Мне надо было сделать это несколько лет назад, говорит он и размахивается, чтобы нанести удар, который разобьет мне лицо.
Однако удара не происходит. Кулак покрупнее сталкивается с его кулаком, и Кайл летит наземь. В течение нескольких секунд я не понимаю, что происходит, пока передо мной не возникает Деклан и не нависает над Тео.
Отпусти его, низким, угрожающим голосом произносит он.
Тео не повинуется, тогда Деклан выкручивает ему руку, и Тео, скуля от боли, подняв руки, отходит. Освободившись, я вижу Кайла, без движения распростертого на земле в нескольких шагах от меня.
Он поднимется? спрашиваю я, потирая ноющую челюсть.
Еще как, отвечает Деклан. Тео, не попытавшись помочь Кайлу, несется мимо него к заднему входу в школу, Вив нигде не видно. Трусы гребаные, двое на одного. Деклан открывает дверцу «Вольво». Садись, поехали отсюда. Тебе нет смысла идти сегодня в школу. Я поведу.
Я плюхаюсь на пассажирское сиденье, меня тошнит, голова кружится. Последний раз меня били в девятом классе и далеко не так сильно.
Зачем ты здесь? спрашиваю я.
Деклан поворачивает ключ, который я оставил в зажигании.
Я ждал тебя.
Зачем?
Он стискивает зубы.
Я помню первый день в школе после подобной новости.
Я резко втягиваю воздух и морщусь. Интересно, не сломаны ли у меня ребра.
Ты знал, что может случиться что-то подобное?
Со мной это случилось, говорит он.
Я этого не знал.
Думаю, тогда я многого не знал. Был слишком занят тем, что делал вид, будто ничего не происходит.
Минуту мы едем в молчании до ближайшего углового магазина, и Деклан внезапно сворачивает на парковку.
Подожди секунду, говорит он, ставит машину на тормоз и исчезает в магазине. Через пару минут он появляется и, открыв дверь, бросает мне что-то квадратное и белое. Приложи к лицу.
Замороженный зеленый горошек. Я делаю, как он сказал, почти со стоном облегчения, когда прохлада освежает мою пылающую кожу.
Спасибо. За это и за то ты понимаешь. Что спас мою задницу.
Краем глаза я вижу, как он качает головой.
Не могу поверить, что ты вышел из машины. Боец.
Я бы засмеялся, но боль не дает этого сделать. Я сижу неподвижно с пачкой горошка на лице, пока мы едем из Эхо-Риджа до Солсбери, повторяя путь, который я проделал до его квартиры на прошлой неделе.
Ты все же маленький гаденыш, вся эта слежка за Дейзи.
Кажется, брат всерьез подумывает, не развернуться ли и не оставить меня на парковке наедине с Кайлом.
Я же спрашивал тебя, что ты делаешь в городе, напоминаю я Деклану. Результата это не дало. Он не отвечает, только бурчит что-то себе под нос, что я воспринимаю как «согласен». Когда ты сюда переехал?
В прошлом месяце, отвечает он. Дейзи нужно было быть рядом с родителями. И со мной. Поэтому я здесь.
В прошлом месяце, отвечает он. Дейзи нужно было быть рядом с родителями. И со мной. Поэтому я здесь.
Мог бы и сказать мне о ней.
Деклан фыркает.
Правда, маленький братец? Он заезжает в жилой комплекс «Сосновый пик» и останавливается на парковочном месте перед домом номер 9. Ты дождаться не мог моего отъезда из Эхо-Риджа. Меньше всего ты хотел бы узнать, что я поселился в соседнем городке. Нет, погоди, это на предпоследнем месте. Меньше всего что я встречаюсь с лучшей подругой Лейси. В смысле, черт, что же скажут Нилссоны, не так ли?
Я ненавижу Нилссонов.
Это слетает у меня с языка машинально.
Открывая дверцу, Деклан поднимает брови.
Проблемы в раю?
Я раздумываю, как объяснить, и тут подкатывает тошнота. Я едва успеваю вылезти из машины, прежде чем сгибаюсь пополам и отправляю свой завтрак на асфальт. Слава богу, все происходит быстро, потому что ощущение такое, будто кто-то хочет вырвать у меня ребра. Со слезящимися глазами я, хватая ртом воздух, опираюсь о машину.
Запоздалая реакция, заявляет Деклан и достает из салона пакет горошка. Иногда бывает. Он позволяет мне самостоятельно доковылять до двери, отпирает ее и указывает на диван. Ложись. Я найду лед для твоей руки.
Квартира Деклана типичнейшее жилище холостяка. Нет ничего, кроме дивана и двух кресел, огромного телевизора и кучи ящиков из-под молока вместо полок. Диван, правда, удобный, и я пристраиваюсь на нем, пока Деклан шарит в морозильнике. Что-то упирается мне в спину. Пульт от телевизора. Направляю его на телевизор и включаю. Весь экран заполняется гольф-полем с логотипом кабельного спортивного канала в углу, и я щелкаю дальше, бездумно переключая каналы, пока мое внимание не цепляет слово «Хантсберг». Мужчина в полицейской форме, стоя перед пюпитром, говорит: «удалось провести идентификацию подтверждением».
Деклан. Горло болит, но брат не отзывается и тогда я хриплю громче: Деклан.
Он высовывает голову из кухни.
Что? Я не могу найти
Он замолкает и выходит в гостиную в тот момент, когда полицейский на экране делает глубокий вдох.
Тело принадлежит молодой женщине, которая считалась пропавшей в Эхо-Ридже с прошлой субботы: семнадцатилетней Брук Беннетт. Управление полиции Хантсберга выражает соболезнования семье и друзьям мисс Беннеттт и оказывает поддержку полицейскому управлению ее родного города. В настоящее время расследование причин смерти продолжается и другие подробности не разглашаются.
Глава 32
Эллери
Понедельник, 7 октября
Сценарий мне известен. Я знакома с ним по бесчисленным книжкам и десятки раз видела подобные сюжеты в телефильмах. Всю неделю в глубине души я знала, что этим, вероятно, и закончится.
Чего я не понимаю, так это того, почему я так ужасно себя чувствую.
По крайней мере я не одна. В понедельник днем, через шесть часов после того, как полиция Хантсберга нашла Брук, Эзра и Малкольм сидят со мной в гостиной. Никто из нас в школу сегодня не пошел, хотя день Малкольма был более насыщен событиями, чем наш. Он приехал час назад, в синяках и ссадинах. Бабуля каждые пятнадцать минут приносит ему свежие пакеты со льдом.
Мы сидим на неудобной мебели и смотрим новости на «Канале 5». Мели Дингласа стоит на центральной площади Эхо-Риджа, темные волосы хлещут ее по лицу, а позади нее раскачиваются на ветру ветки с пожелтевшими листьями.
Она говорит не останавливаясь с того момента, как мы включили телевизор, но до сознания доходят лишь отдельные фразы: «мертва больше недели по неподтвержденным данным это убийство еще одно вызывающее послание было обнаружено сегодня утром рядом со школой Эхо-Риджа»
Отличный выбор момента, Кэтрин, бормочет Эзра.
Малкольм сидит рядом со мной на диване. Его подбородок в кровоподтеках и опух, на костяшках пальцев правой руки свежие ссадины, и он морщится при каждом движении.
На этот раз кто-то должен ответить, негромко, гневно произносит он.
Я беру Малкольма за неповрежденную руку. Кожа у него теплая, и он без колебаний сжимает мои пальцы. На пару секунд я испытываю облегчение, пока не вспоминаю, что Брук мертва.
Я вижу ее каждый раз, когда закрываю глаза. За работой в тире на «Ферме страха», пытающуюся противостоять Вэнсу. С грустным и озабоченным видом идущую по коридорам школы Эхо-Риджа. Пошатывающуюся и сбивчиво говорящую по дороге из офиса «Фермы страха» в ночь своего исчезновения. Нужно было нажать на нее, чтобы выведать, что ее тревожит. У меня была возможность изменить ход той ночи, но я ее упустила.
Когда на телефоне высвечивается знакомый калифорнийский номер, сначала я не беру трубку. Потом думаю какого черта. День и так испорчен, куда уж хуже!
Привет, Сейди, безжизненно произношу я.
О, Эллери. Я видела новости. Я так, так сочувствую тебе из-за твоей подруги. И я видела Она молчит, потом продолжает дрожащим голосом: Я видела твое сообщение в почте. Сначала я ничего не поняла, а потом приблизила изображение и прочитала его имя на форме.
Ты сначала подумала, что это Эзра? Потому что я уверена, так и было. Я удивлена, что, несмотря на страшную печаль из-за смерти Брук, я все еще способна испытывать подспудную злость к своей матери. Как ты могла нам не сказать? Как могла позволить нам семнадцать лет жить с ложью и думать, что наш отец чертов каскадер Хосе?
Я не тружусь говорить тихо. Все присутствующие в комнате знают, что происходит.
Это была не совсем ложь, оправдывается Сейди. Я не была уверена, Эллери. Каскадер был. И, ну Габриэль Родригес тоже был, немного позже. Она говорит совсем тихо. Я совершила громадную ошибку, переспав с женатым мужчиной. Мне не следовало туда приезжать.
Да, ему тоже. Я нисколько не сочувствую мужчине на фотографии. Я не готова признать его своим отцом. Я ничего к нему не чувствую. Кроме того, соблюдение брачных обетов было его задачей. Но ты-то зачем это сделала?
Я была не в себе. Мой отец умер, воспоминания о Саре, и я просто сделала неверный выбор. Затем срок беременности больше совпал с э другой ситуацией, и убедила себя, что это правда, и поэтому я заставила себя говорить, что так и есть.
Как? Я смотрю на Эзру, который сидит, уставившись в пол и ничем не выдавая, что слышит мои слова. Как ты смогла убедить себя в этом, когда еще раз, как его звали? Габриэль? был одно лицо с Эзрой?
Я не помню, как он выглядел, говорит Сейди, и я насмешливо и недоверчиво фыркаю. Я не шучу. Я уже говорила тебе, что пила все похороны не просыхая.
Ладно. Но ты же понимала, нельзя исключать и его, правильно? Поэтому ты ушла от ответа, когда я упомянула офицера Родригеса.
Я Ну, да. Меня это встревожило, признается она.
Значит, ты солгала, чтобы скрыть это. Ты сочинила историю о том, как вел себя офицер Родригес на похоронах Лейси, и заставила меня заподозрить его.
Что? В голосе Сейди звучит неподдельное изумление. Почему это заставило тебя заподозрить его? Заподозрить в чем?
Это не важно! рявкаю я. Важно то, что я заподозрила, а потом не попросила его о помощи, когда должна была, и теперь Брук мертва, и может быть Я замолкаю, вся злость вдруг улетучивается, когда я вспоминаю, что целые выходные никому не говорила, что мы обнаружили в макулатуре с «Фермы страха». Хранила чужую тайну. Какова мать, такова и дочь. Может быть, из-за меня все сделалось еще хуже.
Что? Эллери, ты не сделала ничего плохого. Ты не можешь винить себя за
Эллери. Бабуля заглядывает в гостиную. Приехал офицер Родригес. Он говорит, ты ему звонила? Ее взгляд задерживается на телефоне у моего уха. С кем ты разговариваешь?
Да так, это из школы, отвечаю я бабуле, а потом возвращаюсь к телефону: Мне нужно идти, говорю я Сейди, но не успеваю отключиться.