Микаш распахнул веки и вгляделся в надменные лица гостей. Совсем как тогда на помолвке, и чувства те же. Сколько лет прошло, сколько подвигов и должностей сменено, а ничегошеньки не изменилось. Глупцы! Что ему высокий лорд, когда у него в соперниках сам Безликий ходит.
Может, случилось что? Разыскать её? беспокоился Ульрих.
Лорд Артас покачал головой:
С ней остался Арсен и слуги. Они позвали бы, если бы случилось что-то серьёзное.
Нельзя, прохрипел жрец. Она должна пройти по тропе невесты одна в знак того, что сама выбрала этот путь и этого мужчину. Если что-то не даст ей явиться сюда вовремя, значит, сами боги против этого союза.
Микаш не сдержал горькой усмешки. Боги уж точно против. Почему с ними нельзя сражаться, как с демонами? Сломить их своей волей, силой сокровенного желания, единственного оставшегося в этом сошедшем с оси мире.
Столько времени прошло. Она не явится, тихо заметил лорд Артас. Нужно расходиться.
Это не вам решать, прервал его жрец.
Все обернулись к Микашу. Он продолжал стоять, упрямо глядя на замок.
Отступись! Над тобой уже все потешаются, зашептал на ухо лорд Артас.
Гости осыпали его снисходительными взглядами, а кое-кто украдкой даже уничижительными.
Нет, оборвал гомон Микаш. Мне всё равно, кто и что подумает. Я уйду, только когда она прогонит меня сама. А до этого я буду ждать. День, неделю, месяц неважно. Не сойду с этого места, пока она не явится либо я не умру!
Люди неодобрительно зашептались, лорд Артас поджал губы, жрец кивнул:
Воля ваша.
«Моя и ничья больше!»
Глава 4. Тревожная свадьба
1537 г. от заселения Мунгарда, Веломовия, Белоземье, ИльзарНастала знаменательная дата. Суета захлестнула замок. Только Лайсве всё ждала и не могла дождаться: поднималась с утра, чтобы посмотреть в окно на бегущую от замка дорогу, и перед сном снова искала внизу тусклый огонёк родной ауры.
Микаша не явился и накануне церемонии. Отец возмущался и собирался всё отменить, но Лайсве не позволила.
С утра её привели в порядок: перебарщивать с краской для лица Лайсве не разрешила. Волосы уложили в высокую причёску, выпустив из неё короткие завивающиеся пряди, с боков прикрепили белые лилии. Платье было последним штрихом. Портной с помощниками и служанками долго расправляли складки и закалывали ткань булавками, не забывая восхищённо вздыхать. Несколько часов прошло, прежде чем они удовлетворились и оставили Лайсве наедине с новой камеристкой.
Сухую, но очень аккуратную кундку звали Иржиной. Чуть старше Лайсве, замуж она так и не вышла, но к своим обязанностям относилась очень серьёзно. За это Лайсве её и выбрала, как и всё для себя и этой церемонии. Хоть что-то изменилось со времён юности!
Лишь изредка Лайсве скучала по колкой и страстной Бежке. Разгульная жизнь рано её состарила. Бежка умерла примерно в одно время с нянюшкой. Продолжала ли дерзкая служанка любить Вейаса? А вот он, похоже, про неё не вспоминал. Вспоминал ли он о сестре? Мог бы хотя бы пару строк черкнуть!
Он вас не достоин, вздохнула Иржина, вырвав Лайсве из задумчивости.
Вейас?
Нет, ваш жених. Столько усилий, чтобы всё прошло без сучка без задоринки. И вы! О вашей красоте и добродетели слагают баллады. Одного взгляда хватает, чтобы убедиться в их правдивости, а он воротит нос. Таскается по лесам в поисках новых трофеев, а на вас, на всех нас наплевать! Как глупо мы будем себя чувствовать, если он так и не явится!
Лайсве усмехнулась:
Он приедет. Право, не стоит меня жалеть. Я счастлива. В детстве я мечтала выйти замуж по большой любви, а не по принуждению, за благородного воина, который отыщет для меня место в своём сердце. Микаш именно такой. Я хочу родить его ребёнка и провести с ними остаток своих дней. Я безмерно рада, что он хочет того же.
Вы слишком добры, чтобы замечать плохое. Он вас погубит, покачала головой Иржина.
Каждый получает то, что заслужил. Не важно чем, покорностью или строптивостью, излишней добротой или ложью. Быть с ним мой выбор. Если он выберет то же, то так тому и быть.
Лайсве словила на себе томный взгляд из-за отворенной двери. Такой родной, знакомый. На помолвке он пугал, Лайсве не понимала, кому он принадлежит и что происходит.
Подумать только, Микаш уже не забитый господами мальчишка-слуга, а бравый капитан со славой героя, но всё так же таится в тени и подсматривает украдкой, мечтая украсть локон, танец или поцелуй.
«Подойди же! Преодолей это расстояние, скажи, что на душе. Я дам тебе то, что ты пожелаешь, будь то свобода или моё сердце!»
Но Микаш ушёл, а вместо него заглянула молоденькая служанка:
Ваш жених уже здесь, его ведут в рощу. Скоро и вам время выступать.
Лайсве подмигнула Иржине:
Видишь, я была права.
Невеста сошла с примерочной табуретки и, придерживая подол платья, в последний раз выглянула в окно. Сердце ёкнуло, Лайсве приложила ладонь к груди. Поднимая столбы пыли, к замку мчался закутанный в чёрный плащ всадник.
Вейас! Он приехал, он успел!
Вам уже пора, напомнила служанка.
Я сейчас, только встречу последнего гостя. На пару слов не дольше.
Иржина перехватила её ладонь.
Если вы выберете иначе, никто вас не осудит. Не губите свою жизнь!
Лайсве качнула головой:
Это просто гость.
И поспешила навстречу брату.
Она заглянула на конюшню. Несколько общительных жеребчиков приветственно заржали. Обдало запахом сена и терпких лошадиных шкур. Конюхи ушли вместе с гостями: всем хотелось посмотреть на церемонию.
Только дверь одного денника была открыта, сверху на ней висела уздечка. Вот-вот выйдет Вей с седлом в руках, лисья улыбка проклюнет шаловливые ямочки на щеках, вспыхнут искорки-хитринки в кристально-голубых глазах.
Вместо него из денника показался чернявый кундец. Одежда под стать холёному высокородному: тёмно-зелёный, расшитый серебряной нитью костюм и такой же плащ. Широкополая фетровая шляпа с пером выгодно подчёркивала хищные черты лица. Пухлые губы растянулись в надменной ухмылке.
Лайсве разочарованно выдохнула:
Что ты здесь делаешь, Петрас? Я тебя не приглашала.
Кузен повесил седло на деревянную ручку на двери и захлопнул денник.
Как невежливо, я же всё-таки родственник.
Я надеялась увидеть Вейаса, Лайсве зябко обняла плечи.
Похоже, с приездом домой, вернулись и неприятности, которые, казалось, остались в далёком прошлом.
Сама наивность! хохотнул Петрас. Ты правда думала, что он явится на твою свадьбу с помойной дворнягой? Или ты так и не догадалась, что он к тебе испытывал?
Испытывал? Лайсве сглотнула, припоминая последние дни с Вейасом. Она знала, но прятала это от себя, не хотела признавать. Неужели после стольких лет ничего не изменилось? Что было, давно бурьяном поросло. Вейас мой брат, и я никогда не перестану надеяться
Петрас наступал, в ониксовых глазах полыхало вожделение. Нахлынули воспоминания: как больно было от грубых прикосновений кузена, как он грозился запереть и насильно женить на себе. Страшно и стыдно. Лайсве попятилась. Не хотелось ни мгновения оставаться с ним наедине. Но Петрас в один рывок отрезал её от выхода.
Не такая прыткая стала? ухмылялся он. Взгляни на себя, брюхатая, наскоро замуж выскакиваешь, в отцовском замке, да ещё за кого? За дворнягу, который только и делает, что брезгует тобой и унижает прилюдно. А ведь могла бы ходить в мехах и золоте, быть хозяйкой Будескайска. Не жалеешь?
На его запястье не было свадебного браслета, он так и не женился. Ждал, что она приползёт к нему на коленях? Безумец!
Ни капли, холодно отрезала Лайсве. По крайней мере, Микаш никогда не пытался брать меня силой. Он благороднейший из мужей, все его подвиги настоящие, а не только на словах, любовь искренняя и чистая, а не жажда обладания безвольным красивым камешком. Ты мне противен. Даже если бы ты был последним мужчиной в Мунгарде, я не вышла бы за тебя!
Ни капли, холодно отрезала Лайсве. По крайней мере, Микаш никогда не пытался брать меня силой. Он благороднейший из мужей, все его подвиги настоящие, а не только на словах, любовь искренняя и чистая, а не жажда обладания безвольным красивым камешком. Ты мне противен. Даже если бы ты был последним мужчиной в Мунгарде, я не вышла бы за тебя!
А манеры-то все с дворнягой растеряла. Родишь такого и сама такой станешь. А он найдёт себе лучшую, молоденькую, принцессу. С его-то славой и покровительством авалорского регента ему все на шею вешаться будут. Ну же, оцени наконец подлинное чувство, Петрас протянул ладонь.
В тебе нет ничего подлинного и никогда не было, Лайсве сложила руки на груди, защищаясь.
Время мчало слишком быстро. Её же ждали, надумывали Безликий ведает что, а уж Микаш Но ведь она не стремилась ни обманывать, ни обижать его ещё больше. Просто хотелось увидеть брата в этот самый важный из дней. Неужели и это желание настолько неправедное?
Оставь меня, иначе я всем расскажу, как ты склонял меня к близости против моей воли. Мы не на твоей вотчине!
Да какое мне дело! Петрас приблизил голову к её лицу так, что горячее дыхание обожгло кожу, обдало запахом пота. Перекину тебя поперёк седла и увезу, пока никто не смеет вернуться за тобой по тропе невесты. А там там меня уже не остановят! Твоего брата здесь нет, чтобы тебя защитить.
Петрас потянулся к её губам.
«Помочь?» зашептал распахнувший ворота Ветер.
Кузен рухнул на пол, обхватив голову и визжа, словно по нему ударили мыслеклещами. Лайсве переступила через него и поспешила к выходу. У него не получилась даже прохрипеть проклятье ей вслед. Хорошо, что он не осквернил её своими мерзкими поцелуями!
«Спасибо тебе, мой другой брат, мой Ветер!»
«Будь счастлива, просто будь!» шептал Безликий на прощание.
Лайсве бежала, но ноги путались. Накатывала такая слабость, что она едва не падала.
Арсен! позвала Лайсве, пытаясь отдышаться.
Целитель выскочил из замка и помчался ей навстречу.
Вдох-выдох, пускай мир перестанет кружиться, пускай у неё достанет сил!
Вам нужно лечь и успокоиться! Арсен подхватил Лайсве на руки и принялся вливать тёплую целительную силу.
Нет. Нет! Я так ради этого старалась. Пожалуйста, только произнести клятву. Микаш должен услышать то, что я хочу сказать, умоляла она.
Хорошо, но сразу после в постель, наказал Арсен, вливая в неё всё без остатка.
Он довёл Лайсве до тропы, усыпанной белыми лепестками, и направился в замок. Она шла одна, потому что так решила сама, пускай даже весь мир был против. Но может не мир, а лишь люди, заблудшие и заблуждающиеся, а мир вот он.