Кристоф! Ты должен вернуть её! Это же катастрофа! Если Торн узнает вернее, когда он узнает, он мне этого не простит. Последуй за ней и верни любой ценой. Но, пожалуйста, живой.
Кристоф выглядел так, словно намеревался оспорить её приказ:
Вы уж простите, госпожа, но я не могу вас оставить в такой момент. Вам кроме меня рассчитывать не на кого, а сейчас, не дай бог оба Фальконэ помрут, такая заварушка начнётся!
Верни мою мать!
Вы хотите, чтобы ваш муж отрубил ей голову?
Гаитэ сникла, окончательно пав духом. Как бы там не было, а смерти Стеллы она не хотела.
Мы недооценили наших врагов, печально взглянула она на Кристофа. Но нельзя думать обо всём и сразу. Что мне делать, чтобы удержать ситуацию под контролем?
Нужно, чтобы сила была на вашей стороне, госпожа.
То есть?
Нужно выбрать самые верные войска для охраны императорского дворца.
Так и сделай. И пошли людей на виллу Рокора для эскорта Эффидели. Пусть она немедленно прибудет сюда.
Будет сделано.
Найди верного и смышлёного человека, чтобы послать его к Сезару с известием о случившемся. Дальше пусть сам решает, как действовать.
Гаитэ понимала, что нужно думать о государственных делах, но всё, на что её хватало это страх за жизнь Торна. Жизнь эта походила сейчас на тонкий язычок пламени, что в любой момент мог погаснуть.
Какие-то новости? спросила она, поднявшись в комнату мужа, где хлопотали доктор и слуги.
Он дышит, госпожа. Уже за одно за это следует благодарить добрых духов. Ваша Светлость, принц вернулся к жизни, но впал в бессознательное состояние.
Отойдите! потребовала Гаитэ. Он должен жить! Любой ценой!
Не могу поручиться за это, госпожа. Будем ждать. Нужно запастись терпением
Если оба Фальконэ, отец и сын умрут, то что же с нами будет? выдохнул кто-то из людей, окружающих одр.
Он не умрёт! Я не допущу этого, заявила Гаитэ, садясь рядом с мужем и беря его за руку. Духи этого не допустят.
Жилистая сильная мужская ладонь была сейчас безвольной, как у ребёнка.
Торн великий воин, сказала она с уверенностью, которой на самом деле не испытывала. Мой муж победит смерть, он не сдастся. А потом мы найдём предателя и заставим его заплатить за всё!
При мысли о том, что к предателям, так или иначе, наверняка относилась и её родная мать, что заговор, может статься, готовился под её чутким руководством, на сердце упала ещё одна льдинка.
«А что, если он умрёт?», упрямо задавал вопрос внутренний голос.
Этот вопрос светился и в глазах окружающих людей челяди, ближнего круга, доктора.
«Что, если он не встанет? Что будет со всеми нами? Что делать мне?», с ужасом думала Гаитэ, понимая, что, если мужа не станет, бремя власти во всей его тяжести падёт на неё.
Ей придётся принимать решения. Возможно, важные, судьбоносные решения. Но, Духи! Она к этому не готова.
Ей никогда, даже на час, не нужна была реальная власть!
Горе диктует желание закрыться от всех и рыдать, заламывая руки, но положение, проклятое положение, обязывает быть отважной и не терять достоинства и контроля.
Кто-то должен оставаться хладнокровным и знать, что делать дальше. Или хотя бы делать вид.
Она, Гаитэ Рейвдэйл, возлюбленная жена Торна Фальконэ, которой судьбой уготовлено пройти по пути, усыпанному розами, шипами и золотом. И не в её силах изменить это. Нужно принять предначертанное.
Никому не дано попасть в рай, оставаясь на земле. И звездой на небосклон не подняться, если не вспыхнуть ярко и не прогореть дотла.
Дверь распахнулась. В опочивальню, и без того переполненную людьми, вбежала Эффидель.
Гаитэ? Что происходит? В покои отца меня даже не пустили!
Лисичка впервые со дня их знакомства выглядела бледной, утратившей природную жизнерадостность. Будто маленькое солнышко, проглядывающее сквозь её, ещё такую юную, оболочку, забежало за тучку, и та пригасила сияние яркой души.
Гаитэ молча смотрела на девушку, не находя в себе силы сказать правду.
Поднявшись, она взяла Эффидель за руку, увлекая в сторону от остальных, так, чтобы их не могли слышать:
Мы сделали всё, что в наших силах, но у человеческих возможностей есть предел. Иногда он наступает раньше, чем нам бы того хотелось. Боюсь, ваш отец при смерти и нам ещё повезёт, если выживет Торн. Если нет, то да поможет нам всем Бог. Сезар вряд ли успеет добраться до столицы, чтобы успеть предотвратить беспорядки.
О чём ты говоришь? потрясённо выдохнула Эффи.
Надежда не должна оставлять нас, но следует готовиться к худшему. Нам, женщинам, с горсткой людей, предстоит противостоять слишком многим.
Такое страшное горе обрушилась на нашу семью, а ты говоришь о чём, Гаитэ?!
Страшное горе обрушилось на всю страну, Эффи. Когда падает огромная башня, она погребает под собой огромную толпу. Заговор гораздо обширнее, чем мы предполагали. Моя мать она сбежала. И наверняка вместе с нашими врагами сделает всё возможное, чтобы подогреть беспорядки и бунты. Мы все в опасности. Не только власть, пойми сама наша жизнь.
Глаза Эффидель широко распахнулись. До неё только сейчас стало доходить вся тяжесть их положения.
Даже если Торн выживет, он сейчас не сможет ничего сделать, покачала Эффи головой. Действовать придётся тебе. Есть план?
Откуда ему взяться?
Тогда его следует придумать! Потому что, если ты права, а я подозреваю, что это именно так, на нас обрушится сам ад.
Лица, лица, лица все обращены к ней. Все ждут чего? Что они все хотят, чтобы она сделала?
Как много вокруг людей и как одиноко и страшно рядом с ними. Ты словно заточена на оторванном ото всех острове своей души. Во рту горький вкус печали, в переносице колются непролитые слёзы. Стены, будто сердце, то сжимаются, то вновь встают на место и кажется, будто дворец поднимается вместе с тяжёлой волной перед штормом.
Гаитэ вернулась к кровати и вновь села рядом с неподвижным телом Торна.
Нет, пока ещё не телом! Он ещё дышал, но черты его лица словно начали застывать, приобретая симметричную завершённость какую можно встретить только у мёртвых в первые часы перед кончиной.
Картины прошлого, которого было совсем немного, поплыли перед глазами.
Тепло его тела, вкус поцелуя, аромат кожи. Сила и странный надлом в душе всё обрушилось в одно мгновение вместе с осознанием, что это уходит, может оборваться вот прямо здесь и сейчас.
И человека не будет. Нигде и никогда.
Как Гаитэ не крепилась, как не старалась сдержаться не получилось. Боль, уже не помещающаяся в теле, вырвалась всхлипами и слезами. Прижав кулак к губам, погружая в пальцы зубы, чтобы не завыть в голос, как волчица, она судорожно стонала, будто и впрямь стала раненным животным, без сознания, лишь с обнажёнными нервами и инстинктами.
Будто камень, тяжёлый, неподъёмный, упал на грудь. Ни сдвинуть, ни вздохнуть такая беспросветная тяжесть.
«Он ещё не умер! Он жив», шептали духи разными голосами. «Рано оплакивать. Надо бороться».
Частица души моей! Любовь моя, не покидай меня! прошептала Гаитэ, вновь беря Торна за руку. Свет очей моих, останься со мной!
Она перестала видеть людей вокруг видела только его. Заострившийся профиль, чернеющие провалы глаз и неровное, еле различимое дыхание, бьющееся у губ.
Гаитэ, вцепившись в руку Торна, физически ощутила тот момент, когда темнота вокруг стала густеть, как воздух перед грозой. Нечто огромное, мощное и чёрное медленно наползало, пронизанное грозными зарницами. Нечеловеческая, мощная сила, которую не сокрушить.
Гаитэ ощущала жестокие порывы ветра, неудержимые, неукротимые.
С ней случилось видение. Она стоит на пике горы, и видит, как на неё движется чёрный смерч. Чёрные пики скал со всех сторон, свет гаснет прямо над ней, в узком просвете между густых туч и у ног разверзается пропасть.
Пропасть всё ширилась и в какой-то момент Гаитэ поняла ветер движется не с небес, как обычно бывает, а из этого чёрного, бескрайнего, расширяющегося провала.
«Я не отдам его тебе», сказала она мысленно тому непонятного Нечто, что шло со всех сторон. «Я не отдам его тебе!».
Пропасть, как водой, заполнялось поднимающееся белой дымкой, подвижной, словно ртуть. На душу снисходил покой, но это не было связано со смирением или принятием происходящего лишь с решением стоить до конца.
Если она вместе с Торном рухнет в эту бездну, так тому и быть, но одного Гаитэ его не отпустит, не разожмёт рук.
Слух наполнился неприятным клёкотом и шумом крыльев, тревожным, волнительным. Так не могут шуршать крылья голубей только воронов. Зловеще, по-чёрному.
Потом все стихло.
Слабый полустон-полухрип сорвался с губ Торна.
Любовь моя! склонилась над мужем Гаитэ.
Медленно, с усилием он открыл глаза, ещё сохранявшие потусторонний блеск.
Взгляд его скользнул в сторону жены.
Гаитэ, медленно проговорил он.
Я здесь, любовь моя! Я рядом с тобой! сжала она его ладонь в своей руке, прижимая к мокрой от слёз, щеке. Слава добрым Духам! Ты не покинул меня! Боже милостивый! Благодарю тебя! возвела она очи горе. Муж мой! Я так рада, что ты одержал победу над смертью
С твоей помощью, жёнушка. С твоей помощью, отозвался Торн со слабой улыбкой.
Он притянул Гаитэ к себе, цепко, с привычной для него хваткой, которую даже яд не в состоянии был ослабить.
Мой отец? Что с ним? Он в порядке?
Что было делать? Лгать ему во имя спокойствия? Гаитэ никогда не была сильна в криводушии.
Их Величество, в его годы, учитывая то, что он успел выпить больше вина, чем ты
Почему ты здесь?! Почему ты не помогла ему?!
Я не всесильна. Мне пришлось выбирать между твоим отцом и тобой и выбор мой очевиден.
Мой отец мёртв?
Глаза Торна ярко заблестели, как бывает только тогда, когда они полны слёз.
Вот демон! Как же такое могло произойти! Как такое допустили?! Змея подобралась слишком близко
Боюсь, что ты прав. И Гаитэ заколебалась, не уверенная в том, что эту новость следует сообщать сейчас. Но как умалчивать о таком?
Что?
Бюсь, моя мать может быть замешена в заговоре. Она сбежала сразу же, как всё началось.
Торн поднял на Гаитэ тяжёлый, придавливающие взгляд.
Что?
Бюсь, моя мать может быть замешена в заговоре. Она сбежала сразу же, как всё началось.
Торн поднял на Гаитэ тяжёлый, придавливающие взгляд.
Ты не стала пить вино, с горечью, почти с ненавистью, проговорил он.
Я никогда не пью. Ты же знаешь.
Наша смерть с отцом была тебе выгодна!
Если так, то зачем я сделала всё возможное, чтобы спасти вам жизнь?