Дым внутри колбы перетекал из одной форму в другую, пока не превратился в маленького спрута. Он протянул жадные щупальца к Вейасу. Брат в задумчивости постучал по стеклу ногтем и снова вернулся к записям. Зашептали призрачные голоса:
«Будь с нами! Будь одним из нас! Ты никогда не будешь одинок! Мы сделаем её твоей! Только пожелай и прими нас. Скажи, чего желаешь?»
Ничего не желаю! Отсохните уже! выкрикнул Вейас в сердцах, оторвавшись от чтения.
Спрут затрясся, фыркая и вереща. Брызнул на стенки фонтан чёрных капель. Потёки медленно сползали на дно в вязкую чернильную лужу.
Вейас улыбнулся впервые за всё время, что Лайсве за ним подсматривала. Заскрипело перо по бумаге, торопливым почерком выводя наблюдения за осколком. Пусть брат и не стал книжником, но всё равно занимался тем, о чём мечтал исследовал мир, открывал новое. Жаль, что он отказался общаться с Лайсве. Она бы столько ему рассказала о Мраке, о том, как устраивали свои миры боги.
На него больше не будут покушаться? спросила Лайсве у Безликого.
Она протянула ладонь ко лбу брата, но та прошла сквозь него.
Будут. Боюсь, все, кто связан со мной, станут мишенями для Мрака. Прости, что подставляю тебя под удар и не могу защитить. Я пойму, если ты откажешься от меня.
Нет, Лайсве печально качнула головой. Так просто он от неё не избавится! Я ещё не всех увидела. Продолжим завтра ночью?
Безликий кивнул.
Когда она вернётся домой, то обязательно напишет брату ещё, хотя бы предупредит об опасности. Если вернётся
Больше всего хотелось спросить о Гэвине и вэсе, но если сделать это сразу, то Безликий догадается о её намерениях и откажется. Нужно выждать. Лет шесть впереди у них ещё есть.
Следующей ночью Лайсве отправилась в Ильзар навестить отца. Он сидел в дубовом кресле у камина в своей комнате. Голова стала совсем белой, на высохшем лице прибавилось морщин, а взгляд, направленный на облизывающее поленья пламя, сделался злым и мрачным. Лайсве поцеловала отца в лоб, желая унять тоску, но он ничего не почувствовал.
«Когда-нибудь я вернусь к тебе, и мы снова заживём дружно и счастливо».
После она захотела проведать друзей-единоверцев, Хлою с Ферранте. Сумели ли они избежать патрулей в окрестностях Эскендерии? Добрались ли до Священной империи, где им уже не грозила бы опасность?
Поплутав по дорогам снов, Лайсве отыскала неприметную тропинку к ним. Они обосновались в приграничном городке Аусхельде. Ферранте стал уважаемым настоятелем в храме Единого-милостивого. Его сын Руй уже приобщился к вере и помогал отцу. Хлоя вела хозяйство, тайком разглядывая подарок Лайсве заколку-бабочку. Подруга улыбалась, когда Лайсве, невидимая, касалась её.
Однажды перед сном она услышала потусторонние голоса, родные и близкие, не похожие на шёпот Мрака:
«Сестра! Приди к нам! Мы так тоскуем в неволе! Помоги нам, освободи нас!»
Когда Лайсве уснула, то не попала в Бессолнечные земли. Вместо этого она оказалась в незнакомом облицованном кафелем помещении. Свет сочился через хрустальный купол на потолке. В середине располагался огромный бассейн, как в общественных купальнях. Над ним клубилась стальная дымка, сверкая разноцветными всполохами, словно сияние Червоточин над Полночьгорьем.
Однажды перед сном она услышала потусторонние голоса, родные и близкие, не похожие на шёпот Мрака:
«Сестра! Приди к нам! Мы так тоскуем в неволе! Помоги нам, освободи нас!»
Когда Лайсве уснула, то не попала в Бессолнечные земли. Вместо этого она оказалась в незнакомом облицованном кафелем помещении. Свет сочился через хрустальный купол на потолке. В середине располагался огромный бассейн, как в общественных купальнях. Над ним клубилась стальная дымка, сверкая разноцветными всполохами, словно сияние Червоточин над Полночьгорьем.
Лайсве подошла к бортику, обрамлённому изразцами с магическими рунами и символами. Неодолимо тянуло в воду, тёплую, ласковую, родную. Слышалось завораживающее пение, будто ундины звали её присоединиться к ним. Одежда растворилась в воздухе. Лайсве окунула в бассейн ступню. Воронками закручивались течения, круги шли всё шире и шире. Так хотелось узнать, что там внутри. Разгадка бытия? А может, лицо вэса!
Лайсве спустилась по мраморной лестнице и, гребя руками, поплыла. Оказавшись на середине, она перевернулась на спину и замерла. Волны накатывали на неё, но не сносили, а кружили на месте.
«Доверься воде и не утонешь», рассказывал им с Вейасом старый ловчий Жых, когда учил плавать. Лайсве это любила, порой вода была к ней не менее ласкова, чем ветер.
Лайсве расслаблялась и погружалась в транс куда глубже, чем при простых медитациях. Истирались мысли и воспоминания, она превращалась в пустой холст, вместилище духа мира. По жилам текли его токи, в уши вливалась песнь и выплёскивалась из уст. Глаза смотрели на острые рёбра купола, но не видели их. Свод таял, обращаясь в небо цвета глаз Безликого.
Из пучины поднялись хищные рыбы. Коварные ундины? Безжалостные касатки-тэму? Они плавали вокруг, оглаживали плавниками, обнимали руками. Щекотал уши шёпот:
Ты наконец с нами, сестра!
Джурия? Торми? на мгновение туман в голове рассеялся.
Это светлое место не похоже на подземелье в Университете Эскендерии, где Лайсве видела их в последний раз. Жерард куда-то их переместил?
Урд и Скульд, поправили Норны.
Они были нагие и лысые, с белыми шрамами на плоской груди и внизу живота. Жерард лишил их всего: воли, женской сути, человеческого облика.
Верданди! Верданди! звали они Лайсве нараспев.
Сопротивляться не получилось. Она закружилась в хороводе с сёстрами, её тихий голос вплёлся в их песню.
Будь с нами, ты наша часть, без тебя мы сироты. Дух Огненный пленил нас и обездвижил, а ты ослепила и оглушила. Не бросай нас больше!
Я не могу! Там жизнь, там мой сын и гибнущий мир. Если я останусь здесь с вами в этом сладком мареве, то скоро мы все погибнем!
Смерть будет избавлением, отвечали сёстры.
Такая не будет!
Заскрипела дверь, послышали шаги, голоса нарушили сковавшую Норн безмятежность.
Втроём они подплыли к бортику, чуя хозяина.
Так вот подо что вы заняли мой бассейн! удивлённо глядя на них, сказал высокий норикиец. Одет он был в роскошный костюм из золотой парчи, на голове сверкал от пудры белый парик. Они и правда волшебные. Гомункулы?
Норикиец потянулся к Торми-Скульд, но его одёрнули.
Нет, ваше величество, зазвучал голос хозяина.
Дух Огненный выступил из тени. Вокруг него виделся переливающийся оттенками пламени ореол. Жерард совсем не постарел, был полон воодушевления и сил.
Если хотите, я сопровожу вас к книжникам, которые занимаются выведением гомункулов. А это мои пророчицы-Норны, вдохнувшие жизнь в источник всезнания. Мало кто из смертных может похвастать, что видел их. Вам повезло. Они редко показываются на поверхности.
Жерард опустился на колени. Лайсве, загипнотизированная, подплыла ближе. Он провёл рукой по её щеке, словно чувствовал присутствие. Хмурое лицо озарилось искренней улыбкой.
Вылитое совершенство, сосредоточие мистических сил. Этот оракул спасёт не только Сумеречников, но и весь мир. А протянувшая нам руку в тяжкое время Норикия возвысится, как прежде возвышалась вотчина Безликого Авалор.
Король пристально изучал каждую голубую жилку, просвечивающую сквозь почти прозрачную кожу Норн. Язык скользнул по пересохшим губам, глаза лихорадочно заблестели. Лайсве знала, когда у мужчин бывает такой взгляд, слишком часто приходилось его видеть.
По хребту побежали мурашки, страх выталкивал из сна так, что всё кружилось перед глазами. Но трое пар рук, три неподвластных ей стихии удерживали её подле себя. Ни мысли о Геде, ни воззвания к Безликому вырваться не помогали.
По хребту побежали мурашки, страх выталкивал из сна так, что всё кружилось перед глазами. Но трое пар рук, три неподвластных ей стихии удерживали её подле себя. Ни мысли о Геде, ни воззвания к Безликому вырваться не помогали.
Можно побыть с ними наедине? спросил после затянувшегося молчания король.
Право, не стоит. Такая сильная магия опасна, как открытое пламя. Ожоги от неё будут многочисленны и ядовиты. Вы ведь не хотите заразиться проказой, как ваш кузен Верлен? Жерард посмотрел на короля с вызовом.
Тот передёрнул плечами и встал на ноги.
Но я знаю, что подойдёт вам больше. Помогите мне, Жерард настойчиво заглянул ему в глаза. Напишите прошение авалорцам, чтобы мне разрешили построить кое-что в Ловониде. В знак признательности я посвящу вас в тайны Горнего мира и познакомлю с сущностями, которые доставят вам запредельное наслаждение без неприятных последствий.
Вы ведь никому не скажете? забеспокоился король.
Поверьте, я умею хранить тайны.
«Но лишь до тех пор, пока вам это выгодно!» мысленно выкрикнула Лайсве.
Над куполом раздался гром, зазвенели стёкла. Ослепила на миг вспышка молнии.
Надо же, гроза посреди ясного неба! король задрал голову кверху.
О, вы увидите ещё столько необычного, что скоро перестанете удивляться, усмехнулся Жерард.
Лайсве заметила за его спиной Безликого. Бог прошёлся по воде и достал из неё Лайсве, обняв за плечи. Нагое тело укрыла льняная рубашка до пола. В голове прояснилось. Лайсве уже двигалось по своей воле, хотя всё ещё чувствовала связь с сёстрами.
Утратив свою драгоценную Норну, Жерард скривился и поднялся.
Идёмте. У нас ещё много дел, а времени почти не осталось.
Беспрестанно оглядываясь на бассейн, король последовал за Жерардом, словно не был здесь хозяином. Уже у двери Дух Огненный обернулся к Безликому, жёсткие губы прошептали едва слышно:
«Когда-нибудь ты будешь моим, упрямый мальчишка!»
Бог одарил его презрительным взглядом на прощание.
Уходим! сказал бог, подлетая к куполу.
Вскипела вода, вспучился кафель, затряслись стены. Джурия и Торми поднялись в воздух, как Лайсве в руках Безликого. Вспыхнули у них за спиной коричневым и бирюзовым светом фигуры немолодых женщин. Рядом с Джурией высокая, дородная, рядом с Торми худая и сухая.
Куда собрался, племянничек? заговорила вторая, Седна, жена Повелителя вод Фаро. Неужто тётушек старых даже приветствием не уважишь? Ведь это из-за тебя нас так позорно пленили.
Да, конечно, что бы ни происходило в мире, виновато проклятое Небесное племя, съязвил Безликий.
Тот, в чьих руках власть, должен отвечать. За всё, ответила Повелительница Земли, Калтащ.