Я ковыряю нитку в распустившейся отстрочке джинсов. Когда вчера вечером Эзра сообщил мне, что Миа пригласила его на осенний бал, до меня дошло, что я «принцесса» без пары. Это почему-то продолжает меня мучить, хотя я уверена, что результаты голосования подстроили. Потому, может быть, что до вчерашнего вечера я считала, будто наши новые друзья не любители школьных танцев. Теперь я считаю таким только Малкольма. Ну и себя, конечно.
Но Сейди ничего этого не знает.
Еще не решила, говорю я.
Ты должна пойти! призывает она. Возьми того красивого вандала. Она подмигивает. Когда мы разговаривали в последний раз, я почувствовала легкую симпатию, я не права?
Эзра поворачивается ко мне с улыбкой.
Это что такое? Она говорит про Мэла?
От возмущения меня бьет озноб. Сейди не должна так поступать; не должна указывать мне на то, в чем я еще сама не разобралась, при том, что сама она никогда не рассказывает нам важных вещей о себе. Я расправляю плечи и наклоняю голову, как будто мы играем в шахматы и я только что сообразила, какой следующий ход сделать.
Осенний бал здесь такое большое событие, ведь правда? произношу я. Народ просто помешан на королевском дворе. Они даже помнят, как ты была королевой двадцать лет назад.
Улыбка на лице Сейди сменяется каким-то неестественным выражением, и я ближе наклоняюсь к телефону. Она чувствует себя неуютно, и я этому рада. Не одной же мне всегда чувствовать себя ужасно.
Ты никогда об этом не рассказывала, добавляю я. Классный, наверное, был вечер.
Ее смех легок, как сахарная вата, но в то же время резок.
Думаю, настолько классный, насколько могут быть танцы в маленьком городке. Я едва его помню.
Ты не помнишь, как была королевой осеннего бала? не отстаю я. Это странно.
Сидящий рядом Эзра настораживается, и хотя я не отвожу взгляда от Сейди, я знаю, что он на меня смотрит. Мы так не поступаем; мы не добываем информацию, которой Сейди не хочет с нами делиться. Мы говорим о том, что предлагает она. Всегда.
Сейди облизывает губы.
Да ничего особенного не было. Скорее, вероятно, событие, которое теперь школьники могут задокументировать в соцсетях. Она переводит взгляд на Эзру: Кстати о которых, мне очень нравятся твои посты в «Инстаграме», Эз. Если судить по ним, город так мило выглядит, я даже заскучала по нему.
Эзра открывает рот, хочет ответить, но я вступаю первой.
С кем ты ходила на тот бал? спрашиваю я.
В моем голосе звучит вызов, принуждающий ее к новой попытке сменить тему. Я вижу, что она этого хочет, хочет так сильно, что я чуть было не сдаю позиции. Но я постоянно думаю о том, что сказала в универмаге «Дэлтонса» Кэролайн Килдафф. Принцесса. Что за глупость хотеть быть принцессой. Сейди ею была моя любящая внимание, экстравертная мать поднялась на абсолютную вершину школьной популярности и никогда, ни разу об этом не говорила.
Мне нужно, чтобы она об этом рассказала.
Сначала мне кажется, что она не ответит. Когда же слова слетают с ее губ, лицо ее приобретает не менее удивленный вид, чем мое.
С Вэнсом Пакеттом, говорит она. Я к тому не готова. Рядом со мной шумно втягивает воздух Эзра. Сейди переводит взгляд с меня на моего брата, и на переносице у нее появляется морщинка, а голос звучит выше и резче. Что? Вы с ним встречались?
Недолго, отвечает Эзра.
У вас были серьезные отношения? одновременно спрашиваю я.
Тогда у меня ни с кем не было серьезных отношений.
Сейди тянет сережку. Это признак ее нервозности. Я наматываю на палец прядь волос это мой признак. Если Сейди не нравится эта линия расспросов, то следующая вызовет у нее ненависть.
А с кем пошла Сара? спрашиваю я.
Я словно взяла ластик и стерла с лица матери всякое выражение. Много лет я не спрашивала о Саре; Сейди приучила меня не донимать ее. Эзра щелкает суставами пальцев, это его признак нервозности. Нам всем жутко не по себе, и я вдруг понимаю, почему «Гамильтон-хаус» советует «общение, поднимающее настроение».
Не поняла? переспрашивает Сейди.
С кем на осенний бал пошла Сара? Это был кто-то из Эхо-Риджа?
Нет, говорит Сейди, оглядываясь через плечо. В чем дело? О, ясно. Она поворачивается к камере с вымученной веселостью на лице. Простите, но мне нужно идти. Мне дали этот телефон всего на пару минут. Люблю вас обоих! Желаю сегодня хорошо повеселиться! До скорой связи!
Она изображает губами поцелуй и отключается.
Эзра сидит, уставившись в пустой экран.
Позади нее ведь никого не было, да?
Да, говорю я, и в этот момент звонят во входную дверь.
Что все это значит? тихо спрашивает брат.
Я не отвечаю. Я не могу это объяснить; это стремление заставить Сейди рассказать нам какую-то любую правду о ее жизни в Эхо-Ридже. Мы сидим в молчании, пока снизу не доносится бабулин голос.
Эллери, Эзра, ваш сопровождающий прибыл.
Эзра убирает телефон в карман и встает, и я выхожу за ним в коридор. Я ощущаю беспокойство и смятение, и внезапно меня охватывает желание схватить брата за руку так, как я делала это, когда мы были маленькими. Сейди нравилось говорить, что мы родились, держась за руки, и хотя я совершенно уверена, что это физически невозможно, у матери есть десятки фотографий, на которых мы лежим в колыбели, ухватившись друг за друга крохотными пальчиками. Не знаю, было ли так у Сейди и Сары, потому что вот удивительно она никогда нам ничего не рассказывала.
Офицер Родригес ждет нас внизу в прихожей, одетый по форме, напряженно стиснув перед собой руки. Я вижу, как поднимается и опускается кадык, когда мужчина сглатывает.
Как дела, ребята?
Отлично, отвечает Эзра. Спасибо, что согласились подвезти.
Никаких проблем. Я не виню вашу бабушку за то, что она так переживает, но мы работаем с персоналом «Фермы страха» и школьной администрацией, чтобы убедиться, сбор болельщиков безопасное мероприятие для каждого из учеников.
Такое впечатление, что он читает по бумажке и я словно вижу перед собой неуклюжего подростка, только в обличье полицейского. Я передала бабуле, как Сейди описала его с разбитым сердцем и вконец расклеившегося на похоронах Лейси, но бабушка лишь хмыкнула. Этот звук я привыкла ассоциировать с разговорами о Сейди.
Я этого не помню, раздраженно ответила бабуля. Твоя мать драматизирует.
Это ее обычная реакция на Сейди, и я, честно говоря, не могу ее винить. Но я продолжаю изучать фото десятого класса Лейси, сделанное на пикнике и переснятое мной на телефон. Когда я увеличиваю шестнадцатилетнего Райана Родригеса, я все вижу сама. Я могу представить, как этот томящийся, судя по его виду, от любви парень рыдает, потеряв Лейси. Хотя я не пойму, сделал он это от горя или от злости.
Пока мы с Эзрой берем куртки, бабуля сердито смотрит на офицера Родригеса, сложив на груди руки.
Для каждого из учеников, да. Но вам нужно быть особенно бдительными по отношению к трем вовлеченным в это девочкам. Она морщится. Меня гораздо более порадовало бы, если б осенний бал вообще отменили. Зачем давать еще один повод тому, кто за этим стоит?
Ну, противоположная точка зрения в этом споре: зачем давать им больше власти? говорит офицер Родригес. Я удивленно моргаю, глядя на него, потому что в этом действительно есть смысл. Как бы то ни было, мы полагаем, что сообща безопаснее, продолжает он. По пятницам на «Ферме страха» всегда не протолкнуться. Кто бы ни был тот, с кем мы имеем дело, ему нравится действовать тайно, поэтому я уверен, что он вообще не появится сегодня вечером. Он достает ключи и едва не роняет их, но в последнюю секунду подхватывает, совершив неловкий рывок. Вот тебе и краткий проблеск компетентности. Готовы, ребята?
Как всегда, рапортует Эзра.
Следом за офицером Родригесом мы выходим на улицу и идем к его патрульной машине, которая ждет на подъездной дорожке, и я сажусь на переднее сиденье, а Эзра забирается назад. Я все еще взбудоражена своим разговором с Сейди, но не хочу упустить возможность понаблюдать за офицером Родригесом с близкого расстояния.
Значит, это будет в «Кровавом шатре», да? спрашиваю я, пристегиваясь.
Да. На той же сцене, где проходит шоу «Вечеринка мертвеца», отвечает офицер Родригес.
В зеркале заднего вида я встречаюсь глазами с Эзрой. Для города, настолько одержимого своим трагическим прошлым, Эхо-Ридж странно попустительствует тому, чтобы сбор болельщиков средней школы состоялся в том месте, где было совершено убийство.
Вы бы пошли, если бы не работали? спрашиваю я.
Офицер Родригес выезжает задним ходом.
На сбор болельщиков? Нет, насмешливо отвечает он. Такие развлечения для вас, ребята. А не для взрослых.
Но вы же совсем недавно окончили школу, говорю я. Я думала, что, возможно, на подобном мероприятии люди встречаются, когда они возвращаются в город? Например, моя подруга Миа идет со своей сестрой. Чистая ложь. Насколько мне известно, Дейзи по-прежнему безвылазно сидит в своей комнате. Она не так давно окончила школу. Дейзи Квон? Вы ее знали?
Офицер Родригес выезжает задним ходом.
На сбор болельщиков? Нет, насмешливо отвечает он. Такие развлечения для вас, ребята. А не для взрослых.
Но вы же совсем недавно окончили школу, говорю я. Я думала, что, возможно, на подобном мероприятии люди встречаются, когда они возвращаются в город? Например, моя подруга Миа идет со своей сестрой. Чистая ложь. Насколько мне известно, Дейзи по-прежнему безвылазно сидит в своей комнате. Она не так давно окончила школу. Дейзи Квон? Вы ее знали?
Конечно. Дейзи все знают.
Ее имя не вызывает никакой реакции; голос Родригеса спокоен, и он кажется немного озабоченным, когда сворачивает на главную дорогу. Поэтому я дергаю за другую струну.
И Деклан Келли тоже вернулся, да? Малкольм точно не знает, придет ли он сегодня. Эзра легонько пинает мое сиденье, безмолвно спрашивая: «Что ты задумала?» Я не обращаю внимания и добавляю: Думаете, он придет?
На лице офицера Родригеса дергается мускул.
Я не знаю.
Мне так любопытно узнать про Деклана, говорю я. Вы дружили с ним в школе?
Он поджимает губы в тонкую линию.
Едва ли.
А с Лейси Килдафф вы дружили? фальцетом вступает с заднего сиденья Эзра.
До него наконец дошел мой план. Лучше поздно, чем никогда.
Однако это не помогает. Офицер Родригес протягивает руку, нажимает на кнопку на приборной доске, и салон автомобиля заполняется потрескиванием помех и негромкими голосами.
Мне нужно узнать последние сведения из участка. Вы можете секунду посидеть тихо?
Эзра наклоняется ко мне с заднего сиденья, чтобы пробормотать на ухо: