Потому что он очень, очень хорош в постели.
Из кухни раздается взрыв хохота. Мистер Детамбль бросает взгляд на Генри, тот поднимает брови и улыбается; и даже Детамбль наконец улыбается и говорит:
Touché[71], дорогая.
Потом, после того как мы выпили кофе и съели восхитительный миндальный пирог Кимми, после того как Кимми показала мне фотографии: маленький Генри, потом чуть подросший, потом на школьном выпуске (к величайшему смущению Генри); после того как Кимми вытащила из меня побольше сведений о моей семье («Сколько комнат? Так много! Эй, приятель, ты почему не сказал мне, что она красивая и богатая?»), все подошли к входной двери, я благодарю Кимми за обед, и она желает спокойной ночи мистеру Детамблю.
Было приятно познакомиться, Клэр, говорит он. Но ты должна называть меня Ричардом.
Спасибо Ричард.
Он жмет мне руку, и на секунду, всего на одну секунду я вижу его таким, каким видела его Аннета много лет назад, и потом это исчезает, он неловко кивает Генри, тот целует Кимми, и мы выходим в летний вечер. Кажется, что с того момента, когда мы зашли внутрь, прошли годы.
Уф-ф, говорит Генри. Я умер тысячу раз, кошмар.
Я справилась?
Справилась? Ты была великолепна! Ты ему понравилась!
Мы идем по улице, держась за руки. В конце квартала детская площадка, я бегу к качелям и сажусь, Генри садится на соседние лицом ко мне, и мы раскачиваемся сильнее и сильнее, пролетаем друг мимо друга, иногда в унисон, иногда проносимся так быстро, что кажется, сейчас столкнемся, и мы смеемся, смеемся, и нет грусти, и нет утрат, и смерти, и расставания: прямо сейчас мы здесь, и ничто не может помешать нашему восторгу или украсть радость этого идеального момента.
10 июня 1992 года, среда
(Клэр 21)
КЛЭР: Я сижу одна за крошечным столиком у окна кафе «Перголезе», маленькой крысиной норы с репутацией и прекрасным кофе. Предполагается, что я работаю над курсовой по «Алисе в Стране чудес», курс истории гротеска, который сдаю этим летом; но вместо этого я мечтаю, лениво смотрю на людей, спешащих по Халстед-стрит в конце рабочего дня. Я нечасто захожу в «Город мальчиков». Мне кажется, что я сделаю больше, если буду где-то, где меня никто не подумает искать. Генри исчез. Его нет дома и сегодня не было на работе. Пытаюсь не беспокоиться о нем. Пытаюсь развить в себе это беззаботное отношение. Генри сам позаботится о себе. Если я не знаю, где он, это не означает, что с ним что-то случилось. Кто знает? Может, он со мной.
Кто-то стоит на другой стороне улицы и машет мне рукой. Прищуриваюсь и понимаю, что это та самая коротышка-негритянка, которая была с Ингрид тогда в «Арагоне». Селия. Я машу в ответ, и она переходит через дорогу. Внезапно она оказывается перед моим носом. Она такая маленькая, одного роста со мной, хотя я сижу, а она стоит.
Привет, Клэр, говорит Селия.
Голос медовый. Хочется завернуться в ее голос и уснуть.
Привет, Селия. Присаживайся.
Она садится напротив меня, и я понимаю, что у нее очень короткие ноги: усевшись, она стала выглядеть как нормальный человек.
Я слышала, что ты обручилась.
Я поднимаю руку и показываю ей кольцо. Подходит официант, и Селия заказывает кофе по-турецки. Она смотрит на меня и коварно улыбается. Зубы у нее белые, длинные и кривые. Глаза большие, ресницы наполовину прикрывают глаза, как будто она засыпает. Дреды собраны и высоко заколоты розовыми палочками для еды, которые сочетаются с ее блестящим розовым платьем.
Ты или храбрая, или сумасшедшая, говорит она.
Все так говорят.
Ну, теперь-то ты должна знать.
Я улыбаюсь, пожимаю плечами, делаю глоток кофе, который остыл и слишком сладкий.
Ты знаешь, где сейчас Генри?
Нет. А ты знаешь, где сейчас Ингрид?
Ага. Она сидит у барной стойки в Берлине, ждет меня. Селия смотрит на часы. Я опаздываю. Свет от фонарей превращает ее загар сначала в синий, а потом в бордовый. Она выглядит как чарующая марсианка и улыбается мне. Генри бежит по Бродвею голый с оравой скинхедов на хвосте.
«О нет!»
Официант приносит кофе Селии, и я указываю на свою чашку. Он доливает кофе, я аккуратно насыпаю сахар и размешиваю. Селия ставит ложечку прямо в своей крошечной чашке кофе по-турецки. Он черный и густой, как патока. «Жили-были три сестрички а жили они на дне колодца Так почему же они жили на дне колодца?.. Потому что в колодце была патока».
Селия ждет, когда я что-нибудь отвечу. «Размешивай сахар, пока думаешь, что сказать. Это растягивает время».
Селия ждет, когда я что-нибудь отвечу. «Размешивай сахар, пока думаешь, что сказать. Это растягивает время».
Правда? «О, гениально, Клэр».
Кажется, ты не очень расстроена. Если бы мой мужчина бегал нагишом, я бы немного удивилась.
Ну, Генри не обыкновенный мужчина.
Да ты что, сестренка? смеется Селия.
Что она знает? Что знает Ингрид? Селия наклоняется ко мне, потягивает кофе, широко открывает глаза, поднимает брови и сжимает губы:
Ты действительно выйдешь за него?
Если не веришь, приходи на свадьбу, убедишься лично, говорю я, не думая.
На свадьбу? качает головой Селия. Ты же знаешь, я Генри не нравлюсь. Ничуть.
Ну, кажется, ты тоже от него не в восторге.
Сейчас в самом что ни на есть восторге, ухмыляется Селия. Он кинул мисс Ингрид Кармайкл, здорово кинул, и я теперь собираю кусочки. Она снова бросает взгляд на часы. Кстати, об Ингрид. Я опаздываю на встречу. Селия встает и говорит: Хочешь, пойдем вместе.
О нет, спасибо.
Давай, детка. Вам с Ингрид следует познакомиться поближе. У вас столько общего. Устроим маленький девичник.
В Берлине?
Не в городе, смеется Селия. Это бар.
Смех у нее карамельный; кажется, он должен принадлежать более мощному телу. Я не хочу идти с ней, но
Не думаю, что это хорошая идея, говорю я, глядя Селии в глаза. Это подло.
Она смотрит в ответ, и я думаю о змеях, о кошках. «Едят ли кошки мошек?.. Едят ли мошки кошек?»
Селия бросает взгляд на мою тетрадь.
Это что, домашняя работа? А, ты ж у нас студентка! Так вот, послушай свою старшую сестренку Селию, которая лучше знает, что хорошо для маленьких школьниц Эй, а тебе пить-то можно?
Да, гордо отвечаю я. Уже три недели.
Пойдем-пойдем-пойдем. Селия наклоняется ко мне. От нее пахнет корицей. Тебе нужно пожить своей жизнью, прежде чем станешь женушкой мистера библиотекаря. Пойдем, пойде-е-ем, Клэр. Не успеешь глазом моргнуть, окажешься по уши в библиотекарских детишках и памперсах, провонявших десятичной системой Дьюи.
Я правда не думаю
Тогда ничего не говори, просто пойдем.
Селия собирает мои книги и умудряется опрокинуть маленький молочник. Я начинаю вытирать лужицу, но Селия разворачивается и выходит из кафе с моими книгами. Я бегу за ней.
Селия, не надо, мне нужно
Для человека с короткими ногами и на шпильках она идет очень быстро.
И не думай, не отдам, пока не пообещаешь пойти со мной.
Ингрид это не понравится.
Мы идем нога в ногу, направляясь на юг по Халстед, к Белмонту. Я не хочу видеть Ингрид. Первый и последний раз, когда я ее видела, были на Violent Femmes, и мне хватило.
Конечно понравится. Ингрид очень тобой интересовалась.
Мы поворачиваем на Белмонт, проходим мимо тату-салонов, индийских ресторанов, магазинов кожаной одежды и магазина церковной утвари. Проходим под очередной вывеской, и вот он, «Берлин». Снаружи выглядит не очень заманчиво; окна выкрашены в черный цвет, и я слышу, как внутри, в темноте, за тощим веснушчатым мальчишкой, который проверяет удостоверение личности у меня, а не у Селии, гремит диско. Парень ставит нам штампики на запястья и дозволяет окунуться в хаос.
Когда глаза привыкают к темноте, я понимаю, что в зале одни женщины. Женщины столпились у крошечной сцены, глядя, как стриптизерша извивается в блестящих стрингах и колпачках на сосках. Женщины смеются и флиртуют в баре. Это «Ночь женщин». Селия тянет меня к столику. Ингрид сидит одна, перед ней высокий стакан небесно-голубой жидкости. Она поднимает глаза, и я понимаю, что она не очень рада видеть меня. Селия целует Ингрид и указывает мне на стул. Я по-прежнему стою.
Привет, детка, говорит Селия Ингрид.
Ты шутишь, что ли? Зачем ты ее притащила?
Обе не обращают на меня внимания. Селия по-прежнему прижимает к себе мои книжки.
Все в порядке, Ингрид. Она нормальная. Я решила, что ты захочешь получше познакомиться с ней, вот и все.
Селия вроде как извиняется, но даже я вижу, что ей в радость замешательство Ингрид.
Зачем ты пришла? Посмеяться? спрашивает меня Ингрид.
Она откидывается на своем стуле и задирает подбородок. Ингрид выглядит как блондинка-вампирша: черный бархатный жакет, кровавая помада. Она восхитительна. Я чувствую себя деревенской школьницей. Протягиваю руку Селии, и она отдает мои книги.
Я не хотела идти сюда. Сейчас уйду.
Начинаю поворачиваться, но Ингрид выбрасывает вперед руку и хватает меня за кисть.
Подожди
Она дергает меня за левую руку, я теряю равновесие, книги падают. Я пытаюсь вырваться, а Ингрид говорит:
Ты обручена?
И я понимаю, что она смотрит на кольцо Генри.
Я молчу. Ингрид поворачивается к Селии:
Ты знала, так? (Селия смотрит вниз и молчит.) Ты привела ее сюда, чтобы растоптать меня, сука!
Она говорит очень тихо. Я едва слышу через громкую музыку.
Нет, Инг, я просто
Да пошла ты, Селия.
Ингрид встает. На секунду ее лицо оказывается очень близко к моему, и я представляю, как Генри целует эти красные губы. Ингрид смотрит на меня и говорит:
Передай Генри, чтобы шел к черту. Я его в гробу видела.
И уходит. Селия сидит, закрыв лицо руками.
Я начинаю собирать книги. Поворачиваюсь уходить, и Селия говорит:
Подожди.
Останавливаюсь.
Прости, Клэр.
Пожимаю плечами. Иду к двери, поворачиваюсь и вижу, что Селия сидит за столиком одна, пьет напиток Ингрид, подперев голову рукой. На меня не смотрит.
На улице я иду быстрее и быстрее, пока не дохожу до машины, еду домой, иду в свою комнату, ложусь на постель, звоню Генри, но его нет дома. Я выключаю свет, но не сплю.
Химия поможет
5 сентября 1993 года, воскресенье
(Клэр 22, Генри 30)
КЛЭР: Генри погружен в зачитанный «Справочник практикующего терапевта». Нехороший признак.
Никогда не думала, что ты наркоман.
Я не наркоман. Я алкоголик.
Ты не алкоголик.
Конечно алкоголик.
Я ложусь на его диван и кладу ноги ему на колени. Генри ставит книгу на мои голени и продолжает пролистывать страницы.