Снимите, прохрипела я то ли тихо, то ли и вовсе беззвучно. Платье.
Последним увидела лицо подруги, склонившееся близко-близко. Она говорила что-то. Я не расслышала. А после просто провалилась в обморок.
Я никогда не падала в обмороки раньше, а потому не знала, как должна чувствовать себя в этот миг. Но даже так могла понять, что вовсе не типичные ощущения обуревали меня.
Казалось, что я бегу. Дышу часто и рвано, захлёбываюсь густым, влажным, будто перед грозой, воздухом. В ногах плещется подол длинного платья. Тяжёлый: то ли бархатный, то ли атласный некогда смотреть. Потому что за мной гонятся. Я слышу его хрип сочный, жадный и нет сомнения в том, что это не человек. А значит, меня хотят сожрать. Или просто разорвать на куски ради удовольствия и в угоду кровожадности. И я боюсь оглянуться, потому что знаю: если увижу преследователя, просто остолбенею от ужаса. Потому надо бежать.
Трещат под ногами ветки. Иногда хлюпает грязь и обувь уже промокла давно, но это всё равно лишь бы скрыться. Накрывает с головой ощущение жуткой ошибки и беспомощности, будто я сама загнала себя в эту западню, только либо не знала, либо не помнила, как такое случилось. Что-то явно пошло не так в этот день.
До меня волной докатывается страшный смрад, который даже не с чем сравнить. Гниющего мяса вперемешку с конским потом и стоялой, давно протухшей водой. Что-то острое цапнуло подол. Задержало. Я споткнулась, но сумела устоять и ринулась дальше, почувствовав ещё один взмах огромной лапищи за спиной. Вскрикнула, не удержав вспышки невыносимого ужаса. Вытянула перед собой руки, чтобы отвести от лица ветки густого подлеска. Они ударили мокрыми плетьми по ладоням, осыпали каплями недавно прошедшего дождя. На миг брызгами охладилась голова, гудящая от напряжения и бестолковых, разорванных на клочки ужасом мыслей. Прокатилась ознобом по влажной спине прохлада сырой низины.
Чьи-то голоса послышались вдали.
Паулине!
Я повернула к ним за спасением. Или нет? А преследователь не отставал, гнал меня будто в капкан, который расставили на меня где-то там, впереди. Того и гляди сомкнётся на щиколотке тогда уж не сбежать. Голоса стали громче, разнеслись мечущимся между деревьями эхом, путая: куда дальше? Где они?
Что-то просвистело, как будто бесшумная пуля. Тот, кто бежал за мной, рыкнул тихо, с подвыванием, но не остановился, кажется. Только шаги его стали тяжелее и медленней. Ещё одна тёмная полоса мелькнула сбоку, заставив дёрнуться в сторону: не зацепило бы. Судорожный низкий всхлип за спиной. Треск валежника под тяжёлым телом. Я снова повернула, укрылась за широким тёмным стволом. Выглянула из-за него: тихо и пусто. Будто все, кто мгновение назад был вокруг, провалились сквозь землю.
Я прислонилась спиной к шершавому, дерущему спину через ткань дереву и закрыла глаза. Самое время. Другого шанса не будет, иначе меня всё же поймают не одни охотники, так другие. Чёткое осознание этого наполнило голову ясностью и решимостью. Я достала из потайного кармана платья кинжал, взвесила в мокрой от испарины и росы ладони. Обхватила его крепко и, задержав дыхание, ударила себя в бок.
Виски ломило так, будто сейчас их сжимали огромными тисками. К тому же невыносимо резало в боку, под самыми рёбрами. А уж после вбился в уши гвоздями совсем не тот шум, который можно было ожидать в салоне платьев. Топот кругом, словно мимо меня сейчас проносился табун лошадей, выкрики. Показалось сначала, на незнакомом языке, но с каждым мигом они становились понятнее. Будто из памяти появлялись новые слова.
Как же тяжело дышать И во рту пересохло страшно. Тело ещё не желало слушаться, лишь позволяя принимать хоть какие-то сигналы отовсюду. Пахло сырой землёй и смятой травой. И чем-то солёным Как будто кровью? Уж точно не морем.
Я слабо помотала головой, пытаясь стряхнуть это липкое наваждение, но оно не отступало. Крики стихали, уступая место какому-то неестественному безмолвию.
Я открыла глаза, пытаясь пошевелить хоть чем-то. Хоть мизинцем и с удивлением поняла, что в ладони моей лежит холодная рукоять то ли ножа, то ли ещё какого оружия. Плавно изогнутая, с непонятными узорами, которые обвивали её по всей длине. Я так и лежала, ощупывая совершенно непривычный для меня предмет и глядя в небо над головой. Странное осознание наваливалось постепенно: это не то небо, к которому я привыкла. Нет, оно было обычным казалось бы хмурое, словно осенью, затянутое тяжёлыми, перетекающими при движении тучами. И неуловимо другим.
Я вновь закрыла глаза, надеясь, что это просто дурацкий сон. Или последствия обморока, в который я свалилась в примерочной. Топот приблизился, взметнувшись резко справа от меня. Я вскинулась, вдруг обретя силы и едва не прямо перед глазами оказалась мускулистая грудь вороного коня. Чуть выше морда, трепещущие вокруг удил губы и круглые ноздри, жадно втягивающие воздух.
Вы в порядке, мейси? Холодный, будто камень, голос свалился на голову.
А потом над шеей коня показалось лицо мужчины. Молодого, но уже далеко не юного, с точёными, выпуклыми чертами. Широкий, чуть тяжеловесный подбородок, резкие скулы, длинный аристократичный нос. И глаза такого же цвета, как небо над ними. Сумрачные, стылые. Влажные то ли от пота, то ли от мороси волосы его падали небрежными волнами вокруг головы, только что, видно, взъерошенные рукой.
Я снова упала на землю. Грянулась спиной о какой-то камень, на котором до этого лежала вполне спокойно, даже его не чувствуя. Что за бред? Что за кони и мужчины, словно со страниц женских романов? Кто-нибудь дайте мне нашатыря, чтобы я скорее пришла в себя!
Она ранена, серьёзно констатировал другой голос. Кровь теряет.
Тот незнакомец с облачными глазами спешился и быстрым шагом приблизился. Я бездумно провела взглядом по его высоким сапогам, чуть выпачканным в грязи. Он присел, опуская одно колено прямо в мешанину травы и земли. Вынул нож или что там было из моей ладони, едва коснувшись прохладными пальцами. Оглядел сначала его, тихо хмыкнув отчего его красивые губы неприятно исказились, а затем меня.
Она ранила себя сама, почти фыркнул, словно совсем этому не удивился. Неужто замужество хуже смерти? Отнесите её в карету и перевяжите. Слангера грузите в телегу. Будет хорошая шкура на куртку.
Что с телами? спросил кто-то из его сопровождающих.
Отправьте обратно в Шадоурик. Там займутся их погребением.
Он встал и вновь запрыгнул в седло так ловко, что любоваться бы, но Какие тела? Какая карета?! Я приподняла голову, вглядываясь сквозь переплетение тонких ветвей. Там и правда стоял экипаж, подобный тому, какие я видела однажды в Эрмитаже на выставке. Откуда бы ему тут взяться? Да и откуда вообще взяться мне посреди леса, на дороге, которая больше напоминала сельскую тропу, в окружении мужчин в странных, подходящих разве что для съёмок исторического фильма нарядах?
Что произошло? всё же решилась выяснить я, хоть от меня вопросов и распоряжений явно никто не ждал.
Обвела незнакомцев взглядом. Они все смотрели на меня со смесью усталости и любопытства человек пять. Все высокие и атлетичные хоть на эротик-календарь снимай. Только сейчас это меня вовсе не будоражило.
Что произошло? всё же решилась выяснить я, хоть от меня вопросов и распоряжений явно никто не ждал.
Обвела незнакомцев взглядом. Они все смотрели на меня со смесью усталости и любопытства человек пять. Все высокие и атлетичные хоть на эротик-календарь снимай. Только сейчас это меня вовсе не будоражило.
Мы выехали вам навстречу, а застали бойню, ответил один, самый молодой и, видно, жалостливый. Слангеры напали. Вы одна выжили, мейси.
Осознания неправильности, но в то же время невероятной реальности происходящего сыпались на меня одно за другим. А ещё одним стало, что говорят все эти незнакомцы на совершенно чужом языке. Но, странное дело, я их прекрасно понимаю. Будто знания эти кто-то вложил мне в голову извне.
Нет, я точно ударилась черепом о дорогущий пол в Анином салоне. Может быть, у меня даже сотрясение головного мозга! Может, я вообще теперь буду лежать всю оставшуюся жалкую жизнь в коме и видеть перед собой вот это всё. Ведь такого просто не может быть!
Хватит болтать! Унесите уже её! напомнил предводитель.
Один из его сопровождающих шагнул ближе, присел. Я и хотела бы вскочить, оттолкнуть огромные мужские руки, что потянулись ко мне, да только слабо дёрнулась. И тут же дыхание застряло в груди от боли.
Тише, мейси. Осторожнее успокаивающе заговорил склонившийся ко мне темноволосый мужчина, улыбаясь слегка растерянно и мягко хватая меня за плечи. Вы ранены, вам нужна помощь. Тише
Мне не нужна помощь, просипела я и сама же удивилась. Мне нужно домой!
Оказывается, и говорила я на другом языке так, будто он был мне родным. Да только слушать и хвалить меня за невероятные знания никто не стал. Мужик сгрёб меня на руки, отчего в боку словно раскалённый гвоздь шевельнулся, и понёс прочь. Я вывернула голову, отыскивая взглядом того незнакомца на вороном коне, но увидела только его спину, что возвышалась над крупом лошади, отдаляясь от меня. Почему-то казалось, что ответы надо узнавать у него. Кто он такой? Кто вы все такие?!
И тут засыпать бы их вопросами, но какой-то неведомый инстинкт подсказал, что сейчас нужно помолчать. Начни я утверждать, что меня вовсе не должно здесь быть, требовать вернуть домой и в лучшем случае меня сочтут сумасшедшей. В худшем а вот наихудшие перспективы я себе и представить боялась. Да и теплилась в душе ещё надежда, что всё это только нечто вроде сна, хоть ощущения были весьма натуральные. Стреляющая боль в боку, запах сырой шерсти, что исходил от плаща того мужчины, который нёс меня в ту самую мрачноватую тёмно-коричневую карету со сложными вензелями на дверцах. Видно, это какие-то родовые знаки.
В экипаже оказалось промозгло. Погода, похоже, не радовала уже давно и в пути всё здесь отсырело. Даже обивка дивана, куда меня и уложили аккуратно. А вот сама карета выглядела довольно богато, если я вообще что-то понимала в убранстве таких повозок.
Дайте посмотрю. Всё тот же незнакомец присел на корточках рядом и осторожно приподнял мою руку, открывая горящий огнём бок. Позвольте.
Я попыталась вырваться, ещё не веря в происходящее. Карета дёрнулась, трогаясь с места и мужчина покачнулся, навалился слегка. Меня даже передёрнуло. Ох, не люблю, когда всякие не слишком хорошо вымытые джентльмены, сильно смахивающие на только вышедших из леса егерей, нарушают моё личное пространство. Пусть и не нарочно.