И тут я вспомнил о Хрофте.
Я не видел его более десяти лет с самого возвращения из изгнания, полностью поглощённый вознёй с Хагеном. Теперь, похоже, наступило время для новой встречи, да и моего Ученика обязательно следовало представить ему. Мы отправились в путь.
От страны ярлов старым торговым трактом мимо владений баронов, через земли свободных пахарей к окраинам степей Рогхейма и затем на север, единственным более или менее безопасным путём через страну дубрав, подальше от жуткого Железного леса соваться туда было ещё рановато для Хагена, мы добрались до Живых скал.
Старый Хрофт Он был стар уже в дни моей юности. На нём лежала неизгладимая Печать Гнева Предвечных Владык, и потому все избегали его. Веление Богов почиталось свято однако так случилось, что я первым из Поколения нарушил их приказ отчасти из любопытства, отчасти из чувства противоречия Меня всегда притягивала эта мощная, невесть откуда взявшаяся в нашем Мире магическая личность, не принадлежавшая ни к Богам, ни к Древним, вдобавок совершенно, абсолютно одинокая. Он не имел ни учеников, ни последователей; он казался изгоем. И, наверное, оттого он так несказанно удивился, когда молодой Маг из только-только вставшего на ноги Поколения дерзнул пойти против уложений Богов, появившись у него на пороге. Мне показалось, что он обрадовался, хотя и стремился скрыть это всеми силами; он едва не выставил меня за двери. Но потом, смягчившись и поняв, что я не лазутчик (меня тогда страшно поразила такая подозрительность!), он стал очень откровенен; и от него-то я и узнал всё то, что заставило меня повернуться спиной к Свету и заняться пристальным изучением Тьмы.
Мы с Хрофтом не стали друзьями. Нельзя также сказать, что Хрофт был моим Учителем, хотя дал мне немало; нечто иное, куда сильнее привязанностей и обязательств Ученичества, сближало нас. Мы чувствовали, что не можем обойтись друг без друга в деле исполнения наших сокровенных желаний. Я оказался единственной надеждой Хрофта, он единственным для меня источником поистине бесценного Знания. Можно сказать, именно он перевернул все мои представления о Реальности, Межреальности, Богах, Демонах и прочих Магических Существах, о Светлом и Тёмном в пределах этого Мира. До встречи с Хрофтом бытие хоть и представлялось мне полным волнующих тайн и невероятных приключений, но в моих глазах оно походило на цветущий луг между двумя грозными крепостями, белой и чёрной, и я твёрдо знал, на какой я стороне и кто я сам. Хрофт раскрыл мне глаза на великое разнообразие Сил, Древних и Дальних; и я навсегда запомнил день, когда наконец понял, кто он такой и почему Владыки наложили на него запрет.
Меня всегда удивляло, почему этот могучий дух, это гордое сердце и глубокий ум мирятся с жалким положением изгоя, который проводит недели и месяцы в мрачном ничегонеделании, молча и безвылазно сидя в хижине и неумеренно потребляя самый грубый и крепкий эль, какой только можно было достать. Предстояло кануть в ничто ещё многим и многим векам, прежде чем прозвучали слова «слава павшему величию!», но, клянусь Лунным Зверем, они как нельзя лучше подходили к Хрофту. Я довольно быстро понял, что он не принадлежал к числу Древних, предыдущему Поколению Магов, на смену которым пришли мы; кто он и откуда взялся долгое время оставалось для меня загадкой. И однажды, когда он был особенно сумрачен, а жбан с элем уже показывал дно, в его речи замелькали слова «радужный мост», «серединный мир» и другие, значение которых я не понимал. И тогда я решился спросить.
Откуда я? прищурился Хрофт. А ты ещё не догадался?.. Да, было время, когда я сидел на золотом троне, окружённый верными друзьями, было время, когда я повелевал и вершил суд; и все склонялись передо мной! А кто я? Пойдём!
И он потащил меня в конюшню. Там, понуро опустив голову, стоял дивный жеребец, подобного которому я не видел нигде и никогда. Но удивили меня отнюдь не его редкостные стать, сила и красота, а восемь тонких, но мускулистых ног.
Только один такой конь существовал в пределах Реальности.
И только одного наездника терпел он на своей спине.
До часа Рагнаради оставались ещё немереные бездны времени, уставившись невидящим взглядом в стену, проговорил Хрофт. Но Они пришли раньше, неожиданно и неведомо откуда. Мы дали бой и не устояли. Потом, говорят, пали и остальные Убийца Бели, сын Фьёргун, брат Бюллейста, все остальные, все наши жёны все, все погибли Я остался один. Так у Мира появились новые хозяева. И вот я здесь, а высокие стены моих чертогов пожрал огонь Силы растрачены в битве, ныне могу лишь малую часть из того, на что был способен прежде
До часа Рагнаради оставались ещё немереные бездны времени, уставившись невидящим взглядом в стену, проговорил Хрофт. Но Они пришли раньше, неожиданно и неведомо откуда. Мы дали бой и не устояли. Потом, говорят, пали и остальные Убийца Бели, сын Фьёргун, брат Бюллейста, все остальные, все наши жёны все, все погибли Я остался один. Так у Мира появились новые хозяева. И вот я здесь, а высокие стены моих чертогов пожрал огонь Силы растрачены в битве, ныне могу лишь малую часть из того, на что был способен прежде
Туманные предания и намеки, кое-где передаваемые среди гномов самой древней и мудрой расы Смертных, которые я собирал долго и жадно, разом обрели плоть. Множество разрозненных мелочей встали по местам. Были те, кто владел Миром до прихода в него Молодых Богов; и старые повелители не устояли перед натиском пришельцев.
И ты Я запнулся, но Хрофт лишь махнул рукой.
Не надо титулов, они пусты, как череп труса, катаемый прибоем! Понимаю, что ты хотел спросить. Нет, я больше не пытался. Потому что не знаю, как бороться, но сделаю всё, чтобы узнать. Если хочешь будь со мной, но предупреждаю: если ты вздумаешь предать меня Его брови сошлись, глаза полыхнули, и мне представился прежний, грозный Отец Дружин, скачущий во главе могучего войска на великую битву.
Началось мое собственное Ученичество у Хрофта. Странное, ничуть не похожее на все прежние. Очень быстро я понял, что почти всё, чем владеет Хрофт, доступно и мне, а вот ему оказалось не по силам повторить то, что умел я. Он щедро делился со мной иным знанием не заклинаниями и боевыми магическими искусствами, а правдивой историей Мира и подробными сведениями о различных Силах, действующих в нём. Их оказалось куда больше, чем я тогда считал
И вот настал день, когда моё Ученичество как-то незаметно уступило место союзу, а затем по мере того, как росли мои собственные силы, Старый Хрофт стал всё более внимательно выслушивать меня, следовать моим советам, а потом и выполнять мои просьбы. Он признал, что я сильнее его; понимая, что в будущем старыми запасами не обойдёшься, Хрофт жадно учился сам однако Магия нового времени давалась ему с трудом. Впрочем, торопиться ему было некуда. Победители, изгнав Хрофта и перебив всех его соратников, для чего-то сохранили ему жизнь (я полагал, что не последнюю роль тут сыграло знаменитое мягкосердечие Ялини, ненавидящей кровопролитие), лишь учинив над ним постоянный надзор. Я сразу же ощутил присутствие Недреманного Ока; однако стража занимал лишь сам Хрофт, а не его окружение.
Отец Дружин не скрывал своих целей. Он хотел, чтобы всё стало по-прежнему, а если не удастся то отомстить. Он не требовал от меня, чтобы я сражался с ним рука об руку; ведь я в те дни ещё не знал собственных желаний. Тем не менее я помогал ему потому что уже тогда понимал, что с Молодыми Богами мне не по пути. Голубой Город и Сигрлинн остались в прошлом, Ракот отдалился, готовя своё Первое Восстание, и я метался, не зная, чего же, в сущности, хочу.
Потом вихрь сотрясших всю Реальность войн всосал меня в свою исполинскую воронку; я составил свой собственный План, начал воплощать его и с великим изумлением в конце концов увидел огромного чёрного Замкового Ворона, вестника войны, на окне своего покоя в цитадели столицы Ночной Империи. Ворона из Замка Всех Древних, принёсшего мне вызов Сигрлинн.
В злые века изгнания моим единственным другом остался именно Хрофт. Заточённый Ракот навсегда, как я тогда думал, выпал из нашего Мира; и Хрофт действительно не жалел сил, помогая мне. Он даже не раз покидал своё единственное убежище в Живых скалах, отправляясь со мной в далёкие и рискованные путешествия как, например, к мёртвым храмовым городам Юга, где воет ветер над полуразбитыми алтарями сгинувших богов, откуда я бы никогда не выбрался, если бы не Хрофт.
Мы с Хагеном направились к Живым скалам. Ещё несколько лет и мой Ученик вступит в полную силу воина. Мы начнём с танства, а потом
Каменный Страж едва не покалечил бесстрашно, но и безрассудно бросившегося ему наперерез Хагена; однако мальчишка сумел увернуться, и моя помощь не понадобилась, хотя мой Ученик и был здорово потрясён я не сказал ему ни слова о том, что ждёт его в Скалах.
Хрофт моим Учеником остался доволен. Мы прожили у него полных четыре года, и, наверное, это были мои лучшие четыре года. А потом Пятнадцатилетний Хаген уже не мальчик, но мужчина и я покинули надёжное убежище и двинулись на юго-запад, в населённые людьми области. Наступило время разбрасывать камни, как скажет впоследствии один незадачливый последователь Мерлина
Оружие моему Ученику ковали гномы. Несмотря ни на что, Хрофт пользовался у них отменным уважением, и они с охотой исполнили его просьбу. Конечно, Хагену для наших последующих дел требовалось что-нибудь из работы по крайней мере Древних Магов, а ещё лучше Древних Богов, но подобраться к их тайным запасам без гномьего клинка тоже было невозможно. Я не пожалел золота, и мастера Кольчужной Горы приняли его но трудились они всё же не ради богатства. Гномы странная раса, они с равной страстью и созидают, и разрушают. Но их грозный хирд несокрушимый боевой строй уже давным-давно не видели на поверхности, с людьми они жили мирно, целиком уйдя в работу. Однако в сердцах их навечно возжжён мрачный огонь, Жар Творящий и Пожирающий, и оттого гномы всегда с таким желанием куют мечи и вообще любую военную справу. Принимая от нас с Хагеном заказ, Дрони, старый гном, непроизносимый титул которого передавался человеческим языком как нечто вроде «тот-кто-делает-сверкающие-убивающие-рассекающие-шипы-ран», вполголоса сказал мне, внимательно глядя на моего Ученика: