Микаш устроился в просторном кресле в дальнем углу, достал из-под жилетки нож и поднёс к верёвке. Рука дрогнула. Не смог. Оставалось кромсать пустой сумрак в бессилии. Какой лидер? Какой рыцарь? Не как все он, нет у него этого. Его любовь другая, не похожая на эту, которая никогда заполнит пустоту в груди, не утолит жажду. Неисполнимая мечта всегда будет довлеть над ним.
Звуки раздражали: смех, томные стоны, шорох простыней и скрип кроватей. Иногда люди выбегали из комнат полуголые или нагие, играли в шумные игры, догонялки и салочки, много пили. Разум плыл по этим видениям, не вникая глубоко, а из головы не шёл взгляд медововолосой девушки.
Странные эти высокородные. Платят золотом за то, чтобы носить поношенные вещи. Будь воля Микаша, он бы никогда не притрагивался к тому, от чего разило мешаниной чужих запахов, ощущалось чужим и чуждым. Платить за любовь это так жалко, особенно когда не можешь добиться её своими поступками. Как признание бессилия и никчёмности. Да и любовь ли это? Разве была любовь в глазах той медововолосой? Скорее уж маска, за которой она прятала свои желания и чувства, терпела, пока пьяные и несдержанные высокородные удовлетворяют свои потребности. Насилуют, хоть и сами не понимают. И девушки не понимают, запирают это глубоко внутри и отворачиваются, кто-то даже искренне наслаждается. Гнильца остаётся в сердце, её не заметить снаружи. Но со временем она прорастает всё больше, а высокородные щедро запускают туда руки, копошатся и тоже заражаются. Смрад заполоняет всё вокруг.
К горлу подступила дурнота, пришлось сглотнуть и терпеть, пока осядет. Микаш прикрыл глаза, желая забыть о слабости, которая опрокинула его на дно. Пальцы перебирали верёвочный браслет. Нет, он не отдаст, не выбросит. Когда износится, сделает новый. Без разницы, насколько грязный и недостойный он сам, и как недосягаема она. Эта драгоценность самая стоящая в его жизни.
Заскрипели половицы шаги размеренные и тихие.
Чего моими девочками брезгуешь, а, служивый? раздался над ухом сухой старушечий голос.
Микаш открыл глаза и повернул голову. Перед ним стояла пожилая манушка в пёстром платье: чёрном, с алыми маками. Сама высокая, слегка грузная, длинные чёрные волосы перемежены седыми, будто зеленоватыми прядями, но голубые глаза, как у всех манушей, сохранили ясность.
Не брезгую, просто не хочется. Нет во мне этого, он улыбнулся, извиняясь за неучтивость и ханжество.
Внимательный взгляд перебежал на его пальцы, теребящие верёвку.
Скорее чего-то слишком много совести. Невеста ждёт? Тогда понятно, усмехнулась она.
Микаш отнял руку:
Никто не ждёт. Просто хорошее воспоминание.
Ждёт, ещё как ждёт. Они всегда ждут, её улыбка стала шире. Помочь тебе? Идём, посидишь у меня, пока я расчётные книги заполню, а товарищам твоим скажу, что ты с девушкой был.
Микаш последовал за ней на второй этаж в маленький пыльный кабинет. Манушка зажгла лампу на столе и уселась писать в увесистой книге. Микаш устроился на стуле рядом и задумчиво разглядывал танцующий над бронзовой чащей лепесток пламени.
Слабак, конечно. Прячется за женской юбкой, лжёт, притворяется, лишь бы отстали. Почему Гэвин решил, что из него выйдет маршал? Сражения и крошечная мечта достаточно для счастья.
Скажите, а что делают с детьми? полюбопытствовал он, чтобы отвлечься.
Девочек оставляют здесь и растят себе на смену, а мальчиков отправляют в работный дом. Кто покрасивше, бывает, забирают для увеселения господ. А остальные не живут долго, безразлично отвечала она, не отрываясь от книг. Девушки следят, чтобы ничего такого не случилось, есть способы избавиться от бремени до родов. Но молоденькие, бывает, верят, что если понесут от кого-то благородного, он обязательно явится за ними и заберёт вместе с ребёнком. По вашему же Кодексу женщина принадлежит отцу своего ребёнка и никакие другие обязательства над ней не властны. Только отцы никогда не приходят. Считают, что заплатили денег и этого достаточно. Ничто другое их не касается: женщины, дети. Не их ответственность, не их вина.
Из коридора донеслись выкрики и смех. Был ли его отец похож на кого-то из этих высокородных? Бравый капитан или даже маршал? Никогда раньше Микаш о нём не думал, а вот сейчас накатило. Вспоминал ли он селянку, с которой провёл одну или даже несколько ночей? Догадывался ли, что где-то подрастает его сын? Гордился бы, узнай, что он получил орден за отвагу? Что бы сделал Микаш, встреться они когда-нибудь? Плюнул бы ему в лицо? Нет, прошёл бы мимо.
Пора отпустить прошлое, ведь теперь у него есть семья. Маршал Гэвин его отец, а остальные Сумеречники братья, даже мерзкий Гаето и заносчивый Вильгельм. Да, им придётся расстаться до следующего похода тоскливое мирное время. Но потом они соберутся для новых битв. В этом смысл, единственный, который может быть.
Время было уже позднее. Не придут до отбоя получат взбучку, а то ещё и выговор.
Сколько я должен? Микаш развязал тесёмки кошелька.
Нисколько. Твои товарищи достаточно заплатили, отмахнулась старуха и указала на верёвочный браслет: Только будь верным, даже не ей, а хотя бы себе.
Микаш попрощался и пошёл собирать разморённых товарищей. Несколько тумаков и предупреждений хватило, чтобы его послушались. Правда, в лагерь они всё равно вернулись лишь в сумерках. У самой границы их уже поджидал злой как стая саблезубых демонов лорд Мнишек.
Где вас носило? Три дежурства вне очереди каждому. И чтобы лагерь больше не смели покидать! распекал он их, а потом повернулся к Микашу. Тебя маршал искал. Думал, награду получил, и всё? Можно на правила плевать, а, герой?
Простите! Я пойду, сердце ухнуло в живот. Он разочаровал маршала!
Микаш, запыхавшись, промчался мимо караульных и влетел в шатёр:
Простите! Этого больше не повторится. Я готов понести любое наказание, извинился он с порога.
Гэвин сидел на подушках возле приземистого столика и грел ладони о стенки большой глиняной чашки. От дымящегося питья исходил душистый травяной аромат.
К демонам наказание. Вальехиз кое-что хотел тебе сказать.
Микаш удивлённо глянул на стоявшего рядом с маршалом помощника. Тот держал в руках бумагу.
Да, закашлялся он, прочищая горло. Мы составили список невест. Если вы выберете хорошую партию и примите родовое имя жены, то высокие лорды согласятся сделать ваше назначение постоянным.
Что? Микаш перевёл взгляд на Гэвина. Тот непроницаемо молчал.
Взгляните, он достаточно большой. Молодые и зрелые, полные и худые на любой вкус! Можем портретики попросить выберете, которая понравится. Если не срастётся, так вы большую часть времени в походах пропадать будете и видеть супругу лишь изредка.
Нет! резко ответил Микаш, глядя в упор на маршала. Пускай сам прикажет! Я не женюсь. Если желаете, можете меня разжаловать. Я хочу просто сражаться с демонами, никакие должности мне не нужны!
Это глупо! помощник собирался разразиться длинной тирадой, но Гэвин остановил его тихим вздохом.
Снова старая песня. Вальехиз, оставь нас.
Помощник заворчал, но подчинился. Как только он ушёл, Гэвин поднялся с подушек и приблизился к Микашу:
Хочешь, я попрошу у лорда Веломри руку его дочери для тебя? Мне он отказать не сможет.
Микаш затаил дыхание. Вспомнилась злосчастная помолвка в Ильзаре. Птичка рвётся из клетки, а силки корсетов и этикета сдавливают её всё туже, пока она и вовсе не задыхается. Он несёт её, лишившуюся чувств, по большой парадной лестнице в опочивальню, а лорд Веломри орёт, чтобы грязный простолюдин не смел ни прикасаться, ни даже смотреть в её сторону.
Я не могу, с трудом выдохнул Микаш. Для её отца это будет унижением, а она меня возненавидит. Мы расстались почти друзьями, она даже обещала за меня молиться. Знаю, что это неправда, но всё равно хочу, чтобы у неё сохранились обо мне хорошие воспоминания. Хочу, чтобы она была счастлива даже больше, чем хочу быть счастлив сам. Я не смогу быть её мучителем!
Решай сам, пожал плечами Гэвин и снова сел на подушки. Значит, умаслим Совет по-другому.
Вы тоже считаете меня тряпкой? спросил Микаш, пристально глядя на него.
Гэвин улыбнулся:
Это что-то изменит? Ты станешь любить её меньше и предпочтёшь свою выгоду её счастью? Тогда твои высокие слова окажутся лицемерием. Так тебе точно нужен мой ответ?
Микаш качнул головой.
Не знаю. Просто нет во мне этого амбиций, желаний, воли. Я хочу сражаться и иногда видеть её улыбку. Больше ничего не надо.
Даже детей? Продолжение рода?
У меня нет рода. И детей быть не должно.
Глупый ты и упрямый. Ну да неважно, потом сам поймёшь.
Микаш развернулся и уже собирался уходить, как кое-что вспомнил.
Скажите, это правда, что говорят про вас и авалорскую королеву?
Об этом до сих пор судачат? уголки чёрных бровей взметнулись кверху. Король Авалора, Реган III, мой побратим, мы росли вместе. Страсть к женщине не стоит нашей дружбы, не стоит верности моей жене и чести, которую я хочу передать сыновьям. Какими бы обольстительными женщины ни были внешне, в постели все одинаковы. Такой ответ тебя устраивает?
Да. Но вы неправы. С особенной женщиной и близость особенная. Только с ней она и может быть. Жаль, что вы этого не чувствовали.
А ты осмелел, молодец! Гэвин усмехнулся, разглядывая густой зелёный напиток в чашке. Особенной женщину делает духовная близость, а не телесная. К ней стремишься как в тихую гавань, даже когда твоя единственная подлинная страсть это война.
Микаш напряжённо размышлял над его словами. Ни тени лукавства, осуждения или насмешки, было в них что-то сродни простым премудростям Кодекса, которые понять порой оказывалось вовсе не так легко.
Можно одно одолжение? набрался наглости Микаш.
Валяй.
Проведите со мной дружеский поединок.
Гэвин поднял голову и удивлённо вскинул бровь:
Я для тебя самый неудачный противник. Я могу использовать против тебя свой дар, а ты нет.
Зато вы окажете мне, безродному, такую честь.
Когда ты уже забудешь про своё происхождение? Гэвин закатил глаза и устало вздохнул. Хорошо, только как-нибудь потом. Разговоры о женщинах не способствуют боевому настрою.
Микаша счастливо кивнул и вышел.
На следующий день Гэвин, ничего не объяснив, оставил армию на Вальехиза и отправился в свою «тихую гавань» на Авалор.