Шерил захихикала.
Нет, серьезно, не унимался Питер. Может, кто-то из ваших знакомых?
Не знаю, хоть убейте. В наших краях кто только не палит.
Питер умолк.
Дениза перебирала корреспонденцию:
Чепуха, которую не стоит и вскрывать. Она дошла до списка телефонных звонков и посмотрела на дочь: Звонил Хал?
Угу.
Ах, Хал! воскликнула Уилла.
Мать и дочь на нее взглянули.
А я думала, что за Хаул? пояснила она. В свете балтиморского выговора, превращавшего «баул» в «бал», описка Шерил стала понятной.
Что он хотел? спросила Дениза.
Не сказал.
Ну сейчас не до него. Дениза кинула список звонков в почтовую кипу.
Хал, он, это, сосед наш, объяснила Шерил. Ужасно мрачный и злой.
А на что он злится? спросила Уилла.
На что он только не злится, сказала Дениза. Понимаете, одно время я дружила с его женой. По крайней мере, старалась дружить, потому что других девушек моего возраста в округе не было. Я до смерти обрадовалась, когда они с Халом поселились в нашем квартале. Хотя он, конечно, не подарок Раз-другой я пригласила ее к себе на стаканчик вина. Шон приходит с работы, я ему милый, смотри, кто у нас! А он только буркнет «вижу» и спрашивает, скоро ли ужин. Ну вот А вы что, не знаете эту историю?
Нет, не знаю, ответила Уилла.
Ну ладно. Однажды я, значит, говорю Шону: слушай, говорю, я не понимаю, отчего ты так взъелся на мою подругу? Чего, спрашиваю, она тебе сделала? У нас тут, говорю, нет вообще никаких друзей, поэтому в субботу она с мужем придет к нам в гости, и я очень надеюсь, что ты будешь с ней мил, понятно? Ладно, отвечает, как скажешь. В субботу они приходят к нам на ужин, и весь вечер Шон сама вежливость. А утром в воскресенье он с ней съезжается.
Что? не поняла Уилла. Питер насторожился. Извините, кто с кем съезжается?
Шон с Элиссой.
Погодите. С женой, то есть, Хала?
Так вы ее знаете.
Нет-нет, я только слышала, что есть какая-то Элисса. Что-то я не соображу
Он как будто сказал: значит, быть с ней милым? На, получай! И сбежал к ней. Нет, конечно, все было по-другому. Сейчас-то я понимаю, что у них уже были отношения и он нарочно изображал холодность. Неужели не мог сказать прямо? В таких делах мужчины ужасно неуклюжи. И теперь у меня ни парня, ни подруги. Никого не осталось.
Мам, у тебя есть я, возразила Шерил.
Вот на что злится Хал, безучастно сказала Дениза.
О господи! выдохнула Уилла.
Мам, у тебя есть я, возразила Шерил.
Вот на что злится Хал, безучастно сказала Дениза.
О господи! выдохнула Уилла.
Пойду посмотрю, не продают ли здесь «Нью-Йорк таймс», вдруг сказал Питер и вышел.
Да уж, мужчины и впрямь ужасно неуклюжи, подумала Уилла. Она посмотрела вслед мужу и повернулась к Денизе, которая украдкой вытирала глаза простыней. Из сумочки Уилла достала салфетку и подала ей.
Глупо, глупо, глупо. Дениза высморкалась. Я реву не от печали. Больше, пожалуй, от злости. Казалось, она обращается к Шерил, которая поглаживала ее по загипсованной ноге.
Я просто в ужасе, сказала Уилла.
Ситуация была, мягко сказать, неловкая. Уилла не могла даже извиниться за сына, хоть очень хотелось. Она беспомощно посмотрела на Шерил.
Успокойся, мама, сказала девочка. Он вернется, вот увидишь.
Господь с тобой, я этого вовсе не хочу! Смеешься, что ли? Он мне даром не нужен! Дениза взглянула на Уиллу и добавила: Извините.
Ничего, все в порядке. Должна признать, Шон всегда был не особо прямолинеен.
Грузно топая, медсестра огромная негритянка вкатила в палату какой-то агрегат. Ее униформа с аппликацией медвежат напоминала пижаму.
Что такое? спросила она. Мы расстроены, дорогуша?
Просто нервы, в салфетку буркнула Дениза.
Нахлынули грустные воспоминания, пояснила Шерил.
Вона! Так не годится. Сестра сунула цифровой термометр Денизе в рот. Благодари судьбу, все могло обернуться куда как хуже! Угадай пуля в позвоночник, нате вам паралич. Знаешь, сколько повидала я молодых, что лежат мешком?
Дениза помотала головой, во рту ее звякнул термометр.
Уж все привыкли, что на улицах палят. Тут привезли к нам двух подстреленных братцев, так они еще в приемном покое заявили, что хотят навороченную инвалидную коляску, какая у их старшего брата, кузенов и закадычных друзей.
Уилла сокрушенно крякнула, сестра перевела взгляд на нее:
Не так часто к нам доставляют подраненного европеоида. Последнее слово она выговорила старательно наверное, с тем же усердием Уилла произнесла бы «афроамериканец».
Пикнул термометр. Сестра его забрала, но лишь мазнула по нему взглядом, сдернула и отправила в мусор защитную пленку, а сам градусник сунула в банку к другим термометрам.
Болит сильно? спросила она. Если по шкале от одного до десяти.
Одиннадцать, сказала Дениза.
Не ври. По глазам вижу, не так уж больно. Не жди, что увеличу тебе дозу.
Да мне и не нужно. Тем более толку никакого, от ваших лекарств только тошнит.
Сестра покачала головой и занялась агрегатом: крутанула диски, нажала кнопки.
Я даже не желаю знать, во что обойдется лечение, добавила Дениза.
А страховка есть? спросила Уилла.
Ну вроде как.
Уилла решила не уточнять, что это значит.
Конечно, сейчас лето, но даже летом мне надо иногда появляться на работе.
«Как же я не сообразила, что она работает?» подумала Уилла. Конечно, мать-одиночка должна зарабатывать.
Чем вы занимаетесь? спросила она.
Я секретарша в школе, где учится Шерил.
Очень удобно.
Да, ей разрешено болтаться в школе, пока я не закончу работу. Нынче утром звонила миссис Андерсон, директор, сказала, чтоб я не парилась мол, лечись сколько надо. Но я должна помочь им подготовиться к учебному году!
По крайней мере, у тебя есть работа, сказала сестра, сматывая электрошнур.
Слушай, хватит меня подбадривать, а?
Медсестра поцокала языком и выкатила агрегат из палаты.
Мам, у нас там шастает коп, доложила Шерил. Ходит по домам, расспрашивает, не видел ли кто, как тебя подстрелили.
Да, он и сюда приходил. Бугай. Такой вид, будто все это ему жутко надоело. Может, вы, спрашивает, кому задолжали? А я ему чего? Еще скажите, мой наркодилер вот так вот потребовал должок за кокаин! А он мэм, говорит, я лишь задаю вопросы, какие велено задать. Не ерепеньтесь.
О господи! вздохнула Уилла.
Терпеть не могу, когда меня называют «мэм».
Повисла пауза. В коридоре слышался женский голос: «Не то чтоб я ошалела, но и не сказать, что мне фиолетово. Наверное, я просто опупела».
Могло быть хуже, сказала Уилла. Он мог назвать вас «леди».
Фу! сморщилась Дениза, однако настроение ее, похоже, исправилось. Она посмотрела на дочь: Ты хорошо себя вела, голубушка?
Могло быть хуже, сказала Уилла. Он мог назвать вас «леди».
Фу! сморщилась Дениза, однако настроение ее, похоже, исправилось. Она посмотрела на дочь: Ты хорошо себя вела, голубушка?
Ага.
С ней очень легко, вставила Уилла.
Ой, мам, что я тебе расскажу! На завтрак Уилла мне сделала «Яичный пузырь»!
Вон как? сказала Дениза.
В сковородке растапливаешь большой кусок масла, потом туда разбиваешь яйцо и поливаешь его маслом, пока оно не раздуется, как воздушный шар! Ничего вкуснее я не ела!
Везет тебе! Похоже, ты хорошо проводишь время, улыбнулась Дениза. Надо, чтоб меня подстреливали почаще.
Уилла заерзала, собираясь сказать что-нибудь вроде «типун вам на язык», но Шерил только рассмеялась и ласково похлопала мать по загипсованной ноге:
Ты глупышка!
Какой замечательный, уравновешенный ребенок, подумала Уилла.
Вернулся Питер, в руках он держал газету и пластмассовый горшочек.
Посмотри, что я нашел в сувенирном киоске. Он передал Уилле горшочек, в котором сидел маленький кактус карнегия единственная колючая лапка не выше большого пальца.
Уилла ойкнула, принимая подарок. Малыш, у которого колючки еще были очень близко друг к другу, смахивал на старичка в седой щетине.
Дениза, вы когда-нибудь видели карнегию? спросила Уилла.
Вживую нет.
Обычно они огромные, двадцать-тридцать футов в высоту.
Уилла как будто оправдывалась. Она жалела этот кактус, словно тигра, посаженного в клетку. Карнегии не должны быть крохотными! В них ничего умилительного! Они, спокойные и терпеливые, стойко выдержали все от стрел апачей до торговых центров. Но Питер был так доволен своим приобретением, что пришлось сказать:
Спасибо, дорогой.
На здоровье. Он хлопнул себя газетой по ноге. Ну так что, Дениза, когда вас выпишут?
Через пару дней, наверное.
Не считая сегодняшнего?
Видимо, так.
Питер посмотрел на жену:
А еще говорят, больницы спешат вытурить пациентов. Вот вам, пожалуйста.
Я после операции, чего вы хотите? сказала Дениза.
У Шерил есть настоящие бабушки-дедушки? спросил Питер.
Уилла была готова его убить. Он все испортит!
Да, есть моя мама, ответила Дениза. Но у нее болезнь Паркинсона, она живет в Род-Айленде у моего брата и его жены.
Даже Питеру не хватило наглости справиться о родственниках со стороны отца девочки. Он только многозначительно посмотрел на Уиллу, и та прочла его взгляд: «Все ты! Загнала нас в ловушку!» Она ответила своей самой милой улыбкой и спросила Денизу, что принести ей в следующий раз.
Аэроплан был невероятный симпатяга. Кустистые темные брови над умными карими глазами придавали ему чрезвычайно озабоченный вид, а черные точки на карамельного оттенка усатой морде напоминали испещренную дырочками голову куклы с «натуральными волосами», какая была у Уиллы в детстве. Да еще неподражаемые уши, торчавшие в стороны, словно держались на подпорках. Но они были вовсе не жесткие.
Уилла пропустила собачье ухо меж пальцев, ощущая его необычайную мягкость. Потом для ровного счета погладила второе ухо и, сунувшись лицом к бархатистому песьему носу, спросила:
Ну как оно ничего, Аэроплан?
Пес радостно задышал, обдав ее мясным духом и заставив отстраниться.
В руке Уилла держала мобильник, которым пользовалась редко, но сейчас она звонила Шону, а номер его был в списке контактов. Прижав телефон к уху, Уилла слушала гудки. Во второй половине дня поймать сына реальнее, ибо вечером он, как правило, недоступен. Но, видимо, она просчиталась, поскольку Шон не отвечал.
А потом вдруг взял трубку:
Мам?
Здравствуй, милый. Извини, что звоню на работу. Я подумала, хорошо бы нам сговориться об ужине.
Ты в Балтиморе?