А когда выдавалась спокойная ночь, она ставила пластинку и Сэчмо вел ее по нотным строчкам старых партитур. В иные вечера другие фотографии погружали ее в раскаленную атмосферу джазовых клубов; она отплясывала бешеный регтайм и пряталась от полицейских рейдов.
Часами разглядывая фотографии, сделанные Уильямом Клакстоном[2], она открыла для себя историю музыканта столь красивого и страстного, что влюбилась в него. Уловив в голосе Матиаса нотки ревности, она добавила, что Чет Бейкер погиб в 1988 году, в возрасте пятидесяти девяти лет, выпав из окна гостиничного номера в Амстердаме.
Ивонна слегка покашляла из-за стойки, давая понять, что ресторан уже закрывается. Зал был пуст. Матиас расплатился по счету, и они вышли на Бьют-стрит. Витрина позади них погасла. Матиасу захотелось прогуляться вдоль реки. Но было уже поздно, ей пора возвращаться. Завтра предстоял тяжелый день, у нее много работы. Оба осознали, что за весь вечер они ни словом не обмолвились ни о своей жизни, ни о прошлом, ни о работе. Но они разделили мечты и полет воображения; для первого раза это был чудесный разговор. Они обменялись телефонами. Провожая ее до Южного Кингстона, Матиас пел дифирамбы профессии учителя: посвятить свою жизнь детям это свидетельство невероятной душевной щедрости; а что касается родительского собрания, он разберется. Придется что-нибудь придумать, когда Антуан станет его расспрашивать. Одри не понимала ни слова из того, что он говорил, но ей было хорошо, и она со всем соглашалась. Он неловко протянул ей руку, она легким поцелуем прикоснулась к его губам; и вот такси уже везет ее в квартал Брик-Лейн. С легким сердцем Матиас направился в Олд-Бромптон.
Когда он свернул на Клервил-гроув, то мог бы поклясться, что деревья, склоняющиеся под ветром, приветственно кивают ему. И, как бы глупо это ни выглядело, счастливый и размягченный, он кивал им в ответ. На крыльцо он поднялся крадучись; ключ медленно повернулся в замке, дверь еле слышно скрипнула, и он вошел в гостиную.
Экран компьютера освещал стол, за которым работал Антуан. Стараясь производить как можно меньше шума, Матиас снял плащ. Держа ботинки в руке, он двинулся к лестнице, когда голос соседа по дому заставил его подскочить.
Ты знаешь, сколько времени?
Антуан испепелил его взглядом. Матиас подошел к нему, взял с письменного стола бутылку воды, выпил ее залпом и поставил на место, изобразив зевок.
Ладно, я пошел, сказал он, потягиваясь. Совсем умотался.
А куда именно ты пошел? поинтересовался Антуан.
Ну, к себе, пояснил Матиас, указывая на второй этаж.
Он снова надел плащ и направился к лестнице, но Антуан снова его окликнул.
Как все прошло?
Хорошо, мне кажется, ответил он с видом человека, не совсем понимающего, о чем идет речь.
Ты видел мадам Морель?
С напряженным лицом Матиас застегнул верхнюю пуговицу плаща.
Откуда ты знаешь?
Ты был на родительском собрании, да или нет?
Разумеется!
Значит, ты видел мадам Морель?
Ну разумеется, я видел мадам Морель!
Отлично! А поскольку ты задал вопрос, отвечаю: я знал об этом, поскольку сам попросил тебя с ней повидаться, нарочито сдержанно продолжил Антуан.
Конечно! Вот именно, ты меня об этом попросил! воскликнул Матиас, с облегчением уловив свет в конце длинного темного туннеля.
Антуан встал и принялся расхаживать по кабинету; сцепленные за спиной руки придавали ему профессорский вид, что вызывало у его друга некоторое беспокойство.
Итак, ты виделся с учительницей моего сына, и это хорошо; теперь давай сосредоточимся, сделай еще одно, последнее усилие и изложи мне, о чем же говорилось на родительском собрании.
А-а Так ты для этого меня ждал? с невинным видом спросил Матиас.
По взгляду, который бросил на него Антуан, Матиас понял, что времени на импровизацию у него практически не осталось, спокойствия Антуана надолго не хватит, а как известно, нападение является лучшим способом защиты.
Скажите на милость, я отправился выполнять твое же задание, так с какой стати ты тут распетушился? Что ты хочешь чтоб я тебе сказал?
Для начала неплохо бы услышать, что именно тебе говорила учительница, да и для конца тоже учитывая, который теперь час.
Он образцовый ученик! У твоего сына отличная успеваемость по всем предметам. Его учительница даже немного опасалась в начале года, что он окажется вундеркиндом. Это лестно для родителей, но довольно сложно для учителей. Но могу тебя успокоить, Луи просто великолепный ученик. Вот, теперь я все сказал, и ты знаешь столько же, сколько я. Я был так горд, что даже намекнул ей, что я его дядя. Ты доволен?
Просто на седьмом небе! заверил Антуан, в ярости усаживаясь обратно.
Невероятно! Я говорю тебе, что твой сын один из лучших в школе, а ты дуешься тебе не просто угодить, старина.
Антуан открыл ящик, достал оттуда листок бумаги и принялся вертеть его в пальцах.
Я в себя не приду от радости! Я отец ребенка, у которого «неуд» по истории и географии, еле-еле натянутые 11 баллов по французскому и ровно 10[3] баллов по арифметике, так что я действительно удивлен и польщен отзывом его учительницы.
Антуан положил школьный дневник Луи на стол и подтолкнул его в сторону Матиаса, который задумчиво взял его в руки, полистал и тут же положил обратно.
Ну, это какая-то административная ошибка, они то и дело случаются со взрослыми, поэтому и дети от них не застрахованы. Его голос звучал до неприличия фальшиво. Ладно, я пошел спать, ты какой-то нервный, а я не люблю, когда ты нервный. Спокойной ночи!
На этот раз Матиас направился к лестнице решительным шагом. Антуан окликнул его в третий раз. Он скорчил досадливую гримасу и неохотно обернулся.
Ну что еще?
Как ее зовут?
Кого?
Это ты мне скажи Ну, ту, из-за которой ты не пошел на родительское собрание. Она хоть красивая?
Очень! поколебавшись, признался Матиас.
Хоть что-то! И как ее зовут? не отставал Антуан.
Одри.
Тоже красиво А дальше как?
Морель еле слышно выдохнул Матиас.
Антуан навострил уши, питая слабую надежду, что плохо разобрал имя, которое только что произнес Матиас, но на лице его уже проступала тревога.
Морель? Немного напоминает мадам Морель?
Совсем чуть-чуть подтвердил Матиас, смущенный уже по-настоящему.
Антуан встал и посмотрел на друга, не без сарказма отдавая честь совершенному подвигу.
Я тебя попросил сходить на родительское собрание, и ты действительно принял мою просьбу близко к сердцу!
Ну вот, я так и знал, что не нужно было с тобой об этом говорить! бросил Матиас, удаляясь.
Ну вот, я так и знал, что не нужно было с тобой об этом говорить! бросил Матиас, удаляясь.
Чего? взревел Антуан. Это называется «ты со мной поговорил»? Лучше успокой меня и скажи: ты уже исчерпал список тех глупостей, которые делать нельзя никогда и ни при каких обстоятельствах, или у тебя еще осталась одна-две в запасе?
Послушай, Антуан, не надо преувеличивать, я вернулся один и даже до полуночи!
Ага, ты еще хвалишься тем, что не привел к нам в дом учительницу моего сына? Потрясающе! Спасибо, по крайней мере, он не увидит ее «совсем чуть-чуть» раздетой за завтраком!
Не найдя лучшего способа сбежать, Матиас начал подниматься на второй этаж. Каждый его шаг по ступенькам, казалось, отбивал такт очередному всплеску Антуанового возмущения.
Ты просто смешон! прокричал тот ему в спину.
Матиас поднял руку в знак того, что сдается:
Ладно, хватит, все нормально, я что-нибудь придумаю!
Когда он уже закрывал дверь в свою комнату, то услышал, как Антуан снизу кричит, что у него вдобавок еще и очень плохой вкус. Он растянулся на кровати и вздохнул, расстегивая верхнюю пуговицу плаща.
В своем «кабинете» Антуан с силой ударил по клавиатуре компьютера. На экране машина «Формулы-1» с разгону врезалась в заградительную балку.
В три часа ночи Матиас все еще расхаживал по комнате. В четыре он уселся за секретер, стоящий у окна, и принялся грызть ручку. Чуть позже он набросал первые слова письма, адресованного мадам Морель. В шесть мусорная корзинка приняла в свои недра одиннадцатый черновик, который Матиас туда отправил. В семь, взлохмаченный, он перечитал последний раз свое творение и запечатал его в конверт. Ступеньки лестницы заскрипели, Эмили и Луи спускались на кухню. Приклеившись ухом к двери, он слушал, как все завтракают, пока голос Антуана не поторопил детей ехать в школу, тогда он спешно влез в махровый халат и сбежал по лестнице вниз. Матиас отловил Луи на крыльце. Он протянул ему послание, но не успел и слова сказать в объяснение, как Антуан выхватил письмо и попросил Эмили и Луи подождать его чуть подальше на тротуаре.
Что это такое? вопросил он, размахивая конвертом.
Прощальное письмо, ты ведь этого хотел, да?
А ты что, не можешь обойтись без посредников? Тебе обязательно нужно втягивать в это наших детей? прошипел Антуан, отводя Матиаса подальше в сторону.
Я думал, так будет лучше, пролепетал тот.
К тому ж еще и трус! хмыкнул Антуан, прежде чем присоединиться к детям.
Садясь в машину, он все-таки убрал записку в ранец сына. Кабриолет отбыл, Матиас запер дверь и пошел к себе собираться на работу. Когда он заходил в ванную, на его губах играла странная улыбка.
Дверь магазинчика отворилась. Еще из подсобки Софи узнала шаги Антуана.
Пойдем кофе попьем? предложил он.
Судя по лицу, у тебя не лучший день, заметила она, вытирая тыльную сторону руки о халат.
Что ты с собой сделала? спросил он, разглядывая марлевую повязку с темными пятнами крови на пальце Софи.
Ничего, простой порез, но кровь никак не останавливается, это из-за того, что я все время с водой вожусь.
Антуан взял ее за руку, отклеил пластырь и скорчил гримасу. Не давая Софи времени на споры, он подвел ее к аптечному шкафчику, промыл ранку и заново наложил повязку.
Если через два дня не пройдет, отведу тебя к врачу, проворчал он.
Ладно, пойдем пить твой кофе, заявила Софи, помахивая марлевой бульбой, которая теперь красовалась на кончике ее указательного пальца, а ты мне расскажешь, что тебя беспокоит?
Она заперла дверь, убрала ключ в карман и потянула друга за руку.
Перед книжным магазином топтался нетерпеливый клиент. Матиас пешком спускался по Бьют-стрит, Антуан и Софи шагали ему навстречу; лучший друг даже не посмотрел в его сторону и скрылся в ресторанчике Ивонны.
Что между вами стряслось? спросила Софи, отодвигая чашку кофе со сливками.
У тебя усики!
Спасибо, очень мило, что предупредил!