Ты что такой мрачный? спросил Рамаз.
По Петербургу Достоевского гуляю, ответил я и ушел в комнату работать дальше.
Рамаз и Женя решили поехать и продолжить в ресторане. Звали и меня, но я отказался: «Не могу. Занят».
«Сон» выкинул, двинулся дальше. Через час домработница зовет к телефону. Рамаз:
Мы в «Узбекистане», приходи.
Не могу.
Через полчаса снова звонок. Опять они:
Все еще пишешь? Геморрой наживешь! Приходи!
Им хорошо, им весело. А я здесь сижу с этой гнидой Свидригайловым. Вынес телефон в коридор и попросил домработницу: к телефону меня не звать.
Через десять минут она сообщает:
Через десять минут она сообщает:
Помощник Фурцевой звонит. Чего сказать?
Вышел в коридор, взял трубку снова Рамаз.
Рамаз, у меня и так ни черта не получается, а ты отвлекаешь!
И не получится. Где ты, а где Достоевский! Лучше Марка Твена снимай.
Сам разберусь.
Вернулся в комнату, выкинул Свидригайлова к чертовой бабушке на душе чуть полегче стало. Теперь стал на нервы действовать Мармеладов. Снова звонок.
Георгий Николаевич, Пырьев, сообщает домработница. Будете говорить?
Буду!
Подошел к телефону и закричал в трубку:
Пырьев, а не пошел бы ты к (такой-то) матери!
На другом конце провода тяжелый бас:
Данелия, ты читал в «Юности» рассказ «Берег» Алексея Кирносова?
Мать честная, действительно Пырьев!
Читал, проблеял я.
Будем снимать по нему фильм. Берешься поставить?
Берусь, Иван Александрович! Наверное, он меня не расслышал.
Только снимать будешь у меня, а не у Рошаля (Пырьев был художественным руководителем первого творческого объединения). Согласен?
Согласен.
Бери четыре фотографии, вези в Союз, в иностранный отдел. Там заполни анкеты и поедешь в Рим на симпозиум. А в сентябре я тебя с Кирносовым командирую на место действия, в Гагры. Оплатим проезд и проживание. Вот так и строй свои планы.
И положил трубку.
Или не расслышал или ушам не поверил Вернулся в комнату, уставился на свою заявку И только тут до меня дошло: я еду в Рим. В Рим!
Захлопнул пятый том Достоевского и поставил его на полку. «Извини, Федор Михайлович. Арриведерчи!»
Продюсер номер один
В делегацию на симпозиум входили Михаил Ромм (глава делегации), Григорий Чухрай (ведущий режиссер), Нея Зоркая (известный кинокритик), Владимир Евтихианович Баскаков (первый заместитель председателя Госкино). Ну, и я (человек Пырьева).
Итак, я оказался в Риме. Я ходил по улицам, и у меня было впечатление, что здесь я уже много раз бывал. Я видел здания, которые еще в институте изучал по фотографиям и рисункам. Я знал, кто, когда и как их построил, помнил, какие истории и курьезы происходили во время проектирования и строительства, помнил размеры и пропорции и мог нарисовать их по памяти.
Сейчас все забыл. Не могу даже последовательно перечислить, кто строил Собор Святого Петра. Хорошо помню только реплики из своих фильмов: и те, которые остались, и те, которые заставили выкинуть.
Я был счастлив, что оказался в Риме, но Этот чертов симпозиум! С десяти до четырех (с перерывом на обед) я должен был сидеть и слушать выступления. А за окнами Рим! На симпозиуме итальянцы говорили, что в Советском Союзе есть цензура, и это очень плохо. Наши объясняли, что никакой цензуры у нас нет, а есть художественные советы, и это очень хорошо. В них входят люди творческие, художники. А советы художников художникам это не цензура, а полезная дружеская помощь. А итальянцы доказывали, что художественный совет это просто скрытый вид цензуры И так каждый день.
Поскольку в Италии нас никто не обеспечивал ни гостиницей, ни едой, нам выдали деньги на гостиницу и стопроцентные суточные (что-то около восьми долларов в день). Гостиничных хватило на самую дешевую гостиницу у вокзала, для проституток. Ромм с Чухраем поселились в одном номере, Нея Зоркая в другом. А меня распределили в один номер с Баскаковым. Баскакова я первый раз увидел в аэропорту: длинный, под два метра, сутулый, нахохленный и мрачный.
Я пошел к Ромму, сказал, что не хочу жить с Баскаковым. Пусть для меня снимут отдельный номер, а разницу я доплачу из суточных.
А ты спроси Баскакова, согласен ли он тоже доплачивать за отдельный номер, посоветовал Ромм.
Я пошел и спросил.
Ты мне не мешаешь. Вдвоем веселее, мрачно сказал Баскаков.
Наша делегация в Риме. 1963 год. Я, М.И. Ромм, В.Е. Баскаков.
Номер был маленьким: санузел и душ размером метр на метр и комнатка, где с трудом разместились две спаренные узкие кровати и платяной шкаф. На шкафу стоял телевизор, больше его некуда было поставить. А кровати были не только узкие, но и короткие мне как раз, а у длинного Баскакова ноги упирались в шкаф. По ночам из коридора доносилось пьяное пение и ругань на разных языках то матросы били проституток, то проститутки били матросов.
Баскаков в общении оказался приятнее, чем с виду. Он первый раз был за границей и все время у меня спрашивал, что можно, а что нельзя (хотя должно было бы быть наоборот). Меня угнетала только его энциклопедическая память. Предположим, говоришь ему писатель Корочкин. Он моментально называет четырех Корочкиных: одного из позапрошлого века, одного из прошлого и двоих ныне живущих. Даты рождения и смерти и кто что написал (Баскаков до Госкино работал в ЦК по культуре).
Когда мы стали раскладывать вещи, Баскаков удивился, что у меня с собой пять белых рубашек: я, наученный мексиканским опытом (там каждый вечер был прием), взял с собой все, что было.
А я только две взял, сказал Баскаков. Двух хватит?
Не знаю. Да если надо будет, еще купите, здесь, говорят, недорого.
Нет, возразил Баскаков. Себе я ничего покупать не буду. В крайнем случае, ты мне свою одолжишь? У тебя размер сорок?
Сорок.
И у меня сорок. А рукава под пиджаком не видно.
Баскаков экономил на подарки для жены Юли, которую очень любил и очень боялся.
На четвертый день симпозиума выступал какой-то плюгавый плохо одетый итальянец синьор Эргас. Он «послушал, послушал, что здесь говорят русские, и понял, что в Советском Союзе кино штампуют, как консервы».
Отвечать будем? спросил Чухрай у Ромма.
Много чести.
Синьору Эргасу ответили итальянцы: пусть сначала посмотрит «Балладу о солдате» сидящего здесь Чухрая, а потом судит.
После окончания симпозиума синьор Эргас подошел к нам и сказал, что если его выступление нам показалось резким, то он приносит свои извинения. И пригласил нас завтра вечером на ужин.
Раз мы приглашены на ужин, на следующий день решили не обедать. В Риме вещи дешевые, а еда дорогая. Две порции спагетти стоят столько же, сколько пара обуви. Съел полтарелки макарон и думаешь: вот каблук и подметку съел Съел еще а вот уже кожаный ботинок проглотил А все хотят что-то купить
Днем нас принял посол. Он расспросил про симпозиум и пригласил вечером на выступление ансамбля Игоря Моисеева (ансамбль приехал на гастроли в Рим, и в тот день было его первое выступление на Олимпийском стадионе). Мы поблагодарили и сказали, что не можем: нас уже пригласил на ужин синьор Эргас, один из участников симпозиума. Кто он, не знаем, но человек явно небогатый.
Посол сказал, что, раз договорились, надо идти всем, кроме Баскакова:
Вы лицо официальное и можете присутствовать на ужине, только если там будет кто-нибудь в вашем ранге.
И посол пригласил Баскакова поехать с ним на Олимпийский стадион.
Придется мне у тебя белую рубашку взять, сказал Баскаков. К Эргасу я бы и в водолазке поехал, а с послом на концерт без галстука нельзя.
Вечером, когда за Баскаковым заехала посольская машина, он попросил:
Товарищи, а вдруг у этого Эргаса окажется кто-нибудь «в ранге», все бывает. Тогда пришлите за мной.
Обидно ему было тратить вечер в Риме на русский ансамбль.
А нас к синьору Эргасу на микроавтобусе повез представитель Совэкспортфильма. Подъехали к мраморному палаццо со швейцаром у входа.
Адрес не перепутали? спросил Ромм.
Представитель посмотрел на визитку:
Да вроде нет, и спросил у швейцара: У вас здесь живет синьор Эргас?
Да.
На каком этаже?
Швейцар сказал, что на всех. А гостей он сегодня принимает на втором в зимнем саду.
Представительный мужчина в смокинге встретил нас в вестибюле и проводил в зимний сад. Там у входа нас приветствовал синьор Эргас и представил своим гостям, среди которых оказались министр иностранных дел, министр культуры, еще какие-то министры И Росселини, Антониони, Феллини, Карло Леви, Альберто Моравиа И другие знаменитости.
Синьор Эргас оказался очень богатым и влиятельным человеком.
Надо бы попросить чтобы за Баскаковым кого-нибудь послали, сказал Ромм представителю экспортфильма.
Не пошлют, покачал головой представитель. Они не понимают, что такое Госкино и думают, что Баскаков кагебешник. По-моему, они даже обрадовались, что он не пришел.
А ты им объясни, что Баскаков продюсер всех советских фильмов, настаивал Ромм. Одних художественных и телевизионных около трехсот в год. Столько ни одна кинокомпания не производит! Так что Баскаков продюсер номер один мирового масштаба!
Представитель пошел просить машину.
Хозяин дома пригласил всех в другой зал, где уже были накрыты длинные столы, а на столах
Что будем брать? оживился Ромм.
Лично я поросенка, сказал я и положил себе кусок с аппетитно поджаренной корочкой, и еще поросенка!
И положил второй кусок.
Тут вернулся представитель:
Михаил Ильич, я договорился. Они дают машину и сопровождающего. Только просят, чтобы кто-нибудь из наших тоже поехал.
Поезжай ты, сказал я.
А кто будет переводить? Так что извини, Данелия, сочувственно развел руками Ромм, ты у нас самый младший.
Что будем брать? оживился Ромм.
Лично я поросенка, сказал я и положил себе кусок с аппетитно поджаренной корочкой, и еще поросенка!
И положил второй кусок.
Тут вернулся представитель:
Михаил Ильич, я договорился. Они дают машину и сопровождающего. Только просят, чтобы кто-нибудь из наших тоже поехал.
Поезжай ты, сказал я.
А кто будет переводить? Так что извини, Данелия, сочувственно развел руками Ромм, ты у нас самый младший.
Я поставил на стол тарелку с поросенком и на лимузине в компании толстого темпераментного итальянца, поехал за Баскаковым. Когда подъехали, концерт уже начался. Полный аншлаг, и толпа желающих попасть у входа. Где мы тут Баскакова найдем?
Моменто, сказал итальянец и через полчаса появился с Баскаковым.
В машине Баскаков расспрашивал, кто присутствует на банкете, а я подробно рассказывал, что там было на столах.