Мать в аэропорт не поехала. Элейн, как ни странно, решила их проводить, но за всю дорогу не проронила ни слова; по-прежнему в пижаме и растянутой кофте, она, скрючившись на переднем сиденье, смотрела в окно и раскрыла рот лишь на подъезде к аэровокзалу:
Пока, ребятки. И, фыркнув, добавила: Смотрите, чтоб самолет ваш не угнали.
Дерек усмехнулся, Уилла не улыбнулась.
Зарегистрировавшись на рейс, она вновь подумала о том мужике. Был ли у него пистолет? И чего он вообще хотел? Эти же вопросы ей задал Дерек, но она разозлилась. А сейчас вот вспомнила, как он спас ее, решительно пересадив на свое место, и в душе возникло нечто такое Не просто благодарность, а подлинное обожание.
1997
Уиллу и Дерека пригласили на пикник с купанием. В Коронадо вице-президент компании «Спортс Инфинити» владел домом с бассейном олимпийского размера. Отказаться нельзя, сказал Дерек, но Уилла предпочла бы провести воскресенье иначе. С деловыми партнерами мужа общаться ей было трудно. Все они какие-то скользкие, говорила она, не ухватишь. («Да?» усмехался Дерек.) Кроме того, совместное купание вовсе не казалось светским мероприятием. Зачем продуманный наряд изящные шелковые брючки, персиковая блузка, мексиканские сандалии, если все равно придется в тесной кабинке напялить купальник, а потом в хлорированной воде намочить тщательно распрямленные волосы?
Но самое главное возникла небольшая семейная проблема, и Уилле лучше бы остаться дома. Шестнадцатилетний сын Иэн заявил, что хочет годик передохнуть от школы. Уилла знала, что порой выпускники делают паузу перед поступлением в колледж, но никто не брал отпуск, еще учась в школе. Причем у сына не было никакого плана! Может, поезжу по стране, говорил он, ближе познакомлюсь с «народом». Или засяду в пустыне, понаблюдаю за кометой Хейла-Боппа. Это не внушало доверия, поскольку он называл ее кометой «Хейла-Боггса».
Знаешь, Дерек, сказала Уилла, мы могли бы связаться со школьным консультантом по выбору университета. Помнишь, как она помогла Шону? Да, сейчас речь не о поступлении, но она сможет убедить Иэна, что в колледже косо посмотрят на абитуриента с запятнанной школьной характеристикой.
Ты ужасно мягкотелая. В раздражении Дерек всегда вел машину скверно, прибегая к мощным перегазовкам, словно двигатель джипа сам на то напросился. Малый просто-напросто нарушает закон. Учебу бросать нельзя. Школьный инспектор притащит его обратно.
Шестнадцатилетнего парня? По-моему, в этом возрасте человек имеет право бросить школу.
Слушай, почему ты пытаешься с ним договориться? Мы родители. «Нет, черт возьми! говорим мы. В школу будешь ходить как миленький». Бог свидетель, она обошлась нам недешево.
Он выглядит таким несчастным, сказала Уилла. По-моему, так и не приспособился к школе. Шон вот сумел, а Иэн, он более не знаю
Ленивый, закончил фразу Дерек.
Иэн вовсе не был лентяем, но Уилла знала, что лучше не спорить. Мальчик не мог приспособиться и к отцу. Они друг друга не понимали.
Ты нашла, где нам съезжать? спросил Дерек.
Ой! Уилла поспешно глянула в атлас, раскрытый на коленях.
Только не говори, что мы проскочили съезд.
Нет-нет
Дерек посигналил спортивной машине, которая шла перед ним и вроде бы не делала ничего дурного.
Уилла сощурилась на карту, потом, упреждая тошноту, вновь перевела взгляд на дорогу. Стоял теплый и солнечный майский день, неизменно погожий, как все другие дни в Южной Калифорнии. Уилла устала от солнца. Она скучала по разным временам года, по грозе и даже лютому зимнему бурану, когда все сидят по домам, уютно свернувшись с книжкой на диване. А здесь вечно голубое небо, ласково-теплый воздух, золотистый глянец шоссе.
Этот козел, наверное, уснул, сказал Дерек.
Он говорил о фургоне слева. Уилла не видела водителя, но отметила, что машина его слишком близко от них. Дерек посигналил, фургон равнодушно отвалил в сторону.
Иэну требуется цель в жизни, сказал Дерек. У него вообще нет цели, он какой-то квелый. Если б послушал меня и занялся спортом
Он другого склада.
Но почему? В его годы я безумно увлекался спортом. Шон тоже.
Иэн не ты и не Шон.
Он даже внешне от них отличался. Худенький, близорукий (Иэн носил очки), парень пошел в мать. Поставь его рядом с Дереком, у которого квадратный подбородок и мощный торс, и не скажешь, что они сын и отец.
Похоже, водила решил чуток вздремнуть. Как таким вообще доверяют руль?
Дерек придавил газ, но в ту же секунду фургон стал перестраиваться в его ряд.
Идиот! Дерек яростно засигналил и ударил по тормозам, пропуская фургон. Уилла ухватилась за приборную панель скорее рефлекторно, поскольку была надежно пристегнута. Нет, ты видела?
Видела. Не заводись. Она слишком хорошо знала мужа. Если его разозлить, устроит аттракционные гонки.
Запиши его номер, велел Дерек.
Что толку?
Таких нельзя выпускать на дорогу. Запиши, говорю.
Уилла вздохнула, нагнулась за сумочкой и тотчас почувствовала, что джип резко набрал скорость. Подняв голову, она увидела, что машина их, вильнув влево, с ревом пронеслась мимо фургона. Да нет, не пронеслась, ибо тот водитель тоже дал газу и поравнялся с джипом. Теперь Уилла видела ястребиный профиль худого мужчины, уставившегося на дорогу. Она подивилась внезапно возникшему азарту. «Жми!» чуть было не крикнула Уилла, но одернула себя только этого не хватало. К счастью, их полоса была свободна, опасность им не угрожала. Но тут Дерек включил правый поворотник.
Не надо, сказала Уилла.
Дерек как будто не слышал. Он подрезал фургон, оставив просвет величиной в дюйм. Даже меньше. Нет, вообще не оставив просвета. Раздался скрежет. Отвратительный металлический визг. А потом время, замедлив свой ход, растянулось в нескончаемый миг, и слово это в мозгу отпечаталось по буквам: р-а-с-т-я-н-у-л-о-с-ь. На каждое повреждение уходила целая эра. Разорвало правое заднее крыло. (Ничего, это поправимо.) Вспучило правую заднюю дверцу. (М-да, это уже серьезнее.) Вдавило переднюю пассажирскую дверцу. (Вдруг теперь не выйти?) Потом машину резко развернуло поперек дороги и она вылетела в кювет, уткнувшись носом в разогретую солнцем высокую, покачивающуюся траву.
Во время заноса что-то щелкнуло в шее, но в остальном Уилла была невредима. И даже не испугалась. Такое впечатление, будто ее запечатали в огромном пузыре.
Абсолютно одну. Ибо недвижимую оболочку, уронившую голову на руль, спутником не назовешь.
Сорок три года не тот возраст, чтобы заранее распорядиться о собственных похоронах. Все это легло на Уиллу, а ей хотелось одного забиться в темный угол, прижав к себе детей. Утрата отзывалась физической болью. Внутри пустота, словно тебя выскребли до донышка. Злость, правда, осталась. Чем он думал? Как посмел ей такое устроить? Почему на коленях не вымаливает прощения?
Злость придавала сил. Уилла признала вину мужа в аварии после опережения не выдержал дистанцию, сказала она полицейским. Вы же знаете, как отец реагировал на «чайников», сказала она сыновьям. Те кивнули Шон вроде бы одобрительно, не требуя пояснений.
Прежде Уилла всего раз была на похоронах двенадцать лет назад она хоронила мать, но тогда в церкви, знакомой с детства, ее окружали родные и бывшие соседи. А сейчас храм, в который она никогда не ходила, из мужниных родственников два деверя с женами, которых она едва знала. Пришлось полагаться на подруг, сочувствующих, но малоопытных в скорбном деле, и похоронного распорядителя мистера Персиваля, бледного хрупкого юношу, не имевшего собственного мнения. Если предложенные им варианты церемонии вызывали сомнения («Ох, даже не знаю»), он робко говорил, что многие предпочитают, чтоб было так-то и так-то, и тогда она соглашалась.
Но может, вы хотите блеял мистер Персиваль, и Уилла его прерывала:
Нет, пусть так и будет.
В одном она была тверда: Дерека кремируют, ибо виденные ею калифорнийские кладбища ничуть не напоминали маленькие церковные погосты на ее родине. Затем небольшой фуршет в ритуальном зале и никаких поминок дома. Хотелось со всеми распрощаться, как только все закончится.
Учебный год еще продолжался, но Шон перестал ходить в школу, что, в общем-то, не имело значения, поскольку от выпуска его отделяло всего несколько дней. А вот Иэн, обычно не упускавший возможности прогулять уроки, занятия посещал исправно. Видимо, домашняя обстановка его тяготила. Об отце он не говорил вообще, избегал общения с матерью и братом и вечерами, запершись в своей комнате, немелодично бренчал на гитаре. Шон же, напротив, выпытывал подробности отцовской гибели: он успел понять, что произошло? Какие были его последние слова? А тот водитель пострадал? Он что-нибудь сказал, попросил прощения?
Не знаю, не помню, отвечала Уилла.
Конечно, и тот мужик виноват, наседал Шон. Вот и Дерек так сказал бы, если б мог.
Со своим отцом Уилле удалось связаться лишь через два дня, хотя он был первый, кому она позвонила. Выйдя на пенсию, почти все свое время отец проводил в подвальной мастерской, где не было телефона. Он говорил, ему так удобнее не слышно звонков от соседей, желающих пригласить его на ужин. И автоответчиком он не обзавелся. Однако Уилла не оставляла попыток, звонила спозаранку и к ночи, и наконец во вторник вечером дозвонилась.
Алло? ответил отец в своей всегдашней манере неохотно и как будто испуганно; уже на втором слоге голос его затухал, словно он изготовился повесить трубку.
Пап начала Уилла и смолкла. Заволокло слезами глаза, задрожали губы.
Уилл?
Дерек умер, выговорила она, и тотчас муж как будто заполнил собою комнату послышалась его быстрая уверенная поступь, он отвел прядь с ее лица и чмокнул в щеку. Вспомнилась его привычка подать ей пальто и застегнуть верхнюю пуговицу. Никто уже не будет с ней так заботлив. Никто уже не встретит ее таким внимательным любящим взглядом.
Я не понимаю растерялся отец.
Я тоже, хотела сказать она, но заставила себя произнести другое:
Погиб в аварии.
Ох, бедная моя
Ты сможешь приехать?
Да, конечно. Когда похороны?
Послезавтра. Успеешь найти рейс? Я пыталась до тебя дозвониться, но
Я приеду. Сестре сообщила?
Да.
Уилла уже связалась с Элейн. Дозвониться до нее оказалось почти так же трудно, у мичиганской лаборантки были непредсказуемые рабочие часы. Наконец она подошла к телефону, на известие никак не откликнулась, но обещала приехать на похороны. Уилла ее поблагодарила. Последнее время общались они редко, но Уилла поймала себя на том, что с нетерпением ждет приезда своей невозмутимой, рассудочной сестры.
Однако та была настолько невозмутима и рассудочна, что приехала накануне похорон и сразу после них улетела обратно. Уилла расстроилась, но сказала себе: она ведь и просила сестру «приехать на похороны», точка. Да уж, им никогда не стать сестрами из «Маленьких женщин» Луизы Мэй Олкотт!