Так что Джошуа внес свой вклад в то, чтобы сгладить этот страх. Он показал троллям свои инструменты, ножи, маленькие пистолеты и что он умеет с ними делать. И проверял, чтобы каждый вечер горел огонь костер, который они с троллями поддерживали всю ночь.
Санчо, называй меня мужчина-детеныш.
Ух?
Они оставались с ним, пока он выздоравливал, и наоборот, он оставался с ними.
Но он не был троллем.
Шли недели и месяцы, а он застрял в добровольном творческом отпуске, который превратился в вынужденное изгнание.
В конечном счете больше всего он скучал по Хелен.
Оглядываясь назад, он удивлялся, сколько времени потратил зря вдали от нее. В итоге их совместная жизнь казалась такой короткой. Он держал в руках ее дневник, переживший месяцы его болезни.
Хелен, говорил он, если я выберусь из этой передряги, то приеду навестить тебя в Базовом Мэдисоне, где ты лежишь, даже если мне придется всю дорогу прыгать на пого. Клянусь.
В конечном счете больше всего он скучал по Хелен.
Оглядываясь назад, он удивлялся, сколько времени потратил зря вдали от нее. В итоге их совместная жизнь казалась такой короткой. Он держал в руках ее дневник, переживший месяцы его болезни.
Хелен, говорил он, если я выберусь из этой передряги, то приеду навестить тебя в Базовом Мэдисоне, где ты лежишь, даже если мне придется всю дорогу прыгать на пого. Клянусь.
Когда на Джошуа накатывало такое настроение, к нему приходил старый тролль Санчо.
Была середина дня, солнце стояло высоко в небе. Джошуа сидел на вершине утеса в потрепанной широкополой шляпе и расстегнутой рубашке.
Это был самый теплый день после зимы, и воздух казался неподвижным и душным одеялом. С высоты Джошуа видел большой кусок местности почти никакого шевеления. Некоторые тролли лениво сидели в тени утеса, но большинство где-то пропадали, наверное, ушли собирать пищу в какой-нибудь из соседних миров. Слоны толпились возле реки выше по течению и негромко трубили, поливая водой свои бронированные морды.
Тут и появился Санчо с тролльим зовом, сувениром от Университета Вальгаллы. Его стареющее тяжелое тело неуклюже поднималось на утес, хотя и не так неуклюже, как Джошуа с негнущейся правой ногой. Санчо сел рядом с Джошуа, накинул на плечи серебристое одеяло и с едва уловимым стариковским презрением окинул взглядом окрестность.
Затем в молчаливой просьбе протянул похожую на боксерскую перчатку ручищу. Джошуа вздохнул и отдал ему свои солнечные очки.
Только не погни снова чертову оправу.
Ух, сказал тролль, напялив очки на свое широкое лицо. Джошуа вынужден был признать, что каким-то образом очки Санчо шли.
Иногда они сидели вот так рядом несколько часов подряд, молча, каждый жевал травинку. Как два старых лодочника возле Миссисипи, раздумывал Джошуа, а часы текли, как воды реки.
А иногда они разговаривали.
Санчо выплюнул сгусток зеленой слизи.
Один.
Он передал Джошуа троллий зов для ответа.
Кто, я? Или ты?
Почему один почему?
Джошуа пожал плечами.
Мне нравится быть одному. Или раньше нравилось.
Старый тролль поджал губы и прищурился, вслушиваясь. Джошуа всегда было интересно, сколько из сказанного доходит до тролля. С тролльим зовом оставалось только кричать и надеяться.
Ребенок одинокий?
Да. Ребенком я тоже был одинок. У меня были друзья, которые заботились обо мне. Думаю, я сломаю троллий зов, если попытаюсь объяснить, кто такая сестра Агнес.
Ух.
Ты тоже один. Я вижу. Где твоя семья?
Тролль снова сплюнул, обхватил сверху голову рукой, как орангутан, и почесал грязную подмышку.
Семья счастлива здорова голодна, далеко. Дети с мамой-и-папой. Мама-и-папа с детьми. Старые тролли, я, уходят. Нет детей, нет мамы-и-папы, уходят. Это племя, это племя, это племя.
Джошуа представил небольшой клан пожилых одиноких троллей, чьи дети выросли и стали самостоятельными, а самки, вероятно, больше не способны к зачатию. Они кочуют по последовательным просторам, не совсем одни настоящий одиночка долго не проживет, но от одного племени к другому. Наблюдали ли люди такое поведение? Наверное, они просто предполагали, что старики, которых они видели в любом племени, были бабушками и дедушками, даже прабабушками и прадедушками, которые помогают молодым поколениям. Даже Лобсанг мог попасть в эту ловушку, наблюдая за троллями в ограниченном пространстве своего заповедника на Ближних Землях, где старики вроде Санчо не имели обычной свободы передвижения.
Теперь Санчо постучал пальцем по своему черепу.
Библиотекарь.
Да. Ты уже говорил. Ты библиотекарь. Так тебя называли в колледже? Что это значит, Санчо?
Большая голова. Много помнить.
Память?
Много помнить. Помнить для троллей. Старое время, давно время прошло. Погода. До людей.
Хм. До Дня перехода. Когда золотой век для троллей закончился
Полная голова.
Полная чего? Полагаю, воспоминаний. Историй? Значит, так ты зарабатываешь себе на хлеб? Рассказываешь истории разным племенам?
Библиотекарь.
Джошуа улыбнулся.
Да, приятель. И, наверное, все, что ты знаешь, пополняет долгий зов
Он понимал, насколько полезной может быть подобная информация для троллей, как и для любой группы людей. Всегда стоит заботиться о горстке стариков, которые могут вспомнить, что они делали, когда в последний раз случалось наводнение, которое бывает раз в десять лет, или сильная буря, или голод, или суровая зима, когда найденный под снегом определенный вид грибов может спасти тебе жизнь Вероятно, в случае с троллями это будут сведения, полученные и в более далеком прошлом, много поколений назад. Воспоминания об извержениях вулканов, землетрясениях и даже падениях астероидов, уроки того, как тролли переживали подобные катастрофы раньше. Джошуа начал представлять разум Санчо пещерой, глубокой, темной и загадочной, полной сокровищ, информации памяти.
Лобсанг изучал троллей со времен Того Самого Путешествия в 2030 году. Однажды Лобсанг сказал Джошуа, что культура, в отличие от инстинктивного поведения, накапливается вне генома, вне тела, вне памяти одного индивидуума. Человеческая культура хранится в артефактах, книгах, инструментах, зданиях, множестве изобретений и открытий, передающихся из прошлого и доступных для каждого нового поколения. У троллей точно так же, только все их знания о мире заключаются в долгом зове, песне, существующей вне головы одного животного. Лобсанг говорил о долгом зове как о компьютерной системе, обширной, способной адаптироваться к информационной сети, закодированной в музыке.
Что ж, может быть, библиотекари, закаленные старики с большим опытом, были вроде запоминающих устройств с высокой плотностью записи, внедренных в эту непостоянную сеть, буферными хранилищами мудрости своего вида.
Пока Джошуа размышлял об этом, Санчо с необычной нежностью похлопал его по руке.
Мама, папа, ребенок один, бу ух. Старый хрыч один, кому какое дело?
Тролль его жалеет, неожиданно понял Джошуа. Это животное его жалеет. На мгновение его охватило раздражение. Джошуа всегда было неуютно от чужого внимания, и он не любил жалость. Но раздражение быстро прошло.
Ты спас мне жизнь, старина. Полагаю, ты заслужил право на это чувство.
Бу ух, ласково сказал старый тролль и обхватил голову другой рукой, вычищая другую подмышку.
Тогда-то Джошуа и услышал приглушенное гудение в небе, не похожее на жужжание насекомых или шум птерозавра.
Санчо не выказывал никаких признаков тревоги.
Похоже на звук аэроплана, старик.
Ух?
Дай-ка сюда
Джошуа выхватил очки у тролля и напялил на себя. Он с трудом поднялся на ноги и, опираясь на костыль, огляделся, заслонив ладонью глаза от солнца. Звук словно эхом отражался в засушливой местности. Джошуа потребовалось несколько секунд, чтобы засечь самолет сверкающую искорку в белесом небе. Но теперь самолет направлялся в его сторону, возможно, привлеченный серебристыми бликами спасательного одеяла.
Когда он пролетел над утесом, покачивая крыльями, Джошуа разглядел гладкую белую обшивку воздушного аппарата без опознавательных знаков, за исключением регистрационного номера и логотипа Корпорации Блэка в виде стилизованного буддистского монаха, обозначавшего возможность переходить во время полета. Крылья были недлинными, хвостовой стабилизатор толстым, а сам корпус имел форму короткого цилиндра.
Тролли не обращали на самолет никакого внимания.
Но Джошуа расплылся в улыбке.
Только раз в жизни я летал на таком самолете. И знаю, кто это. Рискованно навалившись на костыль, он снял шляпу и замахал ею. Род! Род Валиенте! Спускайся сюда!
Глава 31
Самолет плавно приземлился в полумиле от утеса. Джошуа направился к нему, ковыляя на самодельном костыле.
Санчо и остальные взрослые тролли проявили абсолютное безразличие к чуду техники, которое внезапно спустилось с пустого неба. А вот Мэтт понесся к самолету впереди Джошуа клубок любопытства и энергии на пыльной земле.
Мэтт добежал до самолета как раз в тот момент, когда открылся люк и вылез Род. Он уже сменил летную форму на практичную линялую рубашку, походную куртку, джинсы и широкополую шляпу. На спине он нес тяжелый на вид белый рюкзак. Мэтт прыгал перед ним, стоял на голове и кувыркался в пыли. Джошуа увидел, как его сын усмехаясь опустился на колени, чтобы поговорить с Мэттом, а потом достал что-то из кармана и подкинул вверх. Мэтт поймал это одной рукой, ухая и кувыркаясь, и помчался обратно к утесу.
Род встретился с хромым отцом всего-то в сотне ярдов от утеса. Он замедлил шаг, как-то опасливо, словно определяя настроение Джошуа.
Привет, папа.
Род.
Послушай, пап, я знаю, что нарушил твой творческий отпуск. Я также вижу, что у тебя проблемы. Он похлопал по рюкзаку, в котором, как предположил Джошуа, лежали медикаменты. Что ж, я пришел подготовленным. Ты можешь либо сказать, что я слишком долго сюда добирался, либо разозлиться. Так?
Род
Но я пришел не из прихоти и не потому, что ты задержался. У меня есть для тебя новости
Хватит болтать. Джошуа шагнул вперед и обнял сына. Род пах самолетом, машинным маслом, электричеством и новой обшивкой кабины. Джошуа боялся предположить, чем пах он сам. У меня проблемы. Сломал проклятую ногу. Спасибо, что прилетел, сынок.
Привет, папа.
Род.
Послушай, пап, я знаю, что нарушил твой творческий отпуск. Я также вижу, что у тебя проблемы. Он похлопал по рюкзаку, в котором, как предположил Джошуа, лежали медикаменты. Что ж, я пришел подготовленным. Ты можешь либо сказать, что я слишком долго сюда добирался, либо разозлиться. Так?
Род
Но я пришел не из прихоти и не потому, что ты задержался. У меня есть для тебя новости
Хватит болтать. Джошуа шагнул вперед и обнял сына. Род пах самолетом, машинным маслом, электричеством и новой обшивкой кабины. Джошуа боялся предположить, чем пах он сам. У меня проблемы. Сломал проклятую ногу. Спасибо, что прилетел, сынок.
Они неуклюже разомкнули объятия и черепашьим шагом побрели к утесу.
Если они стеснялись друг друга, то Мэтт не стеснялся никого. Он вернулся со своей сестрой Лиз, оба начали ухать и кувыркаться вокруг Рода. Род опять полез в карманы.