Поговори со мной, просит он, шепча мне прямо в ухо. Расскажи, что случилось тем утром, когда ты ушла.
Я просто поняла, что мне нужно сделать шаг назад и подумать, что делать дальше, говорю я тихо, но он сейчас очень близко ко мне и я знаю, что он слышит меня. С твоей стороны было ужасно дерьмово не сказать мне о Перри. Но на самом деле это дало мне тот пинок, который был очень нужен.
Прости меня, Сериз.
Когда он произносит это мое прозвище, грудь у меня напрягается, и я провожу руками по его груди:
Если мы хотим попытаться быть вместе, я должна быть уверена, что ты будешь рассказывать мне о таких вещах.
Обещаю. Буду.
Прости, что я ушла так.
Его ямочка появляется буквально на несколько секунд.
Покажи мне кольцо. Я увижу, что оно все еще у тебя на пальце, и ты прощена.
Я поднимаю свою левую руку, и он смотрит на тонкий золотой ободок у меня на пальце, а потом целует его.
Мы медленно покачиваемся, почти не двигаясь, хотя все вокруг прыгают, дергаются и трясутся под музыку. Я кладу голову ему на грудь и закрываю глаза, вдыхая его запах:
Ладно, с этим покончили. Теперь твоя очередь болтать.
С легкой улыбкой он наклоняется ближе, целует сначала мою правую щеку, а потом левую. И касается моих губ на несколько долгих, прекрасных секунд.
Мой любимый цвет зеленый, говорит он мне прямо в рот, и я хихикаю. Его руки скользят вниз по моему телу, руки смыкаются у меня на талии, он придвигается еще ближе и целует меня в шею. Я сломал руку, когда мне было семь лет, учился кататься на скейтборде. Я люблю весну и ненавижу зиму. В детстве моим лучшим другом был Огюст, а его старшую сестру звали Катарина. С ней у меня случился первый поцелуй, когда мне было одиннадцать, а ей двенадцать, в кладовке в доме моего отца.
Мои пальцы поглаживают его грудь, потом поднимаются вверх, к его горлу, и дальше, на заднюю поверхность шеи.
Моя самая большая травма когда моя мать уехала из Штатов, но при этом, несмотря на то что мой отец тиран, детство у меня было вполне счастливое. В школе мне не давалась математика. Девственность я потерял с девушкой по имени Ноэми, когда мне было четырнадцать. Он целует меня в щеку. Последний раз я занимался сексом со своей женой, Миа Розой Гийом. Теперь он целует кончик моего носа. Моя любимая еда хлеб. Да, да, знаю, это звучит ужасно скучно. И я не люблю сухофрукты.
Я смеюсь и тянусь к нему уже для настоящего поцелуя, наконец-то. И о мой Бог Губы у него теплые, уже такие знакомые мне, мягкие и в то же время властные. Я чувствую, как растет его желание прикоснуться ко мне, попробовать меня на вкус, заняться со мной любовью, его руки опускаются на мои ягодицы, бедра прижимаются к моим. Он слегка касается языком моего языка, и мы оба стонем, вжимаясь друг в друга и тяжело дыша.
Я даже не знал, что могу довести женщину до оргазма ртом, пока не встретил тебя, признается он. Мне так нравится целовать тебя там. И мне нравится твоя попка, она совершенна. В этот момент я чувствую, как его твердый член упирается в меня, он сжимает мои ягодицы руками. Мне нравится любой секс с тобой, но больше всего я люблю быть сверху ты превращаешь миссионерскую позу в нечто очень сексуальное тем, как извиваешься и двигаешься подо мной.
Черт. Я просто растекаюсь в его руках.
Ансель
Я знаю, какие звуки ты издаешь, когда кончаешь, тебе никогда не удастся меня обмануть. Он улыбается и добавляет: Снова.
Говори мне обычные вещи, умоляю я. Это меня убивает.
Я ненавижу убивать пауков, потому что мне они кажутся потрясающими, но я буду делать это ради тебя, если ты будешь их бояться. Я ненавижу сидеть в машине на пассажирском сиденье, потому что предпочитаю быть за рулем. Оон целует теперь мое ухо и шепчет: Мы можем жить в Сан-Диего, но я бы хотел хотя бы лето проводить во Франции. И может быть, мы перевезем сюда мою маму, когда она состарится.
Мое сердце бьется так сильно, что даже больно.
Хорошо.
Он улыбается, и я касаюсь его ямочки кончиком пальца:
Ты правда собираешься сюда переехать?
Думаю, в феврале, отвечает он, слегка пожимая плечами. Так, будто это очень просто. Как будто и говорить не о чем и все решено.
Я рада, но в то же время расстроена. Конечно, прекрасно, что все так легко устраивается, но сейчас ведь только июль. Февраль так далеко!
Это кажется таким далеким-далеким.
Я приеду в гости в сентябре. В октябре. В ноябре. В декабре. Я январе
А сейчас как надолго ты останешься? Почему я не спросила этого раньше? Я заранее боюсь его ответа.
Только до завтра. Мое сердце обрывается, и я вдруг ощущаю щемящую пустоту внутри. Я могу пропустить понедельник, говорит он, но во вторник должен быть на работе на первом этапе слушаний.
Значит, у нас очень мало времени.
Схватив его за руку, я поспешно пробираюсь через толпу к столику.
Слушайте, девочки
Да понятно все, Сахарок, кивает Харлоу. У вас всего двенадцать часов. Я вообще понять не могу, что вы до сих пор тут делаете. Бегите.
Видимо, они знали не только то, что он приедет, но и то, когда он уедет. Они успели поговорить обо всем. Черт, я люблю моих друзей.
Я целую Харлоу, целую Лолу, и мы бежим к выходу.
КАК-ТО НАМ УДАЕТСЯ добраться до моей квартиры и не раздеться по пути. Я молюсь, чтобы мы не разбудили Джулианну, когда мы вываливаемся из машины на дорожку, целуясь, а потом гремим в гараже, впечатываясь в стенку, потому что Ансель залезает руками мне под юбку и в трусики, умоляя дать ему меня почувствовать. Его пальцы горячие и нетерпеливые, он резко отводит в сторону тонкое кружево и гладит меня.
Ты нереальная, шепчет он. Мне нужно, чтобы ты была голая. Мне нужно увидеть тебя.
Тогда тащи меня наверх.
Мы спотыкаемся и бьемся по пути по деревянной лестнице об стены, потом наваливаемся на дверь, он истово целует мою шею, а его жадные руки вцепляются мне в ягодицы, вжимая меня в него.
Ансель! смеюсь я, слабо отбиваясь от него, потому что мне нужно достать ключи из сумки.
Оказавшись внутри, я не включаю свет, не в силах оторвать руки от его тела хотя бы на то короткое мгновение, которое нужно для того, чтобы нажать на выключатель. Я слышу, как ключи падают на пол, за ними следуют сумка и его пиджак, а потом уже и мы оба спотыкаемся и падаем в темноту. Он подхватывает меня за талию, чтобы помочь мне подняться, не переставая целовать.
Ансель! смеюсь я, слабо отбиваясь от него, потому что мне нужно достать ключи из сумки.
Оказавшись внутри, я не включаю свет, не в силах оторвать руки от его тела хотя бы на то короткое мгновение, которое нужно для того, чтобы нажать на выключатель. Я слышу, как ключи падают на пол, за ними следуют сумка и его пиджак, а потом уже и мы оба спотыкаемся и падаем в темноту. Он подхватывает меня за талию, чтобы помочь мне подняться, не переставая целовать.
Мне нравится твое жилище, говорит Ансель, улыбаясь между поцелуями.
Я киваю, лихорадочно вытягивая рубашку из его брюк.
Хочешь экскурсию?
Он смеется, когда я рычу от нетерпения, мои пальцы расстегивают пуговицы на его рубашке И почему этих долбаных пуговиц так много?!!
А эта экскурсия включает кровать, да? спрашивает он и убирает мои руки, сам быстро расстегивая оставшиеся пуговицы и снимая наконец рубашку.
И стол. И диван, бормочу я, увлеченная его обнаженной кожей, такой гладкой, такой совершенной, которая вдруг оказывается у меня под руками. А может быть, и пол. И еще душ.
Прошло всего несколько дней, как я не касалась его, но кажется, будто целый год, и мои пальцы скользят по его груди, ногти царапают твердые мышцы его живота. Когда я подаюсь вперед и целую его ключицу, он издает звук, который представляет собой нечто среднее между стоном и рычанием.
Он стягивает купальник с моих плеч, тянет его дальше, по рукам, пока наконец он не остается болтаться у меня по бокам.
Давай начнем со спальни. А потом можем совершить круиз.
Нам же надо как-то убить двенадцать часов времени, говорю я.
Он захватывает мою нижнюю губу зубами, и я начинаю хныкать, мне так сильно его не хватает, что, кажется, в грудной клетке у меня что-то сломалось и я не могу дышать.
Кровать самый большой предмет в квартире, и даже в темноте Ансель находит ее без усилий. Он ложится на спину, продолжая меня целовать, а потом садится, подтягивая меня к себе, между раздвинутыми ногами. Его руки ласкают внутреннюю поверхность моих бедер, двигаются вверх и вниз, пока наконец пальцы не касаются кромки моих трусиков. Уличный фонарь заливает тусклым светом одну из стен, и я вижу лицо Анселя, его плечи. Брюки у него расстегнуты, и его член уже очень твердый, головка выглядывает из боксеров, а ствол сильно прижат к животу.
Он тянет меня к себе, и я чувствую жар его губ на своей шее.
Двенадцать часов недостаточно, говорит он, и его слова обжигают мне кожу. Он облизывает линию между моих грудей, сосет мой сосок прямо через ткань бюстгальтера. Я лихорадочно высвобождаю руки, и он проявляет ко мне милосердие, помогая мне снять оставшуюся одежду, которая падает мне под ноги.
Наконец я могу двигаться и запускаю пальцы ему в волосы. И да, все так, как я помню: то, как он звучит, как он пахнет, как горит моя кожа, когда он ее посасывает под моей ключицей как я могла думать, что проживу хоть один день без этого?
Я хочу, чтобы ты сняла, говорит Ансель и тянется мне за спину, чтобы расстегнуть застежку лифчика. Стянув бретельки, он быстро снимает с меня бюстгальтер, его руки скользят по моим плечам, потом по ключицам, он берет в ладони мои груди. Наклонившись вперед, он ласкает одну, целует другую. Он постанывает от удовольствия и передвигает одну руку мне на ягодицы.
И это. Сними.
Его рот кружит вокруг моего соска, язык ласкает верхушку. Это тот момент, когда я должна была бы превратиться в кого-то другого, чтобы успокоить сознание костюмом и чужой ролью. Но сейчас, в эту минуту, я хочу быть только собой.
И ты тоже, бормочу я. Брюки.
И смотрю, сгорая от неудержимого желания, как он встает и сбрасывает на пол остатки одежды.
Ансель больше не дает мне подсказок, он просто вытягивается на постели и ждет, пока я стаскиваю с себя трусики. Он молча тянется и берет свой член рукой у основания и медленно поглаживает его.
Я забираюсь на кровать, ложусь на него сверху, обхватываю своими бедрами его бедра. Он отпускает член, тот победно встает, почти касаясь его живота. Глаза у Анселя открыты и не отрываются от расстояния между нашими телами, которое становится все меньше. Он нетерпеливо хватает меня за ягодицы, подтягивая меня кверху, так, чтобы я находилась прямо над ним.