Заза Двалишвили
Сон Геродота
«А может, лучшая победа над временем и притяжнием
Пройти, чтоб не оставить следа,
Пройти, чтоб не оставить тени»
Диалог человека с Богом, произошедший на том свете.
Господи, зачем я жил на свете?
Вы, люди, все одинаковы, задаете одни и те же вопросы, я уже устал объяснять Вот недавно один чудак тоже приставал со своими расспросами.
О чем же он хотел узнать?
Господи, обращался он ко мне, это правда, что для Тебя тысяча лет как одна секунда?
Да, отвечал я ему.
А правда, что один миллиард для тебя как один цент?
В знак согласия я кивнул головой. Тогда этот бедняга упал на колени, протянул руки ко мне и взмолился:
Господи, дай мне один цент.
Хорошо, ответил я, сейчас дам, подожди секунду.
И что же было дальше?
Он так и не дождался этой секунды. В голосе Всевышнего послышались печальные нотки.
Я прожил сорок пять лет и умер, так и не поняв, ради чего родился и жил на свете.
Ты ведь уже умер, разве теперь это не все равно?
Я не Будда и не граф Толстой, и из-за своей смерти не буду устраивать вселенскую катастрофу, но моя жизнь это моя жизнь, после отправь меня хоть в ад, хоть в рай или чистилище, но сначала ответь мне на этот вопрос.
У каждого свои причины
Мне бы про себя узнать.
Ладно, раз ты так настаиваешь, я отвечу тебе. Если помнишь, в 1987 году ты ехал в Краснодар на поезде.
Ну да, я тогда учился в этом городе.
В поезде ты ходил в вагон-ресторан.
Ну, может, и ходил пообедать. Какое это имеет значение?
А там за соседним столиком сидел пожилой мужчина. Он попросил у тебя соль, и ты передал ее ему
Бытъ может, не помню, и что с того?
Вот ради этого и жил на свете.
И все?
И все
Книга первая. Испорченное время
1
Была пора, когда времени не существовало, потом люди придумали время и разложили события в соответствии с ним; но в этот девственный край цивилизация еще не добралась, во всяком случае, пока. Сказав эти слова, капитан почесал бороду и бросил на собеседника хитрый взгляд прищуренных глаз.
Бывший гражданин города Галикарнаса, молодой ученый и путешественник Геродот не мог понять, куда клонит капитан. Вот уже шел третий день, как их корабль, выйдя из Синопской гавани и взяв курс на восток, плыл вдоль южного побережья понта. Береговой ландшафт, действительно, поражал своей первозданностью. Наверное, за последние тысячу лет здесь ничего не изменилось.
Такое ощущение, будто из-за густого прибрежного леса вот-вот покажутся всадницы-амазонки, или за очередным мысом неожиданно наткнешься на корабль Арго с золотым руном, обратился Геродот к капитану, в ответ на что тот и высказал эту странную мысль насчет времени.
Молодой путешественник, наклонив голову на бок, старался переварить услышанное, но это не очень-то получалось, и тогда он спросил напрямик:
Что это значит, то есть, что ты этим хочешь сказать?
Дело в том, что время это продукт цивилизации, а мы уже вышли за ее пределы. В этом диком краю о времени еще не слышали, можно сказать, что его здесь попросту нету, а это значит, что теперь может произойти все что угодно: и встреча с амазонками, и с аргонавтами. Вон видишь, в небе орел парит, скорее всего, это посланник Зевса летит за печенью Прометея, прикованного где-то недалеко в кавказских горах.
Действительно, огромная птица с широко раскрытыми крыльями пролетела над мачтой корабля и вскоре исчезла в прибрежном тумане. Корабль все ближе подплывал к берегу, и над туманом показались очертания снежных вершин кавказских гор. Геродот не ведал даже, что горы могут быть столь огромными, и теперь, раскрыв рот, в немом изумлении созерцал эту прекрасную и величавую картину.
Впечатляет, да? спросил капитан. Первый раз при виде этих гор все немеют, а потом привыкают.
Похоже на обиталище циклопов или богов. Наверное, сюда давно уже не заходили греческие корабли.
Слово «давно» здесь не очень уместно. Я же говорил, что в этих краях времени не существует. Нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, а есть одно вечное сейчас.
В это время в рассеивающейся дымке выступили очертания береговой линии, и Геродот вскоре смог различить впадающую в море прозрачную быстротечную пенистую реку и город со множеством причудливых зданий, раскинувшийся на берегу этой реки.
Откуда здесь город? с удивлением спросил он. Я слышал только о фактории, которую недавно обосновали синопские колонисты.
Да это же Фазиси. И река, и город носят одинаковое название, твой проксен Диомед живет именно здесь.
Ты можешь показать мне его дом? Я ведь здесь чужак, никого не знаю.
Конечно, могу, заодно навещу Диомеда. Он замечательный парень, и вино у него великолепное.
Корабль уже заходил в гавань, и скоро моряки бросили якорь. Геродот вместе с другими пассажирами пересел в лодку. Капитан расположился на корме и гребцы взялись за весла. Люди в лодке оживленно переговаривались, видно, после утомительного путешествия прибытие на долгожданный берег расположило всех на оптимистический лад.
Какая странная вода, неужели она питьевая? Геродот, зачерпнув рукой за кормой, поднес мокрые пальцы ко рту.
Это не морская вода, а речная, объяснил капитан, Вода Фазиси самая чистая и легкая во всей ойкумени, и потому, впадая в море, она, не смешиваясь, находится на его поверхности, и пить ее можно сколько угодно. Говорят, что она даже имеет целебные свойства.
И правда, питьевая. На вкус немного соленая, но пить можно. А что это за памятник стоит у устья реки?
Это не памятник, а статуя богини-покровительницы этого города. Мы, эллины, называем ее Фасиане.
Лодка проплыла мимо огромной, высотой с трехэтажный дом, статуи сидящей в кресле богини и причалила к берегу.
Вот и прибыли, суши весла, выходим на берег, скомандовал капитан.
В порту было многолюдно: матросы, купцы, горожане, женщины-торговки, вокруг все шумело и галдело. Геродот рисковал затеряться в этой пестрой и многоголосой толпе, но благо, капитан был рядом, он взял за руку молодого ученого и уверенным шагом стал рассекать людскую волну.
Иди за мной, не отставай, а то долго потом придется тебя искать, почти прокричал он на ухо своему спутнику.
Геродот следовал за капитаном и с любопытством оглядывался кругом. У самого берега рыбаки торговали рыбой, поодаль вооруженный отряд стражников наводил порядок в шумной толпе. Одетые в овечьи шкуры местные крестьяне тоскливо смотрели в морскую даль. Где-то поблизости играла музыка, но ее странные звуки почти не воспринимались на слух. Поодаль он заметил высокий мраморный портик, под которым сидело несколько бородатых мужчин, одетых по-гречески. «Это соотечественники», промелькнуло в голове, и молодой ученый уверенно двинулся в их сторону.
Ты куда? окликнул его капитан.
Геродот кивком головы указал на портик.
Это же местные болтуны-философы, зря только время потеряешь.
Я хочу услышать, о чем они спорят.
Да всегда об одном и том же.
О чем же?
О конце света, чтоб им провалиться!
Следующие слова капитана Геродот не расслышал, потому что уже отделился от людской толпы и подошел к портику. Капитан не стал заходить в портик, а сел на каменные ступени спиной к спорящим философам, то ли в знак презрения к их болтовне, то ли просто желая обозреть широкую гавань и морскую даль, пестрящую корабельными парусами.
Седой длинноволосый мужчина в потертой хламиде и длинным свитком в руках размахивал им в воздухе, словно палкой, при этом звучно чеканя слова. Остальные, сидевшие полукругом, молча слушали выступающего.
Уважаемый оппонент здесь только что излагал мысли, приведенные в книге философа Фукуями, тут выступающий запнулся, нахмурив брови, и бегло просмотрев свиток, резким движением закрыл его и вновь продолжил. Вобщем, эти мысли стары как мир: конец истории, золотой век, всеобщее благоденствие, без войн и потрясений люди всегда мечтали об этом, на то они и люди. Фукуями золотой век представляет в виде общества, живущего по законам западной либеральной демократии. Что ж, может быть, люди и в самом деле не придумали ничего лучшего рыночных отношений; однако, считать их верхом совершенства было бы смешным; и тогда и речи не может быть о завершении процесса эволюции. Но если даже представим такой идеальный мир, что же получим? Общество, застывшее в своем развитии; и после многовековой скуки, когда всеобщая свобода и равенство достигнут степени абсурда, а всеобщее благоденствие изживет естественную потребность в сострадании и порыве, люди просто побегут из этого рая, из этого грядущего ничего. Произнеся эти слова, выступающий сложил руки на груди и застыл в гордой вызывающей позе. Слушатели мигом загалдели, стараясь переспорить друг друга, и уже невозможно было понять, о чем спор.
А я утверждаю., из группы выделился молодой человек, одетый во все черное. Ему все-таки удалось привлечь к себе всеобщее внимание, и теперь он просто наслаждался собственной риторикой. А я утверждаю, что рай, земной или небесный, в действительности никакой не рай, а обратная сторона ада. Бог своим запретом райского яблока изначально внес противоречие в райской гармонии. Яблоко красивое и вкусное, а есть его нельзя; и не имеет значения, вручила Ева это яблоко Адаму и съел ли он его; все равно, обоим пришлось покинуть рай в момент, когда бог внес противоречие в естественный порядок вещей последние слова выступающего вновь потонули во всеобщем споре.
Геродот немногое понял из услышанного. Ему, действительно, стало скучно, потому молча вышел из портика и сел на ступени рядом с капитаном.
Что, не вытерпел и сбежал? А я ведь предупреждал, отозвался тот, заметив кислое выражение на лице своего спутника.
Ладно, пойдем отсюда. Где живет Диомед?
А здесь недалеко, прямо за поворотом третий дом.
Диомед жил в каменном одноэтажном доме с просторным внутренним двором, посередине которого журчал небольшой фонтан. Дом глухой стеной выходил на улицу: ни окон, ни балконов, и только низкие каменные ворота нарушали его однообразный вид.
Геродот вслед за капитаном прошел под нависшей с потолка аркой и оказался в тихом благоустроенном садике внутреннего двора. Возле фонтана сидели трое молодых мужчин, удивительно похожих друг на друга высокомерным и вместе с тем страдальческим выражением лица. «Наверное, братья,» подумал молодой ученый и с интересом оглядел их белые прямые, без складок, одеяния с красной пурпурной каймой. Капитан подошел к незнакомцам и о чем-то переговорил с ними на каком-то непонятном языке кратким и резким слогом.