Я не норикийская королева, что бы ни говорили вы с Микашем, а посему делиться сыном ни с кем не обязана до тех пор, пока он не выберет себе жену, отрезала Лайсве, чтобы прекратить дурацкие разговоры.
Как же ты упрямая! вздохнул лорд Артас.
Как и мы все, ответила Лайсве.
После пира начались танцы. Только благодаря этому пёс спасся от Геда. Малыш так и норовил выудить его из-под стола и проехаться верхом, как на лошадке. Под неодобрительными взглядами Лайсве повела Геда танцевать вместе со всеми.
Микаш стоял у стола рядом с лордом Артасом и принимал поздравления, с трудом запоминая имена и лица гостей. Оба косились на кружившую по залу изящную фигуру Лайсве в воздушном белом платье. Ребёнок бегал и прыгал вокруг неё, смеясь непривычно громко и щебеча на птичьем языке, понятном только ей. Она сияла ярче алмаза чистой воды в короне норикийского короля. Годы, тяготы и заботы делали её только краше.
В этом зале Микаш увидел Лайсве впервые во время помолвки с его бывшим хозяином Йорденом Тедеску. Нищему дворняге тогда не позволялось даже смотреть в сторону чужой невесты, но её чистая красота поразила его настолько, что Микаш не смог запретить себе желать её.
Сейчас он всё равно вздрагивал и с трудом ловил дыхание, ожидания наказания за дерзость. Но ведь теперь ему можно подойти и поцеловать, чтобы все поняли, что она принадлежит ему и только ему! Ведь он уже сам высокородный, с белой маршальской ленточкой через плечо и даже, немыслимо, муж! Но хотела ли она этого? Было ли ему место в её счастье, в этой идиллии, в танцах и объятиях, что она делила с его сыном. Его ли это сын? Микаш не чувствовал с ним родства. Но с Лайсве лучше, а без неё вообще никак. Только заметит ли она, если он пройдёт рядом?
Микаш поднял со стола белую розу и принялся теребить лепестки, такие же нежные, как её губы.
Ты счастлив? похлопал по плечу Ульрих, довольный назначением Микаша. Хотя какая разница, кому служить, капитану или маршалу, если вместо армии лишь куцый отряд?
Да, ответил Микаш и, поймав на себе взгляд тестя, покорно склонил голову: Благодарю от всего сердца за честь называться вашим сыном и наследником.
Это только для неё. Ты хоть понимаешь, какое сокровище тебе досталось? Она самая лучшая и достойна самого лучшего! ответил лорд Артас. Если ты обидишь её словом или действием, если хоть в мыслях посмеешь изменить ей, я сотру тебя в порошок!
Будьте спокойны, у меня кроме неё никого не было, да и не хотелось смотреть ни на кого после.
Ульрих с шумом выдохнул, лорд Артас фыркнул и пригрозил:
Смотри у меня!
Старик снова вернулся за стол.
Вы серьёзно? Тогда в лесу мы подумали, что вы удрали, что надоело её искать и совестно было затараторил Ульрих, но Микаш прервал его властным жестом.
Я с поля брани бежал лишь раз, когда мой маршал мне приказывал, говорить «бывший» не получалось, словно поклявшись Гэвину, Микаш навсегда остался его и только его человеком невзирая на то, что тот сам ушёл из ордена. А больше никто ни совесть, ни страх такой власти надо мной не имеет.
Так, а заговорил Ульрих более робко и вместе с тем уважительно. Что дальше делать будем?
Охотиться. Здешние леса на демонов богаты, можем в Заречье стрыгов погонять, пока приказов из ордена нет и война сюда не докатилась, отвечал он, разморённый вином.
Потусторонняя красота жены завораживала его тем сильнее, чем дольше он наблюдал за ней.
А как же? Ульрих украдкой указал на Лайсве.
Она ли не краше всех женщин Мунгарда? Она ли не самая желанная награда для доблестного воина?
Она! согласился Ульрих.
Она моя жена и мать моего наследника. Никто, даже боги, не посмеют это оспорить!
Микаш направился к ней сквозь толпу танцующих.
Микаш снова прожигал её спину вожделеющим взглядом и не решался подойти, предпочитая пугать гостей свирепым видом. Воины, конечно, уважали его суровый нрав, а вот высокородные ценили намного меньше.
От громкой музыки и танцев Гед расшалился и подскакивал на одной ноге, цепляясь за руки Лайсве. Хоть обвыкся немного.
Когда музыка замедлилась, Микаш направился к ним и замер поблизости, проверяя, заметят ли его. Лайсве улыбнулась и помахала ему. Он сложил руки на груди и отвернулся, притворяясь, что ничего не видел.
Лайсве поймала Геда и заставила послушать:
Твой отец хочет со мной потанцевать, ты ведь меня отпустишь?
Нет! он упрямо затряс головой.
Нельзя быть таким жадным. Посмотри, какой он хмурый, а ты счастливый. Разве тебе ни капли его не жаль?
Гед насупился и топнул ногой:
Нет! Я ж-ж-жадный, я плохой!
Но я же знаю, что ты не такой. Поделись с ним счастьем. Если отдашь его другому, у тебя самого только прибавится.
Скривившись, Гед взял Лайсве за мизинец и подвёл к Микашу.
На! Не глусти! Ты победил чуда, сказал малыш, гордо отворачиваясь и вместе с тем поглядывая на отца одним глазом.
Что-что я победил? Микаш обескуражено сдвинул брови.
Чудище. Он ещё не все слова выговаривает, Лайсве прыснула в кулак от их серьёзного вида.
Они одинаково зарделись.
Ну же, потанцуем! Ребёнок так просит! Лайсве кивнула на Геда, который старательно прятал от них взгляд. Не расстраивай его, он между прочим очень хочет тебя развеселить.
Не дожидаясь согласия, Лайсве повела мужа к танцующим. Заиграли танец влюблённых, единственный, в котором дозволялось преодолевать расстояние учтивости в вытянутую руку. Микаш прижал Лайсве к себе неприлично туго, сильные ладони сошлись на её талии стальным обручем всё встало на свои места.
Чем ты теперь недоволен? Ты же получил звание маршала. С поддержкой отца никто не оспорит твоё место в ордене. Или тебе не хватает мраморного замка на берегу моря и всего мира в придачу?
Микаш усмехнулся, вспоминая свои детские выходки. Какой же долгий путь они прошли!
Или ты недоволен своей женой и ребёнком? спросила Лайсве, когда ей удалось перевести дыхание в его тесных объятиях.
Ох, и зря она это сказала! Его хватка стала ещё туже, словно он боялся, что жена вот-вот вырвется и убежит.
У меня не получается принимать чествования. Когда полностью выкладываешься во время подготовки к военной компании или сражаешься из последних сил, то остальное забывается. Ты одерживаешь победу чудом, на пределе возможностей, едва живой. После, когда ты уже стоишь на плацу и маршал несёт тебе награду, все вокруг празднуют, а ты опустошён настолько, что не можешь даже улыбаться. Хочется только одного вернуться поскорей домой и не возвращаться, потому что дома может никто не ждать.
Только в этот раз не дождалась я
Прости! Это я должен спрашивать, не жалеешь ли ты, что вышла за меня. Недовольна ли ты мной?
Я довольна, когда ты доволен. Знаешь, какое желание я загадывала на каждый свой день рождения в детстве?
Микаш покачал головой.
Выйти замуж за благородного воина, который будет любить меня больше всего на свете. Моя мечта сбылась. Сбылось даже больше!
Лайсве нашла глазами Геда. Он удирал от няньки между танцующими парами. Нужно уже уложить его спать.
Микаш шумного выдохнул и немного расслабился, хотя продолжал хмуриться. Упрямец!
Спорим, что я заставлю тебя улыбнуться! Лайсве задорно пихнула его в плечо.
Он подозрительно прищурился:
На что спорим?
На что ты хочешь?
Микаш красноречиво посмотрел на неё и облизнулся.
Лайсве подмигнула ему:
Как закончишь тут, приходи в спальню. Я уложу Геда. Хорхор за ним присмотрит. От старого шамана наш сорванец не сбежит. Придёшь?
Микаш взял её ладонь в руки и принялся целовать пальцы, не желая отпускать.
Приходи, не пожалеешь!
Лайсве выскользнула из его рук. Сын уже нёсся к ней, топоча башмаками.
Укладываться Гед отказывался, требуя то сказок, то игрушек, то сластей, но Лайсве с Хорхором его победили. Упрямо шепча «я не сплю», он закрыл глаза и свернулся калачиком.
Не заставляй мужа ждать. Если у тебя и есть шанс усмирить своё чудище, то только сейчас, подтолкнул Лайсве к двери Хорхор.
Она приложила палец к губам, указывая на сопящего под тёплыми одеялами сына, и прокралась за дверь. Времени и правда осталось мало: показалась луна, гости расходились по отведённым комнатам. Служанки едва успели переодеть Лайсве в сорочку для сна и расплести волосы, как в спальню вошёл Микаш. Все поспешили убраться, кланяясь беспрестанно.
Микаш уселся на край кровати. С таким же зверским видом он требовал у Лайсве поцелуй в награду за спасение от Лунного Странника. Смягчился бы он немного, не грубил, не обрастал ножевой бронёй, а сказал искренне, чего желал, и возможно, получил даже больше.
Лайсве устроилась у него за спиной. Тесёмки соскользнули с непослушных волос, жгуты раскрутились в свободные пряди. Лайсве целовала макушку, затылок, щёки, шею, плечи докуда могла достать. Он терпел молча, скрежетал зубами. Был у него один его секрет: если нежно погладить губами кожу над ключицей, пощекотать языком и слегка прикусить Микаш не выдержал и засмеялся, опрокинув Лайсве на кровать.
Я победила, она шаловливо выгнула бровь.
Его потемневшие глаза щурились, изгибался в улыбке до ушей рот.
Коварная! разыгрывая трагедию, выкрикнул Микаш.
Ты не знал?
Он захохотал и потянулся за краем её сорочки. Его язык щекотал её пятки так, что бока распирало от смеха.
Что же ты хочешь за победу над чудищем? хрипло спросил Микаш, когда покрыл мучительно сладостными поцелуями всё её освобождённое от сорочки тело и добрался до лица. Победителем уже был он, а не Лайсве.
Ну-у-у, она скопировала его выражение, разглядывая упрятанное под одежду тело.
Намекать дважды не пришлось.
Свечи обгорели почти до конца и слабо чадили, погрузив комнату в таинственный полумрак. Супруги лежали на боку и всматривались друг другу в лица, боясь моргнуть.
Ты так и не ответила сказал Микаш.
Осколки страсти спали, оставив его взгляд таким же печальным, как прежде.
Нет, я не жалею, как не жалела ни о чём в своей жизни, Лайсве притянула к себе его руки. Но не всегда у нас будет небо в розовых лепестках и медовая сладость на губах. Появятся ещё обиды, беды и грозы, но клянусь, я сделаю всё возможное, чтобы у нас получилось. Сквозь тьму и свет мы пройдём рука об руку, даже если окажемся порознь.
Клянусь, прошептал он тихо и переплёл пальцы с её: Вдвоём мы выстоим против всего мира!
Лайсве засыпала в его объятиях, размышляя о том, что смысл высоких слов и благородных клятв люди постигают, только когда проживают их, узнают их истинную цену и подтверждают своими поступками.