Этот вопрос порядком озадачил миссис Ивис. По возрасту мужчина вполне годился в отцы этой девчонке, но белизна ее кожи и его темноликость делали такое допущение крайне маловероятным. Судя по всему, и любовной связи тут тоже не было. Но если эти варианты исключались, если он никогда прежде ее не видел, то зачем платить по ее долгам? Впрочем, раскошелился, и ладно.
Она пожала плечами:
Ну, это смотря кому как. Она была светленькой. И слишком тощей.
Миссис Ивис вышла на лестничную площадку. Армстронг тяжело вздохнул, бросил последний скорбный взгляд на тело и последовал за хозяйкой дома.
А где ребенок? спросил он.
Утопила, небось, безразлично отозвалась она, не прерывая спуск по лестнице, и добавила ядовито: Так что за вторые похороны вам платить не придется. Хоть какое-то утешение.
Утопила? Армстронг застыл на верхней ступеньке. Потом развернулся и снова открыл дверь комнаты. Осмотрел ее всю, сверху донизу, слева и справа, как будто где-нибудь в щели между половыми досками, за бесполезной, скрученной жгутом занавеской, а то и прямо в промозглом воздухе могла скрываться частичка жизни. Он стянул с постели мятую простыню вдруг под ней обнаружится еще одно, крошечное тельце, живое или мертвое? Но там были только кости матери, которые казались слишком крупными по сравнению с худосочной плотью, их облекавшей.
Снаружи Бен гладил гриву своей новой подруги по имени Флит. А когда из дома вышел владелец лошади, он был не похож на себя прежнего. Постаревший. С сединой в волосах.
Спасибо, сказал он рассеянно, беря поводья из руки Бена.
Спасибо, сказал он рассеянно, беря поводья из руки Бена.
Было похоже на то, что любопытство Бена останется неудовлетворенным и он так и не узнает подоплеку всего этого: появления на улице удивительного незнакомца, победной игры с переливчатым шариком в качестве приза, загадочного визита мистера Армстронга в нехороший дом.
Уже сунув ногу в стремя, Армстронг задержался, и у Бена снова пробудилась надежда.
Ты ведь знаешь маленькую девочку по имени Алиса?
Алиса? Они редко бывают на улице, и Алиса не отходит от своей мамы. Она очень робкая: когда думает, что на нее смотрят, сразу прячет лицо за маминой юбкой, но сама оттуда подглядывает пару раз я это замечал.
Сколько ей лет, как по-твоему?
Года четыре.
Армстронг кивнул и задумчиво наморщил лоб. Бен чувствовал, что за этими расспросами скрывается нечто сложное, превосходящее его понимание.
Когда ты видел ее в последний раз?
Вчера, ближе к вечеру.
Где это было?
Рядом с лавкой Макгрегори. Они вышли оттуда вдвоем с мамой и потом пошли по тропе.
А чем торгует этот Макгрегори?
Он аптекарь.
У матери было что-нибудь в руках?
Бен постарался вспомнить:
Да, был какой-то сверток.
Большой?
Мальчик показал руками какой, и Армстронг убедился, что размерами сверток примерно соответствовал флакону, который он унес из комнаты и сейчас хранил в кармане.
По тропе, говоришь? А куда ведет эта тропа?
Да, в общем-то, никуда.
Так не бывает, чтобы тропа совсем никуда не вела.
В той стороне только река.
Армстронг замолчал. Ему представилась картина: молодая женщина заходит в аптеку, чтобы купить флакон с ядом, а потом ведет свою дочку в сторону реки.
Ты видел, как они шли обратно?
Нет.
Или может, миссис Армстронг вернулась одна?
Нет, я тогда уже был дома, проедал семейные доходы.
Бен был сбит с толку. Он уже сообразил, что дело тут нешуточное, но в чем именно было это дело догадаться не мог. Он взглянул на Армстронга, пытаясь понять, насколько полезной оказалась его информация. Что бы сейчас ни происходило, Бену хотелось в этом поучаствовать вместе с человеком, который кормил яблоками свою породистую лошадь, носил в карманах стеклянные шарики, имел весьма устрашающий вид, но говорил очень добрым голосом. Однако темнокожий обладатель прекрасной лошади отнюдь не выглядел счастливым, и это огорчало Бена.
Ты не мог бы показать мне дорогу к аптеке, Бен?
Я вас провожу.
Когда они шли по улице, мужчина казался погруженным в мрачные раздумья, и Бен, сам того не заметив, также помрачнел и задумался, сознавая свою причастность к какой-то печальной драме.
Так они добрались до маленького кирпичного здания, над запыленным окошком которого кто-то очень давно намалевал слово «Аптека», но с тех пор краска выцвела, и буквы были едва различимы. Человек за прилавком тщедушный, с клочковатой бородкой уставился на вошедших. Появление незнакомца его заметно встревожило, но при виде юного Бена он слегка успокоился.
Чем могу помочь?
Я насчет вот этого.
Аптекарь мельком взглянул на предъявленный флакон:
Наполнить повторно?
Я не хочу больше этой дряни. Думаю, всем пошло бы только на пользу, будь ее поменьше.
Аптекарь уставился на него пустым взглядом, но предпочел обойтись без комментариев.
Армстронг вынул затычку из горлышка и поднес флакон к носу аптекаря. Там на донышке еще была жидкость. Вполне достаточно, чтобы ее резкий запах проник в ноздри и послал срочное предупреждение мозгу. И не было нужды уточнять, чего именно следует опасаться. Запах сам по себе был тревожным сигналом.
Теперь аптекарь занервничал.
Вы помните, кому это продали?
Я много чего продаю. Люди покупают вот это он кивком указал на флакон, поставленный Армстронгом на прилавок, для самых разных целей.
Например?
Аптекарь пожал плечами:
Травят тлю.
Тлю? В декабре?
Человечек с притворно невинным видом поднял глаза на Армстронга:
А кто говорил о декабре?
Я говорю о декабре. Вы не далее как вчера продали это молодой женщине.
Адамово яблоко аптекаря заходило ходуном.
Вы друг этой молодой женщины, да? Не то чтобы я ее запомнил. То есть я точно не помню, которая из них Они заходят, покупают и уходят. Им нужны самые разные вещи. Для всевозможных надобностей. Насколько понимаю, вы не приходитесь ей родным отцом Он сделал паузу, но не дождался ответа и продолжил: Тогда, видимо, вы ее покровитель?
Армстронг был джентльменом до мозга костей, но при необходимости умел предстать в далеко не джентльменском образе. И теперь он по-особенному взглянул на аптекаря, который мигом струхнул.
Что вы, собственно, хотите?
Узнать правду.
Спрашивайте.
Ребенок был с ней?
Маленькая девочка? Он как будто удивился. Да.
В какую сторону они направились после аптеки?
Аптекарь указал пальцем.
К реке?
Тот пожал плечами:
Откуда мне знать, куда именно?
Армстронг продолжил допрос негромко и спокойно, но угроза в его голосе была недвусмысленной:
Отчаявшаяся молодая мать приходит к вам со своим ребенком, покупает яд, и вы не задаетесь вопросом, куда она отправится потом и что планирует сделать? Или несколько лишних пенсов для вас важнее любых последствий этой сделки?
Сэр, если неизвестная мне женщина находится в затруднительном положении, кто должен прийти ей на помощь, как по-вашему? Я или в первую очередь тот, кто ее до этого довел? Если она для вас что-то значит, мистер мистер Как-вас-там, обращайтесь по другому адресу к тому, кто ее охмурил и бросил. Это он в ответе за все, а я и знать не хочу, что там случилось. Я простой торговец, мое дело сторона.
То есть ты невинно сбываешь отраву девчонкам, которым вдруг приспичило бороться с тлей на розах в середине декабря?
У аптекаря хватило такта стыдливо потупить взор, хотя неизвестно, что стало побудительной причиной: чувство стыда или же страх перед непредсказуемым Армстронгом.
Наши законы не обязывают аптекаря знать повадки садовых вредителей, только и сказал он.
Куда теперь, сэр? с готовностью спросил Бен, когда они снова оказались на улице.
Думаю, здесь я с делами покончил. На сегодня, во всяком случае. Давай-ка прогуляемся до реки.
По дороге туда Бен начал отставать; походка его сделалась нетвердой. Первым достигнув реки, Армстронг оглянулся в поисках мальчика и увидел, что тот стоит с позеленевшим лицом, опираясь на ствол дерева.
В чем дело, Бен?
Тот всхлипнул:
Простите, сэр, я съел часть зеленого яблока, которое вы дали мне для Флит, и теперь у меня скрутило живот
Неудивительно, эти яблоки очень кислые. Что ты сегодня ел?
Ничего, сэр.
Ты не завтракал?
Бен отрицательно мотнул головой. Армстронг про себя обругал мясника, не следившего за питанием своих детей.
На пустой желудок хуже нет этой кислятины. Армстронг достал из кармана фляжку. На, попей.
Мальчишка сделал глоток и скривился:
Какая гадость, сэр, меня от нее сейчас вывернет.
В том и задумка. Холодный чай поможет тебе очистить желудок. Пей до дна.
Бен запрокинул фляжку и с гримасой отвращения допил чай. И его тут же вырвало на траву.
Хорошо. Еще что-то осталось? Да? Продолжай, пусть все выйдет.
Пока он корчился и стонал на берегу реки под наблюдением Флит, Армстронг успел сходить на главную улицу, купил там три сдобные булочки и по возвращении дал две из них Бену («Вот, наполни желудок»), а третью съел сам.
Оба уселись на склоне; мальчишка подкреплялся булочками, а мужчина созерцал мощное движение воды. В таком полноводном состоянии река была менее шумной, чем при медленном, еле заметном течении. Никакого ленивого плеска мелких волн о берег; только единый целеустремленный поток, сопровождаемый легким журчанием, когда вода омывала камни на береговой кромке. Сквозь это журчание проступал низкий гул сродни тому, что остается у вас в ушах после удара колокола, когда сам звон уже угас. Это был скорее отзвук, чем настоящий звук, как нераскрашенный карандашный набросок по сравнению с картиной. Армстронг прислушивался к нему и в своем воображении плыл вместе с потоком.
Неподалеку находился простой деревянный мост. Под ним река текла особенно быстро, готовая подхватить и унести прочь любой брошенный в воду предмет. И Армстронг представил себе женщину с маленькой девочкой на этом мосту темным холодным вечером. Он не решился даже в мыслях воссоздать сцену с утоплением ребенка, но все равно ощутил отчаяние и душевное смятение женщины, и его сердце сжалось от горя и ужаса. Армстронг отрешенно обвел взглядом пространство реки выше и ниже по течению, сам не зная, что ожидал там увидеть. Не ребенка, конечно, только не сейчас.
Придя в себя, он заметил, как сильно похолодало за последние часы. Его тело плохо переносило зимнюю стужу, чувствуя ее кожей даже сквозь шерстяное пальто и слои одежды под ним. В густых прибрежных зарослях таился сумрак. Коричневые и золотые краски осени давно исчезли, а до весеннего потепления было еще далеко. Казалось, только чудо способно оживить голые черные ветви, опушить вершины деревьев зеленью молодой листвы. Глядя на эти ветви сейчас, можно было подумать, что жизнь покинула их навсегда.