Медведь опустился на все четыре лапы. Луч света метался вверх-вниз и крутился вокруг него. Зверь фырчал, мотая головой из стороны в сторону: смотрел то в лес, то на фонарь, как будто не мог принять решение.
Финне держал нож перед собой.
Еду надо заработать, косолапый! Что, слабоват сегодня?
Медведь зарычал, будто от отчаяния, а Финне рассмеялся так громко, что смех его эхом разнесся над обрывом.
Мой прадед сожрал твоего еще в прошлом веке! кричал Финне. Говорят, на вкус он был не очень, даже со специями! Но я бы все равно не отказался попробовать кусочек тебя, косолапый, так что давай подходи! Ну же, иди сюда, зверюга тупорылый!
Финне сделал шаг по направлению к медведю, который слегка попятился, перенося тяжесть тела с одной лапы на другую. Казалось, он растерялся и понурился.
Я-то знаю, каково это, сказал Финне. Ты был в заключении целую вечность, а потом внезапно вышел на свободу. Но здесь слишком много света и слишком мало еды, а ты совсем один. Не потому, что тебя выгнали из стаи, просто ты не один из многих, ты не стадное животное, так что это ты выгнал их. Финне сделал еще один шаг вперед. Но это не значит, что ты не можешь испытывать одиночества, так ведь? Хочешь дельный совет? Сей свое семя, косолапый, делай подобных себе, тех, кто будет тебя понимать. Кто станет почитать своего родителя. Хо-хо! Уходи отсюда, в Сёркедалене нет медведиц. Уходи, это мои угодья, бедный голодный медведь! Здесь ты сможешь найти только одиночество.
Зверь сделал движение передними лапами, как будто снова хотел подняться на задние, но у него не вышло.
Теперь Финне видел: медведь стар. И возможно, болен. А еще Финне учуял явственный запах запах страха. Зверя напугало не маленькое существо, стоявшее перед ним на двух ногах, а то, что это существо не источало тот же запах, что и хищники. Оно было лишено страха. Сумасшедший человек. Готовый на что угодно.
Ну что, старпер косолапый?
Медведь оскалился, обнажив ряд желтых зубов.
А потом он развернулся и пошел прочь, и тьма поглотила его.
Свейн Финне стоял и слушал, как треск веток раздается все дальше и дальше. Медведь непременно вернется. Когда проголодается еще сильнее или когда найдет пищу и накопит больше сил для того, чтобы отвоевать территорию. Завтра Финне надо начать поиски еще менее доступного места, возможно укрытия со стенами, которые удержат хищника снаружи. Но сначала надо сходить в город и купить капкан. И навестить могилу Валентина. Побывать в стаде.
Катрина никак не могла заснуть.
Ничего, главное, что малыш в своей кроватке у окна безмятежно спал, а остальное было не так уж важно.
Она повернулась на супружеском ложе и посмотрела на бледное лицо Бьёрна. Глаза мужа были закрыты, но он не храпел, и это означало, что Бьёрн тоже не спит. Она изучала его. Тонкие красноватые веки с проступающими сосудами, светлые брови, белая светящаяся кожа. Казалось, он проглотил включенную лампочку, которая раздулась и сияла внутри его. Многие удивились, когда Катрина вышла за Бьёрна. Конечно, никто ничего не спрашивал напрямую, но она читала на лицах окружающих вопрос: что заставило красивую, материально независимую женщину выбрать не слишком привлекательного и небогатого мужчину? Одна дамочка-депутат из Комитета по правопорядку однажды во время какого-то приема для «женщин, занимающих ответственные посты» даже отвела ее в сторону и одобрительно сказала: мол, это просто замечательно, что Братт вышла замуж за коллегу-мужчину ниже себя по статусу. Катрина ответила, что Бьёрн Хольм чертовски хорош в постели, и спросила политика, не стыдится ли она немного того, что состояла в браке с высокопоставленным мужчиной, который зарабатывал больше ее, и какова, по ее мнению, вероятность того, что следующий супруг будет ниже ее по статусу? Катрина понятия не имела, за кем ее собеседница была замужем, но по выражению лица мадам поняла, что более или менее попала в цель. Вообще-то, она ненавидела такие «мероприятия для женщин», но не потому, что была противницей феминизма или не понимала необходимости борьбы за истинное равноправие. Просто Катрина не могла из-под палки проявлять сестринскую солидарность и не выносила эмоциональной риторики. Иногда ей хотелось попросить ораторов заткнуться и поинтересоваться, не могут ли они ограничиться требованием предоставления равных возможностей и одинаковой зарплаты за выполнение одинаковой работы. Конечно, время для изменения общественных взглядов уже настало, и не только в отношении прямых сексуальных домогательств, но и касательно более завуалированного и во многих случаях неосознанного сексуального подтекста в действиях мужчин. Но эти вопросы не должны стоять во главе повестки дня и отвлекать внимание от того, что на самом деле подразумевает равноправие. Женщины вновь обманывают самих себя, отдавая приоритет оскорбленным чувствам, а не размеру заработной платы. Но ведь только более высокие зарплаты, дающие больше экономической независимости, могут сделать их действительно неуязвимыми. А вообще, все это так индивидуально, у каждого человека своя история. Сама Катрина, например, пришла к Бьёрну, когда была совсем слабой и уязвимой, когда ей требовался человек, который любил бы ее без всяких условий. И теперь этот добродушный криминалист-тутенец, немного полноватый и неуклюжий, но такой милый и порядочный, не веря своей удаче, почти жертвенно преклонялся перед своей королевой. Катрина пообещала себе, что не будет злоупотреблять его отношением, она слишком часто видела, как мужчины и женщины превращались в сущих троллей просто потому, что партнеры позволяли им это сделать. И она старалась. Очень старалась.
Однако, когда дело доходит до настоящей проверки появления третьего человека, ребенка, мигом включается материнский инстинкт и внимание к мужу неизбежно ослабевает.
Третий человек. Тот, кого любишь больше, чем партнера.
Правда, в случае Катрины третий человек был с ними все это время.
Вернее, это было только один раз. Всего один раз она лежала вот так же, в этой самой кровати, и слушала его дыхание, в то время как окна комнаты содрогались под порывами осеннего ветра, стены трещали, а ее мир погружался в пучину. Этот мужчина принадлежал другой, а Катрина лишь ненадолго украла его. Однако она так долго мечтала заполучить его, что была согласна на все. Сожалела ли она о том приступе сумасшествия? Да. Ну конечно же сожалела. Был ли тот миг самым счастливым в ее жизни? Нет. Она пребывала в отчаянии и каком-то странном оцепенении. Можно ли было избежать того, что случилось? Никак нельзя, от судьбы не уйдешь.
О чем ты думаешь? прошептал Бьёрн.
Что, если бы она рассказала правду? Может, признаться ему во всем?
О расследовании, соврала Катрина.
Серьезно?
Как могло случиться, что вы совершенно ничего не нашли на месте преступления?
Я ведь уже объяснял: преступник тщательно подчистил следы. Ты и правда думаешь о расследовании или о чем-то другом?
В темноте Катрина не видела выражения его глаз, но хорошо слышала голос мужа. Он всегда знал о том, третьем человеке. Катрина полностью доверилась Бьёрну в то время, когда он был всего лишь другом, когда сама она только что поступила на работу в Полицейское управление Осло и по глупости безнадежно влюбилась в Харри. Это было очень давно. Но она никогда не рассказывала Бьёрну о той ночи.
Супружеская пара, проживающая в Хольменколлене, в ночь убийства приехала домой на машине, сказала Катрина. Без четверти двенадцать они заметили идущего вниз по склону взрослого мужчину.
Совпадает с предполагаемым временем совершения убийства, между десятью вечера и двумя часами ночи, ответил Бьёрн.
Взрослые трезвые мужчины в Хольменколлене ездят на машинах. Последний автобус уже ушел, и мы проверили камеры наблюдения на станции метро «Хольменколлен». В тридцать пять минут двенадцатого подошел трамвай, но из него вышла только одна женщина. Что пешеход делал так поздно ночью на улице? Если он на своих двоих проделал весь путь от какого-нибудь бара в городе, то он шел бы вверх по склону, а если бы собирался в город, то отправился бы к метро, согласен? Если только, конечно, он не старался избегать камер наблюдения.
Мужчина, идущий по улице. Как-то маловато, не находишь? Они дали его описание?
Все как обычно. Среднего роста, возраст от двадцати пяти до шестидесяти, национальная принадлежность неизвестна, но кожа, по крайней мере, не слишком темная.
Слушай, а почему ты зациклилась на этом мужчине?
Потому что это пока единственная зацепка, которая у нас есть.
А у соседки ничего разузнать не удалось?
Фру Сивертсен? Окно в ее спальне было открыто. Но она утверждает, что всю ночь проспала сном младенца.
И тут, оцените иронию ситуации, со стороны детской кроватки раздалось предупредительное всхлипывание. Они посмотрели друг на друга и чуть не рассмеялись.
Катрина отвернулась и прижалась ухом к подушке, но не смогла заглушить еще два всхлипывания. Затем воцарилась недолгая пауза, обычно возникающая перед началом воя сирены. Она почувствовала, как прогнулся матрас, когда Бьёрн вскочил с кровати.
Сама она сейчас не думала о ребенке. Не думала о Харри. И о расследовании тоже не думала. Катрине хотелось спать. Она отчаянно нуждалась в глубоком сне, когда отключаются оба полушария мозга.
Кайя провела рукой по твердой шершавой рукоятке пистолета. Она выключила все источники звука в гостиной и теперь вслушивалась в тишину. Он был снаружи, она чувствовала это. Кайя раздобыла пистолет сразу после того, что случилось в Кабуле с Халой.
В общежитии, рассчитанном на двадцать три человека, проживало девять женщин, в том числе Хала и Кайя. Большинство из них работали в Красном Кресте, некоторые занимали гражданские должности в миротворческих силах. Хала была удивительной женщиной с удивительной историей, но главное ее отличие от прочих обитателей дома заключалось в том, что она была не иностранкой, а афганкой. Их общежитие располагалось недалеко от гостиницы «Кабул Серена» и президентского дворца. После теракта, устроенного талибаном в 2008 году в «Серене», стало ясно, что ни один район Кабула не может считаться безопасным. Но все относительно, и они чувствовали себя в безопасности за высоким забором под защитой охранников. По вечерам Хала с Кайей выходили на плоскую крышу и запускали змея, которого купили на местном базаре за пару долларов. Кайе казалось, что это типичная романтическая сцена из бестселлера, змей в небе над Кабулом был символом освобождения города от режима талибов, при котором в девяностые годы запуск воздушных змеев был запрещен, потому что это занятие отвлекает внимание от молитв. Но по выходным в небо поднимались сотни, да что там тысячи воздушных змеев. И по словам Халы, расцветки этих змеев сейчас стали еще ярче, чем в былые времена, благодаря появившейся на рынке новой краске. Подруга объяснила Кайе, как им следовало взаимодействовать во время запуска: одна управляет змеем, другая следит за веревкой, иначе не избежать столкновения с другими змеями, которые стремились напасть и перерезать их веревку или же самого змея своими веревками в тех местах, где он был склеен. Ну да, в этом нетрудно было усмотреть параллель с миссией, которую Запад добровольно возложил на себя в Афганистане, но, с другой стороны, это была просто игра. Если один змей терялся, они просто-напросто запускали другого. Множество воздушных змеев в небе над Кабулом воистину впечатляющее зрелище, но еще красивее был свет в прекрасных глазах Халы, появлявшийся, когда она смотрела на эту картину.