Это было волшебное видение. В первое мгновение я подумал, что продолжаю спать и бог наградил меня замечательным эротическим сновидением. Завороженный, я стоял и разглядывал изящную фигурку тети. Не знаю, сколько это продолжалось. Время, казалось, остановилось для меня навсегда.
Внезапно я понял, что это не сон, и я могу подойти ближе и даже дотронуться рукой до ее полных волшебных бедер.
Едва дыша, я подошел к Рейчел вплотную и воровато кинул взгляд на «Аленький цветочек». Этот нежный пушистый холмик, перерезанный посередине глубокой пунцовой чертой, словно магнитом притягивал меня к себе. Меня обдало жаром, я не мог оторвать от него взгляда. Не отдавая отчета своим поступкам, я нагнулся и легким движением указательного пальца коснулся его нежнейших лепестков. Только потом, великовозрастный мудак, я узнал, что это половые губы.
Едва заметная дрожь прошла по телу моей тети. Я отпрянул замер. Вот сейчас она увидит мою бесстыдную рожу и с позором выставит вон. Я весь сжался и затих, мне хотелось стать невидимым как микроб. Но по-прежнему она дышала ровно и тихо, словно потешаясь над моими страхами. И тогда я осмелел и поцеловал ее длинные стройные ноги. Это было восхитительное ощущение, которое я испытал однажды в Тель-Авивском национальном музее.
Едва заметная дрожь прошла по телу моей тети. Я отпрянул замер. Вот сейчас она увидит мою бесстыдную рожу и с позором выставит вон. Я весь сжался и затих, мне хотелось стать невидимым как микроб. Но по-прежнему она дышала ровно и тихо, словно потешаясь над моими страхами. И тогда я осмелел и поцеловал ее длинные стройные ноги. Это было восхитительное ощущение, которое я испытал однажды в Тель-Авивском национальном музее.
В окружении одноклассников я стоял в центре античного павильона и созерцал статую Венеры Милосской. Экскурсию в музей организовал Григорий Аронович Фишман еще во времена своего мятежного директорства.
Я никогда не устаю видеть в женщине источник красоты и поэзии, сказал он нам, с благоговением взирая на величественное изваяние богини.
На вопрос Семена: «Ведь она безрукая?»
Григорий Аронович с упреком сказал:
«А ты, как культурный человек, Цукерман, должен был этого не заметить! Тебе бы только про вздыбленные члены читать в пошлых эротических романах»
Это неосторожная фраза Арона Григорьевича подтвердила версию Салика о том, что директор, скорее всего педик и неравнодушен к нашему физруку.
«С чего бы ему демонстрировать чужие гениталии?» убеждал нас Салик. «А с каким упоением он пел нам о еврейском обрезанном члене, будто в себе самом испытал все его волшебные чары»
«Я не читаю эротические романы», обиженно парировал Семен, и это было чистой правдой. Кроме известного труда Августа Бебеля «Женщина и социализм», в котором автор описывает варварский обычай именуемый правом первой ночи, он не открывал в жизни ни одной книги, не считая учебника по анатомии.
Когда видишь в женщине венец мироздания, продолжал Григорий Аронович, это Любовь, господа, а когда самку порнография.
Григорий Аронович, вмешался в беседу провокативный Аркадий, хотелось бы, чтобы вы сказали несколько слов о Тазе
Я привел вас сюда, молодые люди, с пафосом завелся Дон Педро, с тем, чтобы в будущем вы были готовы к восприятию настоящего искусства, а не его суррогата.
Под искусством в данном случае подразумевался таз Венеры, а не лохань или емкость для умывания или варки варенья.
Пройдя суровую школу «Дона Педро», я был культурно подготовлен к восприятию прекрасного и мог без грязных мыслей любоваться обнаженной тетей со всех ракурсов, включая передний и задние планы. Моя обворожительная родственница вызывала во мне не похоть, а высокую и благородную страсть, сметающую все на своем пути.
Вдруг тетя сладко потянулась и повернулась на бок спиной ко мне, выставив на обозрение свой пухлый и белый задик. Мне очень хотелось коснуться причудливой светлой полоски на ее крепкой ягодице, но я боялся, что она проснется и поспешно покинул гостиную.
Быстро одевшись и забыв позавтракать, я вышел из дома. «Как прекрасен этот мир, посмотри», напевал я строчку из популярного русского шлягера, но на этом меня заклинило, вторую строчку я не вспомнил, как не старался. Очевидно потому, что спящей тети рядом уже не было и смотреть, в сущности, было уже не на что.
На уроке русской литературы я сидел в глубокой задумчивости и Салик был удивлен тем, что я не пялюсь на Королеву и совсем забыл про нашу славную игру.
Суть игры заключалась в том, что мы поочередно заглядывали учительнице под юбку. Происходило это в тот момент, когда она, наклонившись, объясняла очередному «тупице» где он допустил ошибку в сочинении.
Девочки тоже принимали участие в этой нескромной забаве, делая это исключительно из симпатии к Свирскому. Не желая связываться с нами, каждая их них была не прочь отдаться Аркаше, а он, руководствуясь принципом «Не люби, где живешь» эксплуатировал их симпатию в корыстных целях.
Живописуя образ Онегина, учительница энергично ходила по классу, отвечая на многочисленные вопросы. Кто-нибудь из ребят якобы сомневался, как пишется то, или иное слово, она склонялась к нему, напомнить, а второй с соседней парты заглядывал ей в это время под юбку. Все мы знали, какие трусики носит Королева красоты, а она, догадываясь, что мы подглядываем, кажется, не имела ничего против, а может даже хотела этого, потому что почти не носила брюки, хотя они подчеркивали прелести ее точеной фигурки.
Она сегодня в ажурных с ленточками, шепотом сказал Салик, пытаясь расшевелить меня, для Аркашки старается, хочешь глянуть, Гиппо?
Она сегодня в ажурных с ленточками, шепотом сказал Салик, пытаясь расшевелить меня, для Аркашки старается, хочешь глянуть, Гиппо?
Нет, сказал я и отвернулся к окну. Мне действительно было не до мисс Флоры и ее сложных отношений с майором. В своем воображении я видел только тетю ее жаркое красивое тело, которое я исступленно покрываю страстными поцелуями.
«Ты просто развратная скотина, корил я себя, если не можешь подавить в себе эту преступную любовь.
Но почему преступную? Гитлер, любил свою племянницу, а Чайковский своего племянника и никто из них не находил в этом ничего предосудительного»
Я был так захвачен распаляющими воображение картинами сладчайшего разврата с тетей, что не замечал изумленные взгляды ребят. Им казалось, верно, что я сбрендил или впал в прострацию в результате вынужденного и продолжительного воздержания.
Он так мается, бедолага, говорил про меня Сеня и был прав. Я испытывал невыносимые духовные и физические муки, дожидаясь, когда, наконец, наступит ночь, а потом долгожданное утро, чтобы я снова мог лицезреть мою обнаженную богиню.
Назавтра все повторилось, но когда я пришел в гостиную я вдруг услышал приглушенный стук в прихожей. Сердце мое оборвалось.
Что это? Кажется, кто-то вышел из квартиры. Но кто? Мать никогда не опаздывает на работу, отец выходит из дома даже раньше, чем мама, тем более, теперь, когда у него появился электронный будильник. Кто из них припозднил сегодня и по какой причине?
Думать на отвлеченные темы мне не хотелось, да и не было времени. Я поспешил к заветному дивану, твердо зная, что в своих исканиях буду сегодня гораздо смелее, чем вчера.
Я проявил в этот день неслыханную дерзость и поцеловал нежный розовый сосок мадам Рейчел. Он был поразительно вял и терпок на вкус. Я снова припал к нему устами, но теперь о чудо! он налился живительным соком любви и источал пьянящий аромат страсти. Я жадно впитывал в себя эту жизненную влагу желая испить ее до дна. Легкая и непринужденная игра кончиком языка приятна любой женщине: она чувствует, что мужчина искренен и хочет доставить ей чувственную радость.
Я немного увлекся (еще бы, так вкусно), но она вдруг вздрогнула и испустила тихий протяжный стон. У нее затрепетали веки. О, ужас! Я весь сжался, похолодел. Разбудил-таки, скотина! Что же, получай, сейчас она плюнет в твои чистые невинные очи. Что я скажу ей здравствуй, тетя, это я, твой пельмешек!
К счастью, она сладко потянулась в постели, повернулась на бок и порывисто обняла подушку. Я облегченно вздохнул, вытер пот со лба и поспешно ретировался к дверям. Слава Богу, сегодня все обошлось без драматических инцидентов, а завтра я придумаю что-нибудь покруче.
«Интересно, что вы понимаете под словом круче, синьор, иронизировал я над собой по дороге в школу, поцеловать правый сосок, Рэйчел? Не кажется ли вам, что при таких темпах очередь до аленького цветка дойдет как раз к концу учебного года?
Это не может длиться вечно, надо проявить активность, убеждал я себя. Но ты ведь уже был активен, Жан, и это едва не обернулось бедой»
Я не знал, что мне делать: открыться тете было стыдно, быть застигнутым ею врасплох того хуже.
Я решил поделиться своими сомнениями с Саликом и очень удивил его этой новостью.
Правильно ли я тебя понял, Гиббон, сказал он, у тебя появилась возможность стать мужчиной?!
Да, я хочу овладеть тетей, скромно сказал я, потупив глаза.
Невозможно описать восторг, охвативший выдающегося полководца:
«ВЕЛИКИЙ ТРАХ!» так мы назовем эту операцию, торжественно произнес он.
Давай лучше назовем ее «Первый трах», предложил я и, кажется, угодил другу. Соломон Горвиц не только принял предложенную мной модификацию, но и существенно развил ее:
ПЕРВЫЙ ТРАХ! это как боевое крещение, констатировал он, это как высадка десанта в расположение противника
«Завел шарманку, обреченно подумал я, сейчас начнет знакомить личный состав с театром военных действий»
Но Салик удивил меня, заявив, что все устроит в течение суток:
Мой фюрер, сказал он, в военном деле без стратегии никак нельзя.
Что вы предлагаете, полковник, усмехнулся я, взять тетушку штурмом?
Что вы предлагаете, полковник, усмехнулся я, взять тетушку штурмом?
Ни в коем случае, вскричал Салик, штурм в данном случае бессмысленная акция, которая приведет к ненужным потерям.
Лишение невинности всегда потеря горько пошутил я.
Но Салик, грубый солдафон, не понял иронии:
Сегодня я нанесу на карту диспозицию сторон, сказал он, а завтра мы овладеем крепостью.
Стратегические прожекты моего друга казались мне нереальными, потому что жить у нас тетушке оставалось всего два дня.
Я безнадежно терял время, а между тем у стен моей неприступной крепости, кое-кто проводил боевые маневры.
Пока я был погружен в эмоции по поводу своей неразделенной любви, у нас дома назревали любопытные события.
Я мучительно соображал, как овладеть тетушкой так чтобы она ничего не почувствовала и плохо спал ночь.