В общежитии, рассчитанном на двадцать три человека, проживало девять женщин, в том числе Хала и Кайя. Большинство из них работали в Красном Кресте, некоторые занимали гражданские должности в миротворческих силах. Хала была удивительной женщиной с удивительной историей, но главное ее отличие от прочих обитателей дома заключалось в том, что она была не иностранкой, а афганкой. Их общежитие располагалось недалеко от гостиницы «Кабул Серена» и президентского дворца. После теракта, устроенного талибаном в 2008 году в «Серене», стало ясно, что ни один район Кабула не может считаться безопасным. Но все относительно, и они чувствовали себя в безопасности за высоким забором под защитой охранников. По вечерам Хала с Кайей выходили на плоскую крышу и запускали змея, которого купили на местном базаре за пару долларов. Кайе казалось, что это типичная романтическая сцена из бестселлера, змей в небе над Кабулом был символом освобождения города от режима талибов, при котором в девяностые годы запуск воздушных змеев был запрещен, потому что это занятие отвлекает внимание от молитв. Но по выходным в небо поднимались сотни, да что там тысячи воздушных змеев. И по словам Халы, расцветки этих змеев сейчас стали еще ярче, чем в былые времена, благодаря появившейся на рынке новой краске. Подруга объяснила Кайе, как им следовало взаимодействовать во время запуска: одна управляет змеем, другая следит за веревкой, иначе не избежать столкновения с другими змеями, которые стремились напасть и перерезать их веревку или же самого змея своими веревками в тех местах, где он был склеен. Ну да, в этом нетрудно было усмотреть параллель с миссией, которую Запад добровольно возложил на себя в Афганистане, но, с другой стороны, это была просто игра. Если один змей терялся, они просто-напросто запускали другого. Множество воздушных змеев в небе над Кабулом воистину впечатляющее зрелище, но еще красивее был свет в прекрасных глазах Халы, появлявшийся, когда она смотрела на эту картину.
А потом как-то вечером ее подруга не вернулась домой. Кайя очень беспокоилась, не могла уснуть и вот, когда уже перевалило за полночь, услышала вой сирен и увидела из окна гостиной синий свет мигалок полицейских машин. Она оделась и вышла на улицу. Полицейские автомобили припарковались в переулке. Оградительную ленту не натянули, и вокруг уже начали собираться любопытные молодые афганские мужчины в поддельных кожаных куртках от «Гуччи» и «Армани»: в это время суток на улицах находились в основном они. Сколько мест преступлений Кайя повидала, когда работала в отделе по расследованию убийств? Но она до сих пор не могла отогнать кошмарные видения той ночи. Нож, которым воспользовались убийцы, проделал большие прорехи в шальвар-камизе Халы, и через них просвечивало ее тело, а голова откинулась назад под неестественным углом, как будто шея сломалась, так что рана на вспоротом горле открылась и Кайя видела розовые, уже высохшие внутренности. Когда она склонилась над трупом, из раны, словно джинн из лампы, вылетел рой черных мух, от которых она принялась отчаянно отмахиваться.
Вскрытие показало, что непосредственно перед убийством у Халы был половой контакт, и хотя эксперты не исключали того, что она вступила в него добровольно, это вызывало большие сомнения. Ведь Хала была одинокой девушкой, воспитанной в семье хазарейцев и придерживавшейся строгих религиозных правил. Скорее всего, ее изнасиловали. Полиция так и не нашла преступника или преступников. Вообще-то, считалось, что на улицах Кабула вероятность попасть в руки насильника намного меньше, чем подорваться на самодельном взрывном устройстве. Правда, после падения режима талибана количество изнасилований увеличилось, однако у полиции имелась теория, согласно которой за этим стояли талибы, которые пытались таким образом показать, что ожидает афганских женщин, работающих на МССБ, «Решительную поддержку» и другие западные организации. Конечно, то, что произошло с Халой, напугало всех женщин в общежитии. И тогда Кайя обучила их обращаться с оружием. И этот пистолет, передававшийся из рук в руки как эстафетная палочка, когда кому-то из них требовалось выйти по делам после наступления темноты, удивительным образом связал соседок и превратил в единую команду. В команду воздушного змея.
Кайя взвесила пистолет в руке. Когда она работала в полиции, то, держа в руках заряженное боевое оружие, испытывала смешанное чувство ужаса и защищенности. В Афганистане она стала рассматривать пистолет в качестве необходимого инструмента, наличие которого ценишь весьма высоко. Все равно как нож. Пользоваться им ее научил Антон. И еще он объяснил Кайе, что сотрудники Красного Креста, по крайней мере его подчиненные, должны уметь защищать свою собственную жизнь, и если придется, то и ценой убийства. Она помнила, что при первой встрече с Антоном подумала, что этот утонченный, почти жеманный и слишком красивый швейцарец, высокий и белокурый, уж точно не для нее. И ошиблась. Или же оказалась права это как посмотреть. Однако что касается убийства Халы, то тут она однозначно не заблуждалась.
Кайя взвесила пистолет в руке. Когда она работала в полиции, то, держа в руках заряженное боевое оружие, испытывала смешанное чувство ужаса и защищенности. В Афганистане она стала рассматривать пистолет в качестве необходимого инструмента, наличие которого ценишь весьма высоко. Все равно как нож. Пользоваться им ее научил Антон. И еще он объяснил Кайе, что сотрудники Красного Креста, по крайней мере его подчиненные, должны уметь защищать свою собственную жизнь, и если придется, то и ценой убийства. Она помнила, что при первой встрече с Антоном подумала, что этот утонченный, почти жеманный и слишком красивый швейцарец, высокий и белокурый, уж точно не для нее. И ошиблась. Или же оказалась права это как посмотреть. Однако что касается убийства Халы, то тут она однозначно не заблуждалась.
За ним стоял вовсе не талибан.
Она знала, кто это сделал, но, увы, не имела доказательств.
Кайя крепче сжала рукоятку, прислушалась, глубоко вдохнула. Подождала не шевелясь. И вот что удивительно: хотя сердце ее бешено колотилось, сама она оставалась совершенно безразличной. Да, Кайя боялась смерти, однако не испытывала особенного желания жить. И все-таки она сделала это на разборе полетов во время обязательной остановки у психолога в Таллине по дороге домой: благополучно проплыла мимо радара.
Глава 20
Харри очнулся, ничего вокруг не изменилось. Прошла пара секунд, прежде чем он все вспомнил и понял, что это не было кошмарным сном, и кулак реальности угодил ему в солнечное сплетение. Он повернулся на бок и посмотрел на фотографию, что стояла на столе. Улыбающиеся Ракель, Олег и он сам сидят на валуне, а вокруг опавшие осенние листья. Снимок был сделан во время одной из тех прогулок, которые так любила Ракель и которые, как подозревал Харри, начинали нравиться и ему тоже. И впервые его посетила мысль: если это начало дня, который будет становиться все хуже и хуже, сколько еще таких дней он вынесет? Он уже собрался было дать самому себе ответ, когда осознал, что его разбудил вовсе не звонок будильника. Телефон, лежавший рядом с фотографией, безостановочно вибрировал, напоминая крылышки колибри. Харри схватил мобильник.
Ему пришла эсэмэска: фотоловушка сработала.
Сердце Харри бешено заколотилось.
Он дважды стукнул указательным пальцем по стеклу, и сердце его замерло.
Свейн «Жених» Финне стоял, склонив голову перед объективом камеры и глядя чуть выше. Небо над его головой было красноватым.
Харри пулей выскочил из кровати и напялил брюки, которые лежали на полу. По дороге к двери он натянул на себя футболку, схватил куртку, надел сапоги и выскочил на лестницу. На ходу засунул руки в карманы куртки и нащупал все вещи, которые положил туда вчера вечером: ключи от машины, наручники и пистолет.
Он вышел из подъезда, втянул в себя холодный утренний воздух и уселся в «форд-эскорт», припаркованный у края тротуара. Вообще-то, добежать до кладбища можно за три с половиной минуты. Но машина была нужна ему для осуществления второй части плана. Харри тихо выругался, когда двигатель не завелся с первого раза. Похоже, следующий техосмотр станет для его «форда» последним. Он еще раз повернул ключ в замке зажигания и нажал на педаль газа. Есть! Харри рванул по мокрой брусчатке тихой в эти утренние часы улицы Стенсберггата. Сколько времени люди проводят у могилы? Он проскочил перед начавшей скапливаться утренней пробкой на улице Уллеволсвейен и припарковался у тротуара на улице Акерсбаккен, прямо напротив северных ворот кладбища Спасителя. Машину он не запер и оставил на аварийной стоянке, положив на торпеду свое полицейское удостоверение.
Харри побежал было, но остановился сразу за воротами кладбища, потому что отсюда, с вершины холма, на котором оно располагалось, сразу увидел одинокую фигуру перед могильным камнем. Человек склонил голову, а на его спине лежала индейская косичка, длинная и толстая.
Харри сжал рукоятку пистолета в кармане куртки и зашагал вперед. Он двигался в обычном темпе: ни быстро, ни медленно. И остановился в трех метрах от стоявшего к нему спиной мужчины.
Что тебе надо?
Уже один звук этого голоса заставил Харри содрогнуться. В последний раз он слышал этот скрипучий, раскатистый голос проповедника, когда, навестив Финне в тюремной камере, обратился к нему с просьбой оказать полиции содействие в поимке вампириста того самого человека, что лежал сейчас в могиле перед ними. В тот момент Харри даже не подозревал, что Валентин Йертсен родной сын Свейна Финне. Впоследствии он думал, что ему следовало бы знать об этом, следовало бы догадаться, что такие больные жестокие фантазии каким-то образом должны происходить из одного источника.
Свейн Финне, сказал Харри, отметив, что его хриплый голос задрожал, ты арестован.
Он не слышал смеха Финне, только заметил, как у того легонько затряслись плечи.
Ты всегда говоришь это при встрече со мной, Холе.
Руки за спину!
Финне тяжело вздохнул и небрежным движением завел руки за спину, как будто от этого ему стало удобнее стоять.
Я надену на тебя наручники. И прежде чем ты решишь совершить какую-нибудь глупость, вспомни, что дуло моего пистолета направлено тебе прямо в копчик.