Настя шевельнулась и медленно, чувствуя, как ее подташнивает (видимо, крепко ударилась головой об асфальт), встала вначале на колени, а потом, опираясь на бейсбольную биту, на ноги. И огляделась вокруг.
Их было десять человек. Парни как парни, ничего злобного в лицах лица как лица. Кавказской национальности. Они улыбались, хохотали, протягивали руки, изображая, что сейчас схватят Настю и Лену, но ничего больше не предпринимали. Мелькнула мысль: «А может, обойдется?! Может, отпустят?!»
И тут же услышала, поняла то, о чем они говорят:
Хорошие, сучки! Смотри какие! Я первый буду!
Нет, ты чего, Вагиз старше, ему первому и начинать!
Я вот эту хочу, маленькую, я ее порву, суку! Я ей зад порву!
Не калечьте только! Аббас сказал всех русских сучек приводить на базу! И чтобы целы были и зубы целы, и не порвали! Без зверства! Попользовались и привезли! Другим тоже надо попользоваться, поняли?
Это говорил высокий, крепкий парень лет шестнадцати на вид. Но скорее всего, ему было меньше лет кавказцы всегда выглядят старше, чем они есть. И кстати сказать, Настя так и не поняла, почему они между собой говорят по-русски. Почему не на своем языке? Или все разной национальности? Кавказцы это не нация, наций у них вагон и маленькая тележка.
Отпустите нас! бесстрастно сказала Настя, покрепче перехватывая биту. Мы вам ничего не сделали! Отпустите!
В том и дело, что ничего не сделали! с акцентом сказал старший и ухмыльнулся. А должны сделать! Вы, русские сучки, лучше сдавайтесь так будет лучше для вас. Мы вас вым по разу, аккуратно, не портя товар. А потом поедем к нам. Там вы будете обслуживать джигитов, у нас много джигитов, им нужна женская ласка. А может, кто-то из старших возьмет вас в свой гарем. И тогда ваша жизнь будет вообще сладкая! Это ведь хорошо! Целый день ничего не делаешь, только раком стоишь! Тебя кормят
В толпе хохотнули: «Ага, накормим!»
поят, спать укладывают. Живи и радуйся! Что еще надо сучкам? Ну что, русские сучки, сдаетесь?
Русские не сдаются! внезапно для себя самой выпалила Настя и посмотрела на Лену. Та тряслась, как в лихорадке, ей было страшно предельно страшно. Но при том при всем она не бросила Настю, не убежала, встала над ней с битой и стояла, отбиваясь от врага! Настя сглотнула комок: «Жаль, подруга, я тебя раньше не встретила! И жаль, что все так кончается!»
Настя была совершенно уверена, что их убьют. Сейчас вот изнасилуют, потом убьют. И единственное, чего хотела, это засветить кому-нибудь из «зверьков» по башке. Да так засветить, чтобы мозги наружу и чтобы после этого ее убили. И чтобы она не видела, не слышала, не чувствовала того, что будет потом с ней. И с Леночкой
Держись! шепнула она Леночке. Постарайся врезать кому-нибудь, чтобы сразу убили. Иначе будет плохо! И это я горжусь, что знала тебя!
Держись! шепнула она Леночке. Постарайся врезать кому-нибудь, чтобы сразу убили. Иначе будет плохо! И это я горжусь, что знала тебя!
Леночка глянула на нее, кивнула:
И я. Держусь.
Они встали спина к спине, и первый натиск стаи разбился о них, не дав нападающим никакого результата. Старший приказал не портить товар, потому нападавшие старались не бить их битами и тем более мачете. А вот девушки постарались от души Настя так врезала мелкому тощему парню, пытавшемуся броситься в ноги и свалить ее борцовским приемом, что тот яростно завопил и пополз в сторону, держась за ушибленный бок. Наверное, она сломала ему ребро.
Лена не отставала от напарницы, и ей удалось достать высокого рыжего парня ударом в ключицу, что, впрочем, того не остановило. Он только завопил что-то по-своему, на непонятном девушкам языке и бросился вперед, ударив Лену крепким мосластым плечом, и мгновенно сбил ее с ног. И тут же сбили с ног Настю, навалившись на нее толпой и выдернув из рук биту.
С них сорвали одежду всю, до последней нитки. И начали издеваться, глумиться над их телами
Потом их засунули в багажник. Лена так и не очнулась, но она была жива. Настя слышала ее дыхание, чувствовала, как медленно поднимается и опускается ее покрытая синяками грудь.
Пока живу надеюсь! опухшими губами шепнула Настя и прикрыла глаза, перед которыми метались, вертелись огненные круги. И потеряла сознание, не слыша, как завелся двигатель автомашины.
Глава 5
12 июня, день, вечер, ночь. Вадим Гладин, он же ГладГлад остановился только тогда, когда добежал почти что до самого автомобильного рынка. Встал, оглянулся и, тяжело дыша, стал смотреть, как медленно подтягивается к нему цепочка кодлы, растянувшейся метров на двести. Все-таки среди всех этих парней Глад был самым выносливым и тренированным. Он всегда это знал, а сейчас снова убедился. Говно народец! Дохляки!
Когда все собрались вокруг потные, взлохмаченные, угрюмые, Глад ухмыльнулся и, довольно гыгыкнув, сказал:
Ну что, орлы, перессали?
А сам-то? недовольно возразил Миха Клен, он же Кленов Михаил Сергеевич, судимый ранее за побои, нанесенные прохожему (на условняке).
Гы-ы А я не перессал! снова гыгыкнул Глад. Я отступил на заранее подготовленные позиции! Слыхал такое слово?
Слыхал мрачно кивнул Клен. А хочешь послушать, как будет орать Конь, когда хачи его станут потрошить? Кули мы Коня бросили? Свой пацан, фартовый! И мы его там оставили! Это как?!
Не нравится иди к Коню! окрысился Глад. Чтобы тебе из ружья яйца оторвали! Хочешь? Не хочешь? Тогда и не пди! Правильно сделали, что свалили! Во-первых, их больше в три раза! Во-вторых, у них ствол! В-третьих если бы мы потащили Коня, тут бы нам и конец пришел! А так Конь своей жизнью пацанской купил нам жизнь! И мы помянем жигана! И отомстим за его смерть! И хватит всякую ерунду болтать мне важны ваши жизни, вы мне нужны, потому что вы моя кодла! И я за вас отвечаю! И я все продумал раньше, чем ты пернуть от страха сумел! Че еще не нравится, а?! Че ты хочешь, в натуре?!
Глада добавил в голос блатного привизга и чуть не пустил пену, чтобы пострашнее было, и неизвестно, чем бы дальше закончилось, но положение спас Серый:
Слышь, Клен, не по делу пшь! Вожак дело говорит! Куда бы мы щас делись с Конем на руках? Нам бы точно яйца отстрелили, если бы не Глад! Правильно он скомандовал валить оттуда! Против лома нет приема! Тебе че, Конь дороже самого себя? Своей шкуры? Ну так иди к хачам, попроси, чтобы его отдали, а тебя оставили! Че, кишка тонка? Очко жим-жим?! Так вот и не надо ля-ля!
Все замолчали хмурые, потрясенные. Вот только что было веселье, только что развлекались, и всему кранты! Если всю Гору захватили хачи, там кодле не жить. Их точно вычислят и убьют. И что делать?
Вот что, пацаны начал Глад внушительно, с расстановкой и основательно, как и положено настоящему авторитету. Без стволов нам хачей не выбить. Я знаю, где взять стволы, но придется потрудиться.
Где? оживился Серый.
В центре, кивнул Глад. Но нам нужна машина. И не просто машина, а грузовик потяжелее. Пошли, пацаны!
Кодла загудела, на физиономиях расплылись улыбки хорошо! Вот теперь хорошо! Вожак знает, куда идти и что делать, а что еще нужно для хорошего настроения? Все впереди, все еще будет! Выбьем хачей с Горы и заживем!
Глад шел и внимательно осматривался по сторонам, приказав делать то же самое и своим пацанам. Два глаза хорошо, а семь пар глаз в плюс ништяк будет.
Глад шел и внимательно осматривался по сторонам, приказав делать то же самое и своим пацанам. Два глаза хорошо, а семь пар глаз в плюс ништяк будет.
Нужный транспорт обнаружил Серый. Машина стояла, уткнувшись в бетонный забор это был красный фирменный грузовик магазина «Магнит».
Глад ненавидел эти магнитовские грузовики. Во-первых, они постоянно перегораживали улицы и тротуары, мешая пройти, и водилам было наплевать на всех вокруг. На их вечно кислых мордах было крупными буквами написано: «Мне на вас наплевать! Хочу и буду стоять! Я из «Магнита», а вы все козлы!»
А еще Глад завидовал тому, кто владел «Магнитом». Ведь эти магазины по всей стране! Это сколько же тварь зарабатывает?! Чтоб он сдох, гнида!
Хе-хе-хе вот и сдох! А Глад жив! И водила магнитский сдох вон сидит в своей телеге и смотрит выпученными глазками!
Машина «МАН». Глад случайно прочитал в сети, что «Магнит» закупил уже шеститысячный грузовик этой фирмы! Шесть тысяч грузовиков! Жалко, что Глад не может попинать труп хозяина «Магнита». Он всегда об этом мечтал! Ибо не фиг быть таким жирным клопом.
А вот водилу пнул. Пару раз, не больше стало противно ноги пачкать. Пацаны вытерли сиденье от вонючей слизи, и за руль усадили Серого он хорошо водил машину, Глад знал. У него даже была драная «шоха», и Глад с пацанами иногда катался на ней по Горе, прячась от ментов. Потом Серый ее расхерачил о столб, когда за ним гнались гайцы, и бросил, удрав дворами. На самом деле грузовик практически не отличается от легковушки по управлению, особенно такая вот крутая иномарка, как «МАН», так что проблем, скорее всего, не будет. Только вот надо его еще завести он ведь не так просто тут стоит, не так просто уперся в бетонную стену, разбив угол бампера!
Вначале пришлось отстегнуть и откатить прицеп эти мрази все ездят с прицепами. Толпа пацанов откатить на руках, какие проблемы? Откатили. Тем более что прицеп был пустым.
Открыли и фургон машины тоже пусто, и это очень хорошо, потому что хотя вроде пацанов приличное количество, но даже пустая машина весила тонн восемь, не меньше. А может, и больше. А если груженый? Совсем была бы задница!
И так пришлось крепко покорячиться Глад тоже толкал грузовик, да с такой напругой, что аж жилы трещали! Без грузовика им хреново придется. Все планы насмарку! А так есть шанс.
Машину развернули по направлению к улице Симбирской, к спуску под гору, как следует налегли, и «МАН» вначале медленно, потом все быстрее и быстрее покатился вниз! Разогнался до скорости километров в двадцать, дернулся видимо, Серый отпустил педаль сцепления, рявкнул и выпустил клуб черного дыма из выхлопной трубы. Потом затормозил, остановился и стал медленно сдавать задом, приближаясь к восторженно вопившей кодле.
Тихо вы! нарочито серьезно прикрикнул Глад. Враг может услышать! Вот что, Гвоздь со мной в кабину, остальные грузятся в кузов! Если что, стучите!
А что «если что»? поинтересовался один из парней.
Да ни хрена ниче! отмахнулся Глад. Так, на всякий случай говорю. Грузись давай!
В кабине еще попахивало мертвечиной, но запах уже не был таким сильным, как раньше. Потом еще надо будет протереть кабину, и все будет чики-пуки, подумалось Гладу.