Но если мы сейчас не выполним последнее желание Изгримнура, то когда? Саймон, когда хотел, мог быть не менее упрямым, чем жена. А что, если в степях начнется война? Что, если в Наббане действительно воцарится хаос? Тогда след, который Тиамак уже называет остывшим, станет еще холоднее если от него вообще останется хоть что-то! Джошуа и Воршева и их дети последние члены семьи твоего отца, если не считать нас. Разве это ничего не значит?
Так нечестно, с мрачным видом заявила Мириамель. Совсем нечестно.
Просто объясните, что от меня требуется, после долгого молчания сказал Тиамак. Я могу взять письма Джошуа я до сих пор храню те, что он мне написал, и, конечно, Стрэнгъярд тоже получил много писем.
Ты говорил, что их давно изучили, сказал Саймон. Насколько я помню, у тебя есть еще письма, которые Джошуа написал Мири и мне, но из них невозможно понять, что с ним случилось и куда он направился. Нет, тебе следует поехать в Кванитупул, где они жили с Воршевой, а дальше идти по их следу кто знает, куда он тебя приведет. Мы должны наконец узнать, что с ними случилось, в особенности с детьми. Мы обязаны, ради Изгримнура. Никого бы из нас здесь не было, если бы не герцог. И если бы не принц Джошуа, конечно.
Выражение лица Тиамака показалось Саймону странным. Он не сразу понял, что Тиамак близок к тому, чтобы сказать «нет» и очень этого хочет, чего ни разу не случалось с тех пор, как Саймон стал королем.
Я не уверен, что это хорошая идея, наконец ответил Тиамак.
О, благодарение Искупителю, сказала Мириамель. Хоть кто-то начал мыслить разумно.
Что? Что ты хочешь сказать, Тиамак? Джошуа есть или был принцем Эркинланда, а потом он исчез! Дядя королевы! Мы спорили об этом в прошлом, и никто не хотел меня слушать, но, да защитит нас бог, если что-то случится с нами или с нашими близкими, семья Джошуа останется единственными людьми, в жилах которых течет кровь короля Джона. И даже если Морган сядет на трон, как надеемся мы с королевой, разве мы имеем право игнорировать предсмертное желание Изгримнура? Саймону стало жарко, и он понял, что покраснел. Перестань, Тиамак, ведь Изгримнур был и твоим другом!
Вранн бросил на короля мрачный взгляд.
Дело не в этом, ваше величество Саймон. Тиамак поднял трость и указал на больную ногу. И даже не в том, что я не в состоянии быстро ходить. И не могу ездить в фургоне, не испытывая боли.
Но ты только что проделал длинный путь от Элвритсхолла.
И, если быть честным до конца, мой старый друг, я все время страдал. Но постарайтесь правильно меня понять. Дело вовсе не в боли проблема в том, что я не могу перемещаться быстро. Кто знает, как далеко может завести нас след? Мне придется часто останавливаться и отдыхать, этого будет невозможно избежать. Даже самое отважное сердце не может далеко увести больное тело. У меня уйдет на поиски очень много времени и прошу прощения, если мои слова покажутся вам исполненными гордыни, но я боюсь, что вам будет не хватать моих советов в те опасные месяцы, которые нам предстоит пережить, пока меня здесь не будет. Бинабик скоро покинет нас вместе со своей семьей. И вы отсылаете Эолейра.
Саймон нахмурился:
Я сожалею о твоих болях, конечно конечно! но мне кажется, что ты боишься оставить библиотеку, которую любишь больше всего на свете.
Это не так. На мгновение Саймон удивился, ему еще не приходилось сталкиваться со столь ярким проявлением чувств его спокойный советник выказал гнев, хотя тщательно его контролировал. Неправда и несправедливо с вашей стороны. Прежде всего я бы не хотел покидать свою жену, но все равно, если бы это стало лучшим решением, я бы отправился на поиски. Конечно, отправился бы. Вы прекрасно знаете, что я поклялся в верности Верховному Престолу и вам обоим, и вы ошибаетесь, предполагая иное.
Саймон почувствовал себя как ребенок, которого отругали, но он понимал, что Тиамак прав он был к нему несправедлив.
Саймон почувствовал себя как ребенок, которого отругали, но он понимал, что Тиамак прав он был к нему несправедлив.
Достаточно. Я еще раз приношу тебе извинения за свои глупые слова. Но что нам делать, если ты не отправишься в эту экспедицию? Как ты правильно отметил, больше послать некого, ведь Эолейр уедет вместе с раненой ситхи. Значит, нам придется снова отложить поиски, рискуя так и не узнать, что с ними случилось?
Может быть, и нет. Казалось, настроение Тиамака изменилось. Возможно, есть человек, который с этим справится, так мне кажется и, как ни странно, я начинаю думать о том, как я смогу ему помочь.
Кого ты имеешь в виду?
Брата Этана. Вы его знаете.
Саймон нетерпеливо махнул рукой.
Да, молодой монах с испуганным взглядом.
Тиамак улыбнулся:
Теперь, когда вы сказали, я с вами соглашусь. Да, у него немного испуганный взгляд. Вы не слишком хорошо знаете Этана, но я много с ним общался, и он сразу произвел на меня хорошее впечатление, как только его прислал к нам архиепископ. У него острый ум, он полон любознательности и у него доброе сердце.
И все же, нечто столь важное Саймону не хотелось посылать с таким серьезным заданием человека, которого он едва знал.
Ему казалось, что это будет неуважением к памяти Изгримнура.
Позвольте мне кое-что поведать вам о брате Этане, сказал Тиамак. Возможно, вы помните, что, когда умер отец Стрэнгъярд мой дорогой старый друг, как мне его не хватает! его свиток так никому и не передали.
Мириамель кивнула:
Потому что все произошло очень быстро. В то лето лихорадка унесла многих.
Саймон вспомнил. Он не представлял, насколько сильно ему будет не хватать старого архивариуса, пока не стало слишком поздно.
Да хранит нас бог, то были ужасные времена.
В последние часы своей жизни он просил меня, чтобы я хранил его свиток и эмблему до тех пор, пока не найду того, кто будет их достоин. Теперь я начинаю думать, что брат Этан именно такой человек и его следует пригласить в Орден манускрипта. Возможно, так вы поймете, что я о нем думаю.
Ну, это очень сильная рекомендация. Ты уверен, что он справится?
С задачей? Да. Он молод, и у него хорошее здоровье. Кроме того, он не верит в легкие ответы, как и положено истинному ученому. Я не могу представить лучшего кандидата. Но, что еще важнее, для него это будет хорошо.
Почему ты так думаешь?
После нашего возвращения из Риммерсгарда он был озабочен определенными проблемами.
Саймон видел, что Тиамак решил ограничиться минимумом необходимой информации, и на мгновение испытал раздражение.
Определенными проблемами?
Вам не следует тревожиться, ваши величества, это важно только для ученых, вроде Этана и меня, но одна проблема вывела его из равновесия. Он стал плохо спать и, как многие религиозные люди, склонные к созерцанию, принял ее слишком близко к сердцу. Я считаю, что для него будет полезно заняться чем-то новым, увидеть другие земли, оторваться от знакомых стен замка и жизни храма.
Саймон поднял руку:
Если ты готов поклясться, что он справится, для меня твоего слова достаточно. Мириамель?
Конечно, мы бы предпочли, чтобы на поиски отправился ты, Тиамак, сказала она. И как ты догадываешься, я не считаю, что нам следует предпринимать их сейчас. Она бросила быстрый взгляд на мужа. Но если мы сможем послать твоего ученика Ордена, вероятно, его следует называть именно так, я не стану возражать.
Значит, так тому и быть, сказал Саймон. Но я бы хотел поговорить с Этаном перед тем, как он отправится в путь, чтобы он понимал, насколько серьезное дело ему поручают.
Конечно, ваше величество. Саймон вновь почувствовал в Тиамаке внутреннее сопротивление, однако решил не обращать на него внимания.
И тебе следует позаботиться о том, чтобы он имел все необходимое для поисков Джошуа, Воршевы и их детей. И чтобы узнал всю правду.
Я клянусь своей деревней, ваши величества. Я клянусь Верховным Престолом.
Когда Тиамак ушел, Саймон постарался не смотреть в глаза Мириамель. Он знал, что она недовольна, но сейчас ему не хотелось оправдываться. Вместо этого он посмотрел на еду и пустые чаши, лежавшие в траве.
Мы заберем это с собой? И тогда все будет как в прежние времена, когда я работал на кухне, сказал он.
Мы пришлем слуг, твердо сказала Мириамель, подобрала юбки и встала. Если ты не забыл, я никогда не работала на кухне.
Мы пришлем слуг, твердо сказала Мириамель, подобрала юбки и встала. Если ты не забыл, я никогда не работала на кухне.
Саймон посмотрел ей вслед. Она снова на него сердилась, но возможных причин было так много, что он не знал, из-за чего именно.
«Как я могу проиграть спор, если я даже не знаю о существовании аргументов?» спросил себя он.
Он раздраженно пнул чашу с вином, посмотрел, как оно выливается в траву, и последовал за женой.
Когда Тиамак добрался до своих покоев, он обнаружил там Телию, которая выглядела недовольной, хотя он не сразу понял, что стало тому причиной.
Доброго дня, дорогая, сказал он. Как наша пациентка?
Ситхи? Не лучше, но, благодарение богу, не хуже. И все же что-то ускользает от меня от всех нас, и я никак не могу понять, что именно.
Тиамак вздохнул:
У меня такое же ощущение, но не только из-за ситхи, но и по нескольким другим поводам. Меня оно преследует вот уже несколько недель, как будто я наблюдаю за рекой дома, во времена моей юности. По воде идет рябь, но я не понимаю причин. На дне только камни или там кто-то прячется?
Что тебя тревожит?
О, все или ничего. Слишком многое, чтобы просто рассказать.
Тогда я оставлю тебя, чтобы ты подумал в тишине, если только ты окажешь мне одну услугу.
Какую?
Налей мне чашку стимулирующего желтого щавеля, ладно? Я сегодня очень устала, и у меня болит голова.
Целую чашку?
Ну ладно, половину. И я выпью ее медленно. Телия нахмурилась, но она рассчитывала, что у нее получилась игривая улыбка. Ты слишком осторожен со мной, Тимо. Мы, женщины материка, очень крепкие, ты же знаешь.
О да, конечно. Он вытащил пробку из маленького кувшина, щедро плеснул желтой жидкости в маленький драгоценный стеклянный стаканчик и посмотрел сквозь него на полуденное солнце. Большое окно являлось главной причиной, почему Тиамак выбрал именно эти комнаты, которые в остальных отношениях были весьма скромными, но по сравнению с прежней жизнью ему больше всего не хватало света. Он встряхнул стакан и стал смотреть, как в нем, подобно облакам в небе, клубится туманная жидкость.