Мои родители задолго до меня решили оборудовать часть дома под маленькую гостиницу типа bed and breakfast. Не удивительно, что я подхватила идею. Я всюду открыла ставни и задержалась лишь в комнате, где на выходные устроится Кати со своими мальчиками: мне хотелось, чтобы к их приезду все было готово. Я достала из шкафа белье и застелила большую и маленькую кровати. Вернувшись на первый этаж, я собрала всю свою храбрость.
Войти в спальню папы и мамы.
Я пошла к окну, собираясь открыть его, а потом погрузиться в их мир. Здесь ничего не изменилось с момента их ухода. В каждый приезд я прибирала эту комнату и меняла постельное белье, используя только любимые мамины простыни. Кроме меня, никто не имел права этим заниматься, и никто никогда не спал в этой комнате. Я провела рукой по комоду, в пыли на его поверхности остался след. Я поочередно брала фотографии в рамках, на которых мы все трое были счастливы. Одна из них особенно привлекла мое внимание. Лица на ней сияли такой сильной любовью, что даже смерть не могла их разлучить, любовью, преодолевающей все препятствия, готовой справиться со всем и пережить и лучшее, и худшее. Что они подумали бы о своей дочери и ее любовной истории с мужчиной, который не желает переживать с ней ничего, кроме лучшего, потому что и лучшее, и худшее уже есть у него в другой жизни? У них бы болела за меня душа, но они бы меня не судили, точнее, они меня никогда бы не осудили. Для них любовь неподвластна суду, с ней просто живут, и важно лишь, чтобы она была искренней. Чтобы Эмерик отравил мое возвращение в Бастиду, много времени не понадобилось Я погладила деревенское стеганое покрывало на их кровати и вышла из комнаты. Зайдя в свою спальню, я сразу почувствовала себя лучше. Я погрузилась в созерцание прекрасного вида на оливковые деревья и лавандовые поля, который открывался из окна. Несмотря на прохладу начинающегося вечера, я не стала закрывать окно, пока не застелила кровать. Мне всегда так хорошо спалось здесь, что даже захотелось лечь прямо сейчас.
Мои мечтания прервал оглушительный сигнал автомобиля. Я похромала в сад приехала маленькая семья в полном составе.
Крестная! завопил Макс.
Я радостно протянула ему руки. Он помчался ко мне, подпрыгнул и вцепился в мои ноги. Я скривилась и пришла к выводу, что немного перестаралась с момента выхода из поезда.
Как у тебя дела, малыш?
Супер!
Макс, отпусти Ортанс, с ней надо аккуратно, у нее ножка болит, остановила его подошедшая мама.
Я знаком показала Кати, что все в порядке. Она покачала головой и закатила глаза. Тут появился Матье, нагруженный сумками, как для серьезного переезда. Он остановился рядом со мной, и я чмокнула его в щеку.
Можно зайти и положить все это барахло, а потом уже приветствовать тебя, как положено?
Давай, будь как дома.
Я услышала его удаляющееся ворчанье по поводу этой кучи невесть чего, которое жена заставила его приволочь.
Хочешь не хочешь, а твоего сына нужно чем-то занять, да и есть нам надо, любимый, хихикнула она.
В ответ раздался его громкий заразительный хохот. Потом он вернулся к нам, облапил меня и поднял в воздух. Матье был богатырем, угрюмым по первому впечатлению, но на самом деле большим сентиментальным плюшевым мишкой.
Ну что, с возвращением в отчий дом! Что может быть полезнее, чем пожить в родном месте, если надо стать на ноги.
Он со вкусом расцеловал меня три поцелуя, как принято здесь на юге, а потом осторожно поставил обратно на твердую землю.
Так, Макс, ты идешь со мной, вы, девочки, накиньте что-нибудь теплое и отдыхайте, а мы, мужчины, займемся аперитивом и ужином!
Он посадил сына на плечо, и они исчезли в доме.
Садись и положи ногу повыше, распорядилась Кати. Я и не знала, что костылями ты можешь пользоваться по желанию.
Мы обе оценили по достоинству ее деликатный упрек.
Мы наблюдали за тем, как сгущается ночь, и прихлебывали местное красное вино, крепкое, пропитанное солнцем. Макс спал сном праведника. Матье и Кати пересказывали мне деревенские новости о соседях, о старых друзьях. Все эти люди, как и всё вокруг, казались мне близкими и родными, как будто они часть меня, невзирая на расстояние, разделяющее нас в повседневной жизни. В круговороте парижских забот я частенько забывала об этом, но стоило мне вернуться, и я чувствовала, что меня решительно призывают к порядку. Ради моей же пользы и к моему удовольствию. Друзья начали подшучивать надо мной, называя ледышкой в пледе. Оказавшись в Бастиде, я как-то не представляла себе, что можно находиться не на улице, а в помещении. Поэтому мне с трудом далось предложение Пошли в дом, хотя я окончательно замерзла. А они, хоть и привыкли к мягкости здешнего климата, легко переносили температурные перепады и одинаково хорошо чувствовали себя и в жару, и холод. Словно их тела саморегулировались в соответствии со сменой погоды.
На сколько ты явилась? спросил Матье.
Э-э-э
Оставь ты ее в покое, она только что приехала! оборвала его жена.
Да ладно, мне просто интересно, сколько вечеров нам придется торчать на улице!
Если хочешь сидеть взаперти, вот тебе ключи от моей парижской квартиры, засмеялась я.
Да лучше сдохнуть! И как ты можешь существовать в таком курятнике?
Матье родился здесь и здесь умрет. В своей деревне. Так начертано на небесах. Он избегал города, скопления людей, всего, что так или иначе напоминало толпу. Он смог бы жить в хижине в самой чаще канадских лесов, в нем было много от диковатого траппера. Даже хорошо знавшие Матье местные жители временами побаивались его, когда он бывал не в духе. Он предпочитал общество деревьев, хотя и рубил их в щепки. Кати еще в лицее по уши втрескалась в него, как она это тогда называла. Сколько часов я провела на школьном дворе рядом с ней, пока она пожирала его глазами и томно вздыхала, не решаясь подойти! А потом они приручили друг друга Кати, красивая хрупкая любительница классического танца, и Матье, будущий дровосек, влюбленный в пчел.
Нет, ну серьезно, вернулся он к своему вопросу. Ты приехала на все лето или собираешься скоро умотать?
Мне придется вернуться через какое-то время. Но в данный момент я никому в Париже не нужна
Кати нахмурилась.
По-моему, ты слишком категорична, недовольно заметила она.
Ну вот, теперь без объяснений не обойтись.
Мы только что взяли на работу нового человека, школа развивается.
Да ладно, мне просто интересно, сколько вечеров нам придется торчать на улице!
Если хочешь сидеть взаперти, вот тебе ключи от моей парижской квартиры, засмеялась я.
Да лучше сдохнуть! И как ты можешь существовать в таком курятнике?
Матье родился здесь и здесь умрет. В своей деревне. Так начертано на небесах. Он избегал города, скопления людей, всего, что так или иначе напоминало толпу. Он смог бы жить в хижине в самой чаще канадских лесов, в нем было много от диковатого траппера. Даже хорошо знавшие Матье местные жители временами побаивались его, когда он бывал не в духе. Он предпочитал общество деревьев, хотя и рубил их в щепки. Кати еще в лицее по уши втрескалась в него, как она это тогда называла. Сколько часов я провела на школьном дворе рядом с ней, пока она пожирала его глазами и томно вздыхала, не решаясь подойти! А потом они приручили друг друга Кати, красивая хрупкая любительница классического танца, и Матье, будущий дровосек, влюбленный в пчел.
Нет, ну серьезно, вернулся он к своему вопросу. Ты приехала на все лето или собираешься скоро умотать?
Мне придется вернуться через какое-то время. Но в данный момент я никому в Париже не нужна
Кати нахмурилась.
По-моему, ты слишком категорична, недовольно заметила она.
Ну вот, теперь без объяснений не обойтись.
Мы только что взяли на работу нового человека, школа развивается.
И
Я прекрасно понимала, к чему она клонит. Давай, Ортанс, скажи уже.
Эмерик как бы это объяснить
Матье что-то проворчал, он всегда вел себя со мной как старший брат-защитник. Ни разу он не сделал ни одного замечания по поводу Эмерика, но родом они явно были с разных планет. Что до Кати, то она терпеливо ждала.
Он сейчас очень занят, и
Им хотелось знать, но они проявляли деликатность, и я решила, что пора рассказать им правду, пусть для начала и подслащенную.
Мне нужно немного побыть без него и попытаться взглянуть на все объективно, со стороны. Моя травма отличный предлог! объяснила я, демонстрируя неискреннее веселье и смирение.
Сколько еще ты собираешься ждать? заволновалась Кати, и ее голос прозвучал мягко, без намека на агрессивность.
Я потянулась за бокалом и отпила глоток, обратив вдруг внимание на накрывшую нас колдовскую черную ночь.
Хорошо, что ты здесь, произнес Матье после минутного молчания. В эти выходные мы проинспектируем сад и дом вместе.
Он знал о Бастиде достаточно, чтобы оценить ее состояние, к тому же разговоры о сложных личных отношениях вызывали у него чувство неловкости. Поэтому Матье было комфортнее сменить тему, обратиться к тому, что он любит. Он регулярно следил за усадьбой и делал это, еще когда были живы мама с папой. Такое решение устраивало обе стороны. Мой отец из-за возраста уже не справлялся и предложил Матье взять заботы об усадьбе на себя, а взамен он получал право на использование земли и одной из служебных пристроек. Матье с удовольствием принял предложение, поскольку у них не было средств на покупку чего-либо кроме маленького деревенского дома без нормального участка. Он и так был целыми днями при деле, но дополнительная работа была ему в радость. Единственный раз, когда он, наверное, пожалел о заключенном соглашении, это в день смерти моих родителей: именно Матье нашел их в постели уснувшими навек. Мы никогда об этом не говорили, но с тех пор стали еще ближе, и наша дружба приобрела братский оттенок.
Все хорошо?
Конечно. Так, обычная текучка, и только. Можешь не волноваться, случись что, я бы тебе сразу сообщил!
Тут на меня напала неудержимая зевота, накатила усталость.
Пошли спать, объявила Кати.
Через несколько минут, когда ее муж был уже наверху, она прижала меня к себе:
Хороших тебе снов. Поговорим обо всем, когда ты захочешь.
Спасибо.
Она отпустила меня и стала подниматься по лестнице. Ее изящная фигурка вскоре исчезла из виду, но перед этим она успела помахать мне. Я выключила последнюю лампу и зашла в спальню. Вынула из чемодана, валявшегося в углу, косметичку с туалетными принадлежностями. В Бастиде у меня была одежда, и я всегда уезжала из Парижа, захватив только самое необходимое, как если бы меняла кожу, перемещаясь из одного места обитания в другое. Скользнув под одеяло, я блаженно охнула. Как хорошо очутиться в своей кровати, в своей спальне. Как будто сам факт пребывания здесь помог мне сбросить груз с плеч. Мне казалось, будто я далеко-далеко от всего и покинула Париж давным-давно. Все отдалилось от меня. Нога удивительным образом беспокоила меньше я, конечно, привыкла к боли, но здесь она на самом деле стала слабее. Ну да, голеностоп был теперь защищен и приходил в себя, уже две недели покоясь в лонгетке, однако после приезда я и сама чувствовала себя лучше, как-то спокойнее, увереннее, а мои вечные сомнения отступили. Кати и Матье обладали даром умиротворения. Их простота и любовь помогали мне сбросить стресс. И мне стало легче, после того как я призналась в некоторой запутанности отношений с Эмериком. Довериться, не опасаясь жесткой реакции, я могла только им. Именно в этом я и нуждалась: знать, что могу выговориться, если мне захочется, и меня выслушают. Веки уже готовы были захлопнуться, когда я сообразила, что забыла телефон в гостиной. Я не проверяла его ни разу, с тех пор как вышла из поезда! Сейчас я тоже оставила его там, где он лежал.