«А теперь, с отчаянием подумала Карлайл, Нед выдаст ему понюшку семейного темперамента. О боже, только до вспышки его не допусти!»
Хорошо, сказал Аллейн и подождал.
Ну ладно, великодушно согласился Эдвард и снова сел.
Значит, ссора была?
Я просто дал ему понять, сообщил Эдвард, что считаю его наглецом, и он вышел из комнаты.
Вы говорили с ним после этого инцидента?
Карлайл вспомнила сцену на лестничной площадке.
Двое мужчин стояли лицом к лицу. Ривера прижимал ладонь к уху. Что именно сказал ему Нед? Что-то нелепое, как бойкий школьник «Засунь ее в свою гармошку и радуйся!» крикнул он с явным удовлетворением.
Я задаю эти вопросы, продолжал Аллейн, только потому, что у малого ухо было разбито, и мне любопытно, кто его ему расквасил. Кожа поцарапана, а вы, как вижу, носите кольцо с печаткой.
III
В главном офисе доктор Кертис созерцал Морри Морено с настороженным удовлетворением.
Сгодится, вынес он наконец вердикт и, ловко отступив за спинку стула Морено, подмигнул Аллейну.
Я задаю эти вопросы, продолжал Аллейн, только потому, что у малого ухо было разбито, и мне любопытно, кто его ему расквасил. Кожа поцарапана, а вы, как вижу, носите кольцо с печаткой.
III
В главном офисе доктор Кертис созерцал Морри Морено с настороженным удовлетворением.
Сгодится, вынес он наконец вердикт и, ловко отступив за спинку стула Морено, подмигнул Аллейну.
Он, наверное, раздобыл где-то средство посильней лекарства, которое я ему вколол. Но пока сгодится.
Морри посмотрел на Аллейна и расплылся в своей знаменитой улыбке. Он был мертвенно-бледен и чуть потел. На лице у него застыло выражение облегчения, благополучия. Вымыв шприц в стакане воды на столе, доктор Кертис убрал его в саквояж.
Открыв дверь в коридор, Аллейн кивнул Фоксу, который встал и присоединился к ним. Вместе они вернулись к созерцанию Морри.
Фокс прокашлялся.
Итак, начал он осторожно и остановился. Evidemment, произнес он, il y a un avancement, nest ce pas[28]?
Он помедлил, чуть покраснев, и скосил глаза на Аллейна.
Pas grandchose[29], пробормотал Аллейн, но, как говорит Кертис, для наших целей сойдет. Кстати, вы, Братец Фокс, продвигаетесь семимильными шагами. Акцент все лучше.
Но мне все равно не хватает практики, посетовал Фокс.
Морри, в полнейшей безмятежности смотревший на противоположную стену, довольно рассмеялся.
Я чудесно себя чувствую, добровольно поделился он.
Он основательно накачался, пояснил доктор Кертис. Не знаю, что он принимал раньше, однако его, похоже, крепко пробрало. Но он в порядке. Он может отвечать на вопросы, вы ведь можете, Морено?
Я в порядке, мечтательно откликнулся Морри. Лучше не бывает.
Ну с сомнением протянул Аллейн.
Faute de mieux, добавил погребальным тоном Фокс.
Вот именно, согласился Аллейн и, подтянув стул, сел напротив Морри. Мне бы хотелось, чтобы вы мне кое-что рассказали.
Морри лениво отвел взгляд от противоположной стены, и Аллейн поймал себя на том, что смотрит в глаза, которые из-за чудовищных размеров зрачков кажутся механическими устройствами, начисто лишенными разума.
Вы помните, что делали в доме лорда Пастерна?
Ответа ему пришлось ждать долго. Наконец голос Морри, отстраненный и незаинтересованный, произнес:
Давайте не будем говорить. Так приятно не говорить.
Но и говорить тоже приятно.
Доктор Кертис отошел от Морри и прошептал, обращаясь в пространство:
Заставьте его начать, и дальше он, вероятно, сам заговорит.
Весело, наверное, было на обеде, подбросил Аллейн. Карлосу там понравилось.
Рука Морри лежала, согнутая, вдоль стола. С расслабленным вздохом он сполз на стуле ниже и пристроил щеку на сгиб локтя. Через минуту-другую его голос зазвучал снова независимо и как будто без сознательного желания самого владельца он монотонно тянул слова из-за едва шевелящихся губ:
Я говорил ему, что это глупо, потому что решительно ничего не меняет. «Слушай, сказал я ему, ты сумасшедший». Конечно, я был зол, что он так меня подвел, не принес мне сигареты.
Какие сигареты?
Он никогда не делал ничего, о чем я просил. Я был слишком добр к нему. Добрее некуда. Я ему сказал: «Послушай, сказал я, она такого не потерпит. Она зла как черт». А еще я сказал: «У тебя ведь и со второй девчонкой ничего не выходит, так какой смысл?..» Я знал, что быть беде. А еще я говорил, что и старому хрену это не нравится. Он делает вид, будто ему все нипочем, но это только видимость, потому что, конечно же, ему это не нравится. Без толку. Никто меня не слушает.
Когда это было? спросил Аллейн.
Раз за разом. Почти все время, можно сказать. А когда мы сидели в такси и он рассказал, как тот малый его ударил, я сказал: «Ну вот, что я тебе говорил?»
Кто его ударил?
На сей раз молчание тянулось дольше. Морри вяло повернул голову.
Кто ударил Карлоса, Морри?
Я и в первый раз вас расслышал. Но что за свора! Достопочтенный Эдвард Мэнкс за серьезной беседой за ленчем в «Тармаке» с мисс Фелиситэ де Суз, с которой, разумеется, состоит в родстве по материнской линии, так, что ли, газеты писали. Ее отчим лорд Пастерн-и-Бэготт, но, если спросите меня, это сдувшийся роман. Шерше ля фам.
Фокс поднял глаза от заметок с выражением безликого интереса.
Фокс поднял глаза от заметок с выражением безликого интереса.
И женщина в данном случае подстегнул Аллейн.
Смешное имя для девушки.
Карлайл?
На мой взгляд, самое что ни на есть дурацкое имя, ну и что? Но они сплошь и рядом такое выкидывают. Только представьте себе иметь две фамилии. Пастерн-и-Бэготт.
Но я с обоими справлюсь, уж будьте уверены. Пытался меня надуть. Ха! Бранил меня. Говорил, что напишет в чертову газетенку. Махал своим револьверишкой, и где он теперь?
Вас надуть? тихонько повторил Аллейн. Он понизил голос до тона Морри.
Голоса их сплетались и стихали. Они казались двумя сомнамбулами, разговаривающими с кем-то, кого видят во сне, безмятежно и с тайным взаимопониманием.
Он, возможно, знал, шептал Морри, что я на такое не пойду, да сами посудите, очень ведь неловко вышло бы. Постоянный ангажемент. Большое спасибо. Как дела у хора? Он слабо рассмеялся, зевнул и прошептал: Прошу прошения, и закрыл глаза.
Засыпает, сказал доктор Кертис.
Морри, громко сказал Аллейн. Морри!!!
Что?
Лорд Пастерн хотел, чтобы вы дали ему постоянный ангажемент?
Я ж вам сказал, он и его холостопорожние патроны.
Он хотел, чтобы вы уволили Скелтона?
Это все Карлос виноват, сказал Морри довольно громко и чересчур жалобно. Он это придумал. Господи, ну и разозлился же он!
Кто разозлился?
Слабый голос шепнул с толикой коварства:
Вот и подумайте.
Это был лорд Пастерн?
Он? Не смешите меня.
Сид Скелтон?
Когда я ему сказал, слабо шепнул Морри, вид у него сделался кровожадный, просто убийственный. Честное слово, я был весь на нервах.
Повернув лицо в сгиб локтя, он провалился в глубокий сон.
Теперь часов восемь не проснется, констатировал доктор Кертис.
IV
В два часа полиция впустила уборщиц в ресторан. Их появление очень расстроило Цезаря Бонна, который стал жаловаться, что газетчики, отосланные со скудным заявлением, дескать, Ривера потерял сознание и умер, станут подстерегать и допрашивать этих женщин. Он отправил секретаря Дэвида Хэна догонять уборщиц.
Их надо заставить молчать любой ценой. Любой ценой, ты понимаешь?
Из ресторана теперь доносился гул пылесосов. Двое полицейских, находившиеся там уже какое-то время, теперь вернулись в фойе и, присоединившись к дежурящему на дверях констеблю, бесстрастно смотрели на сидевших.
Большинство музыкантов спали, неловко растянувшись на маленьких стульчиках. Смокинги у них были присыпаны пеплом. Окурки сигарет они тушили в пустых пачках, о подошвы ботинок, о коробки спичек и метко или не очень бросали их в урны. В самой комнате словно бы витал запах затхлого дыма.
Леди Пастерн казалась спящей. Она чуть откинулась на спинку кресла, глаза у нее были закрыты. На лице залегли серо-пурпурные тени, глубокие морщины протянулись от ноздрей к углам рта. Щеки обвисли. Она едва шевельнулась, когда ее муж, который довольно долго уже молчал, позвал вдруг:
Эй, Нед!
Да, кузен Джордж? настороженно ответил Мэнкс.
Я должен докопаться до сути.
Вот как?
Я знаю, кто это сделал.
Правда? И кто же?
Я решительно и категорически против смертной казни, сказал лорд Пастерн, надувая щеки и глядя презрительно на группку офицеров полиции. А потому оставлю мои мысли при себе. Пусть сами разбираются. Убийство не для полицейских, а для психиатров. А что до судей, то они просто свора самодовольных старых садистов. Пусть сами стараются. От меня они помощи не дождутся. Ради бога, Фэ, перестань ерзать.
Фелиситэ свернулась калачиком в кресле. Время от времени она запускала руку во внутренности кресла, точно обшаривала пространство между подлокотником и сиденьем. Делала она это тайком, бросая исподволь взгляды на остальных, как бы они не заметили.
В чем дело, Фэ? Что ты потеряла?
Носовой платок.
Возьми мой, бога ради, сказал лорд Пастерн и бросил его ей.
Обыски велись медленно и неспешно. Карлайл, ценившая приватность, сочла испытание неприятным и унизительным. Надзирательница оказалась женщиной с волосами цвета соломы, большими вставными челюстями и крепкими ладными ладонями. Она была исключительно вежлива и бескомпромиссна.
Но теперь Сид Скелтон, последний из мужчин отправившийся на обыск, вернулся из гардеробной, и в тот же момент из офиса вышли Аллейн и Фокс. Музыканты проснулись. Леди Пастерн открыла глаза.
В результате предварительного расследования громко объявил Аллейн («Предварительного!» фыркнул лорд Пастерн), мы, как мне кажется, собрали достаточно информации и можем позволить вам разойтись по домам. Мне крайне жаль, что мы задержали вас так надолго.
Все вскочили на ноги. Аллейн поднял руку:
Но боюсь, есть одно условие. Надеюсь, вы все поймете и проявите уважение. Тех из вас, кто непосредственно общался с Риверой либо имел доступ к револьверу, из которого стрелял лорд Пастерн, равно как и тех, кто, как нам по веским причинам представляется, так или иначе имеет отношение к обстоятельствам, приведшим к смерти Риверы, проводят домой офицеры полиции. Мы позаботимся о получении ордеров на обыск помещений. Если подобная мера покажется необходимой, мы к ней прибегнем.