели, вот они и разозлились и решили доказать, что самые крутые.
Но Малинка-то хорошенькая! Ей совсем не нужно быть амазонкой! Она должна быть просто девчонкой, которую охота защищать.
Папа всегда говорил, что сила женщины в ее слабости. Это тоже такая народная мудрость.
Серега осторожно сжал холодные Малинкины пальцы и спокойно сказал:
Не бойся. Он хочет нам помочь. Давай делать то, что он говорит, и все будет хорошо.
Верно речешь, наследок, кивнул монах. Идите за мной, чада! По пути вам все поведаю.
Ребята послушно перебрались через поваленные кирпичи в темный провал стены.
Серега оглянулся. Коридорные обитатели снова начали сползаться со всех сторон. Их бело-зеленоватые глаза сверкали все ярче. И такой злобой веяло от них
Серега передернул плечами: его даже зазнобило.
Может, каталкой отверстие загородить? предложил он.
Каталка их не удержит, ответил монах. Но пока не пробило полночь, они вам вреда не причинят.
«Почему полночь? подумал Серега. Полночь, как говорится, время мертвецов и привидений. Но они ведь все живые! Больные, странные но живые! Я их вижу, Малинка видит Наверное, это все же психушка. И в полночь местные пациенты окончательно съезжают с катушек!»
Объяснение, сказать по правде, было так себе. Хиленькое такое объясненьице
Но Сереге не больно-то хотелось обо всем этом размышлять. Довольно страшно было размышлять о том, что тут происходит!
Что-то я не видел тут часов, буркнул он, как они узнают, пробило полночь или еще нет?
Где бы мы ни были, мы всегда услышим, как бьет полночь, ибо с ней наступает наш час! сказал монах, и у Сереги от этих слов снова мороз по коже прошел. Идите, идите, не медлите!
Он проскользнул в дверь.
Следом протиснулись ребята и Серега даже ахнул, потому что в этой узкой тесной комнатушке без окон оказалось пять углов!
Два самых обыкновенных, прямых, а один острый. В этом углу валялись ржавые цепи и кандалы.
Монах посмотрел в этот угол с ненавистью, и Серега сообразил, что цепи и кандалы совсем недавно были на руках и ногах этого странного человека.
Но цепи и кандалы проржавели и истончились до дыр! Сколько же лет или столетий он здесь провел?
Да кто угодно уже умер бы! Почему он жив?!
Или он не жив? Или все здесь не живы? Серега все же умер в купе, Малинка погибла на дороге?.. А все происходящее и эти разговоры про возвращение душ их посмертный бред? И они уже на том свете? И Серега никогда не увидит родителей, а Малинка свою маму?!
Погоди, сказал вдруг монах, хотя ни Серега, ни Малинка никуда не шли, а стояли и озирались. И Серега снова поразился тому, что все отлично видит в непроглядной тьме.
Погоди, сказал вдруг монах, хотя ни Серега, ни Малинка никуда не шли, а стояли и озирались. И Серега снова поразился тому, что все отлично видит в непроглядной тьме.
Да и Малинка тоже все видела!
Каким образом?!
Погодите-ка, повторил монах. Сначала мне вам кое-что дать в дорогу надо.
С этими словами монах подошел к небольшому сундуку, стоявшему в углу, поднял крышку и зачерпнул оттуда горсть чего-то тусклого, вроде плоских камешков каких-то, и велел:
Подставляйте чпаги в портках, чада.
Он говорит, карманы подставляйте, перевела Малинка. В джинсах.
С собой возьмете, кивнул монах. Пригодится!
Зачем мне какую-то грязь с собой тащить? поежившись и глядя на камешки с опаской, сказала Малинка, озвучив заодно и Серегины мысли.
Верно говорят: у бабы волос долгий, да ум короткий, пробормотал монах. У девки то же самое. Хороша грязь! Это ж серебряные монеты!
Не хочу я эту гадость брать! сердито буркнула Малинка.
А Серега смотрел на ее волосы.
Очередная народная мудрость, которую он только что узнал, ему понравилась, однако у Малинки волосы были не долгие, то есть не длинные, а довольно короткие. Темно-рыжие, блестящие, слегка вьющиеся.
Со смешными кудряшками на висках
Ну, будь по-твоему, дева, вздохнул монах. Не хочешь портки пачкать не надо. Поди сюда, наследок! Эй, уснул никак? В его голосе Сереге послышалась насмешка. Не спи, волкодлак загрызет!
Какой волкодлак? озадачился Серега, исключительно из вежливости подставляя карман под чумазый и довольно тяжелый груз.
Самый обыкновенный, пояснил монах. Оборотень!
Ага слабым голосом отозвался Серега, который очень мечтал выключить мозг, чтобы не думалось обо всем этом непостижимом и невесть откуда взявшемся.
Знать бы только, где найти выключатель!
Эх, что за чпага нынче пошла?! сокрушался монах. Одна жменька только и помещается. Да ладно, сколько ни есть, а все богачество. Береги его, не растеряй!
Захлопнул сундук и усмехнулся:
Вот бы настоятель локти кусал, коли бы видел, как я его добро разбазариваю! Ну, он-то безвозвратно окочурился, теперь на том свете ему черти крепко пятки смолят да огнем палят!
Слушайте, озадаченно сказала Малинка, я вообще не понимаю В ад попадают грешники, так? А настоятель он же священник, как же он может быть грешником?!
Все верно, кивнул монах. В давние времена здесь стоял хороший монастырь. И настоятелем был истинно святой человек. Отец Серафим его звали. Моя матушка хотела меня в монахи отдать, а отец Серафим противился, говорил, что я не для монастырской, а для мирской жизни создан. Больно уж, сказывал, много страстей Федьку обуревает! Меня, значит При монастыре раньше сад был глазом не оглядишь! Тут я и садовничал, а в деревню лишь изредка хаживал. Деревня тогда называлась Гости. Потом уже ее стали Погосты звать, ибо кладбище расползлось и всю деревню поглотило.
Погосты! ахнул Серега. Погосты, а не Погости!
В гости волей ходят, а не насильно волокут, невесело усмехнулся монах. Но помер святой отец Серафим от морового поветрия. Он отправился в рай, а в монастырь явился сущий аггел[8].
Был он чужой человек. По крови русский, а по нраву сущий гарип, чужак-иноземец! В то время иезуиты[9] пытались овладеть нашими душами, насадить в России свою лживую веру. Матушка-императрица Екатерина их в Россию не пускала, зато сынок ее, Павел Петрович, для них готов был двери распахнуть. Некоторые из них наползли в эти края и успели кого-то в свою веру обратить. Среди таких был и наш настоятель.
Потом пришел к власти император Александр Павлович и всю эту шушеру иноземную разогнал. Кто бежал, кто покаялся, а кто и затаился. Вот и наш настоятель затаился в монастыре
И с тех пор пришла к нам беда. Всю братию он разогнал, оставил только своих приспешников, а когда узнал, что я мертвых насквозь вижу, испугался, что я ему помешаю морок на добрых людей наводить! Оклеветал меня перед людьми мол, я пособник дьявола, а сам-то он и был дьявола пособник!
Он страшной силой владел Умел горстью могильной земли упыря призвать куда угодно, хоть за версту от могилы его!..
Проклял он меня, потом насильно в монахи иезуитские постриг да замуровал заживо вот в этой келье с пятым углом. Он эту келейку нарочно приказал выстроить, ибо у них, у слуг дьяволовых, пятый угол место встречи с их господином, врагом рода человеческого! Келью запер, да еще и кирпичом заложил.
Да только позабыл настоятель тут свой заветный сундучок. Замуровал его около меня. Вот небось бесился, когда хватился!
Монах взглянул на Малинку:
Не передумала? Может, прихватишь горсточку серебра?
Не хочу, отпрянула она. Золото я бы взяла, а это нетушки!
Ну, будь по-твоему, кивнул монах. Однако же заболтался я с вами, чада мои. А ведь до полуночи уже всего ничего остается. Пора нам!
Он вышел из кельи.
Серега двинулся было за ним, но Малинка схватила его за руку:
Ты ему веришь? Ты во все это веришь?
Голос у нее дрожал.
Сереге ужас как хотелось сказать храбрым голосом, мол, все это полная чухня и сказки, но он не любил врать без особой надобности, а потому кивнул:
Да, а ты?
Малинка вздохнула и призналась:
Я тоже, но это такой ужас!
Сапожников проехал покосившийся указательный столб с табличкой «Погосты» и обнаружил небольшой перекресток проселочных дорог.
Здесь, что ли? пробормотал он, медленно разворачивая автомобиль и пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темноте. Что-то не видать встречающих
В это мгновение зазвонил телефон. Николай Ильич выхватил трубку из кармана.
Серегин номер!
Но он знал, что звонит не Серега.
Слушаю.
Вы где, Сапожников? спросил голос, который Николай Ильич слышал только раз, но запомнил на всю жизнь.
Голос доктора Краева.
На перекрестке, сообщил он. Но я тут один. Никакой «Скорой» не видно.
То есть как? озадаченно спросил доктор Краев. Странно Какая-то накладка. Ладно, стойте где стоите, я буду через несколько минут. Не выключайте фары, пока я не перезвоню.
Разговор прервался.
Сапожников откинулся на спинку сиденья, пытаясь составить хоть какой-то план действий. Но это было невозможно, пока Серега в руках этого сумасшедшего.
Ему было спокойнее думать, что доктор Краев сумасшедший, чем верить хоть одному слову из того, что рассказывал отец Молотова.
Ждать пришлось недолго буквально через пять минут телефон зазвонил.
Выключите фары, приказал доктор Краев.
Сапожников послушался, и тотчас рядом оказался большой автомобиль с мощными фарами, заливающими все вокруг ослепительным светом. Кажется, это был «Хаммер».
Отлично, что успели до полуночи, сказал доктор Краев. Выходите из машины. Не забудьте контейнер. Давайте быстро! Надеюсь, вы один?
Один, буркнул Сапожников, подумав о полковнике Грушине, который сейчас блуждает где-то в темноте на выезде из города.
Сапожников заглушил мотор, взял ключи и полез из машины. В последнюю минуту он заметил телефон Грушина, так и лежавший под ветровым стеклом, и спрятал его в нагрудный карман ветровки.
Сапожников встал около машины, ожидая, что ему сейчас скомандуют что-нибудь вроде «руки вверх».
И угадал.