Обстоятельный допрос Мерзлякова состоялся 18 сентября, после его первой ночевки в камере следственного изолятора. Задержка довольно странная, трудно отделаться от ощущения, что Анатолию умышленно предоставили время подумать о правильном поведении в кабинете прокурора.
Уже в самом начале допроса Мерзляков отказался от показаний, на которых настаивал во время очной ставки тремя днями ранее. Тогда он утверждал, будто не встречался 12 июля с Кузнецовым, и последний подтвердил правильность этих слов. Теперь же Мерзляков заявил, что день убийства Герды Грибановой целиком провёл в обществе Василия, который вместе с Гребеньщиковым разбудил его в 8 часов утра, явившись к нему домой. Встретившись ранним утром, они уже более не расставались. Днём они ходили на рынок, вечером пили вино, после этого отправились к дому их общего знакомого Аркадия Молчанова и там выломали доску из голубятни, принадлежавшей последнему. В общем, рассказ Мерзлякова довольно точно соответствовал тому, что прежде рассказывал Василий Кузнецов. Разумеется, тут напрашивался вопрос о причине того, что 15 и 18 сентября Анатолий давал совершенно разные показания. Подбело так и спросил: «Почему же Вы при допросе 15/X-38 г. показали, что с Кузнецовым не встречались 12/VII-38 г.?», на что Мерзляков просто и без всяких затей ответил: «Потому, что я забыл». И всё каков вопрос, таков ответ.
Прокурор заинтересовался наличием у допрашиваемого оружия. Оказалось, что Мерзляков владеет неким ножом небольшого размера, конструктивно похожим на кинжал. Прокурор так его и назвал «кинжальчик», под этим же наименованием сей предмет в дальнейшем фигурировал в документах. Подбело установил место хранения «кинжальчика», однако, как мы точно знаем, во время обыска жилых комнат Мерзлякова ничего похожего на холодное оружие найдено не было. Хотя в протоколе допроса не содержится пояснений по этому поводу, мы знаем, как в итоге разрешилось данное противоречие. Анатолий Мерзляков, оказывается, передал «кинжальчик» Аркадию Молчанову, у которого тот и был найден сотрудниками уголовного розыска вечером всё того же 18 сентября.
Помимо интереса к холодному оружию, следователь озаботился повседневной одеждой нового подозреваемого. Узнав, как одевался Мерзляков минувшим летом, прокурор приказал изъять его одежду и доставить в свой кабинет. На квартиру арестованного, обысканную накануне лично прокурором, мигом помчался оперуполномоченный уголовного розыска Пискунов, который, руководствуясь полученными от Подбело указаниями, провёл повторный обыск. В результате на столе Подбело оказался тёмно-вишневый шевиотовый (из тонкой шерсти) костюм, в кармане которого лежали два измятых носовых платка со следами крови! А на подкладке пиджака оказались мелкие капли крови, похожие на брызги. Разумеется, все эти вещи немедленно были направлены в лабораторию судебной медицины для проведения исследований с целью определения видовой принадлежности крови. 26 сентября исследования были окончены и Подбело, не дожидаясь официального оформления экспертизы, от руки записал результаты на половинке листочка писчей бумаги и вручил эту записку своему начальнику, прокурору Миролюбову. Тот, видимо, следил за следствием и подгонял, иначе эту спешку объяснить трудно. Как следует из записки, человеческая кровь оказалась на двух носовых платках, на подкладке пиджака была кровь неустановленной видовой принадлежности, а на ноже-«кинжальчике» крови не оказалось вовсе. В общем, полный пшик. Между тем ясно было, что убийство Герды Грибановой было очень кровавым и убийца никак не мог отделаться двумя запачканными кровью носовыми платками.
Все эти танцы с бубном, которые Подбело устроил вокруг Мерзлякова, вызывают лёгкую оторопь и осознание полнейшей профессиональной беспомощности прокурора. Тот проводил обыск, но ничего не нашёл, пришлось ему спрашивать у подозреваемого, в чём же тот ходил и где находится его одежда. Карманы одежды, висящей в платяном шкафу, никто, по-видимому, не просматривал, иначе как можно объяснить тот факт, что окровавленные носовые платки не были найдены? Поразителен, конечно, общий уровень следствия, такое ощущение, что в прокуратуру взяли школьников, причём далеко не старших классов, им бы всем слюнявчики на шею повязать, да надеть штанишки на лямках с пуговицами побольше, чтобы удобнее было застёгивать.
Явно не понимая, в какую сторону идти и на чём строить обвинения в адрес Кузнецова и недавно арестованного Мерзлякова, прокурор 19 сентября снова вызвал на допрос Сергея Баранова. И начался очередной виток блужданий в трёх соснах. «Вы подтверждаете, что Мерзляков вместе с Кузнецовым совершили убийство девочки?» задаёт свой самый умный вопрос Подбело, и Баранов в ответ выдаёт очередную соловьиную трель: «Да, я подтверждаю, что они совершили убийство девочки Герды Грибановой, то есть Кузнецов и Мерзляков». Следователь наверняка считал себя очень находчивым и сметливым, а потому надумал подстроить Баранову ловушку, из тех, про которые «блатные» говорят «берёт на понт». В исполнении Подбело это выглядело следующим образом (стилистика оригинала сохранена): «Следствие располагает данными, что убийство Герды Грибановой совершили не Кузнецов и Мерзляков, а совершенно посторонние лица, зачем же вы на их показали не правду?» На самом деле никакими данными следствие не располагало, но прокурор напустил на себя таинственный вид в расчёте смутить обвиняемого. Да вот только тот совсем не смутился и в ответ молотил своё: «Я показал правду с тех источников и доказательств, о которых я подробнее останавливался ниже». Баранов явно не понимал, где в тексте «выше», а где «ниже», но этого в равной степени не понимал и грамотей Подбело. Ему бы не убийства расследовать, а потратить хотя бы годик (а лучше два!) на изучение русского языка и литературы. Над этими протоколами можно было бы посмеяться, и если бы их взялись читать со сцены юмористы из «Comedy club», то вся страна хохотала бы в голос, пребывая в уверенности, что слышит оригинальную пародию, чью-то необыкновенную выдумку, да вот только перед нами вовсе не комедия, а самая настоящая драма!
Явно не понимая, в какую сторону идти и на чём строить обвинения в адрес Кузнецова и недавно арестованного Мерзлякова, прокурор 19 сентября снова вызвал на допрос Сергея Баранова. И начался очередной виток блужданий в трёх соснах. «Вы подтверждаете, что Мерзляков вместе с Кузнецовым совершили убийство девочки?» задаёт свой самый умный вопрос Подбело, и Баранов в ответ выдаёт очередную соловьиную трель: «Да, я подтверждаю, что они совершили убийство девочки Герды Грибановой, то есть Кузнецов и Мерзляков». Следователь наверняка считал себя очень находчивым и сметливым, а потому надумал подстроить Баранову ловушку, из тех, про которые «блатные» говорят «берёт на понт». В исполнении Подбело это выглядело следующим образом (стилистика оригинала сохранена): «Следствие располагает данными, что убийство Герды Грибановой совершили не Кузнецов и Мерзляков, а совершенно посторонние лица, зачем же вы на их показали не правду?» На самом деле никакими данными следствие не располагало, но прокурор напустил на себя таинственный вид в расчёте смутить обвиняемого. Да вот только тот совсем не смутился и в ответ молотил своё: «Я показал правду с тех источников и доказательств, о которых я подробнее останавливался ниже». Баранов явно не понимал, где в тексте «выше», а где «ниже», но этого в равной степени не понимал и грамотей Подбело. Ему бы не убийства расследовать, а потратить хотя бы годик (а лучше два!) на изучение русского языка и литературы. Над этими протоколами можно было бы посмеяться, и если бы их взялись читать со сцены юмористы из «Comedy club», то вся страна хохотала бы в голос, пребывая в уверенности, что слышит оригинальную пародию, чью-то необыкновенную выдумку, да вот только перед нами вовсе не комедия, а самая настоящая драма!
Читаешь эти документы и постоянно вспоминаешь Игоря Талькова: «Родина моя! Ты сошла с ума»
Все эти бредни произносились и записывались с абсолютной серьёзностью, и негодяй Баранов, повторяя свои выдумки, толкал своих друзей под пули палача. Впрочем, туда же их толкал и начальник 2-го отделения Отдела по спецделам Николай Подбело.
И снова, в который уже раз начались расспросы Баранова о событиях вечера 12 июля, и тот поделился очередным вариантом своих воспоминаний. На этот раз Сергей вдруг стал очень точен в мелочах. Он припомнил, что пришёл во двор дома Василия Кузнецова около 21 часа, никого из друзей там не застал и улегся спать под голубятней, то есть на первом этаже этой клетушки. Между 23 и 24 часами появились Кузнецов и Мерзляков, с собою они имели четверть литра белого вина и четверть красного, а также 200 граммов голландского сыра и полкило белого хлеба. Во двор вышел отец Кузнецова и присоединился к трём друзьям. Честно говоря, довольно сложно представить посиделки компании в составе четырёх мужчин с таким смешным количеством спиртного буквально по стакану белого и красного вина! но из песни слов не выкинешь. Именно о такой «пьянке» рассказывал Сергей Баранов. Вчетвером они просидели некоторое время, после чего отец Кузнецова вернулся в дом, а Василий и Анатолий Мерзляков куда-то ушли.
Далее начался детектив в худших традициях «Графа Монте-Кристо». Вот дословная цитата из показаний Баранова: «Они вернулись домой примерно в час ночи 13/VII-38 когда они стояли у голубятни, то Мерзляков и Кузнецов говорили, что о совершённом сегодня убийстве ребёнка говорить Баранову не нужно, потому что Баранов является ненадёжный и он может разболтать каждому». То, что товарищ Подбело не мог связать падежных окончаний и построить согласованную фразу, ему простить можно, в конце концов, косноязычные титаны мысли тех лет допускали и не такие описки. Но вот то, что работник прокуратуры позволил лгуну, уже оклеветавшему однажды своего товарища, начинать городить бредни с участием другого человека это уже непростительно.
Два месяца Баранов не мог вспомнить о том, что в ночь убийства где-то рядом находился некий Толик Мерзляков, и тут на тебе! вдруг чудесным образом ощутил улучшение памяти! Появление в воспоминаниях таких деталей всегда недостоверно и требует от допрашивающего максимально скептического восприятия, но Николай Подбело, судя по всему, подобных азов не знал.
Вместо того чтобы самым тщательным образом разобраться с подозрительным феноменом улучшения памяти обвиняемого, работник прокуратуры клюнул на очередной вброс Баранова. И закрутилась следственная феерия. «Почему вы не заявили о том, что Кузнецов и Мерзляков совершили убийство?» спрашивает под запись в протокол Подбело. «Потому, что они меня запугали,» отвечает Баранов, «сказали: если только ты заявишь о том, что мы совершили убийство, то мы тебя убьём».
Объективности ради надо признать, что прокурор Подбело в конце концов почувствовал вздорность утверждений Баранова и закончил допрос следующим примечательным резюме (грамматика и стилистика оригинала сохранена): «Вы, Баранов, говорите неправду следствию вы в троём совершали убийство, когда вы находились в заключении, то вас ни кто не угрожал нанесением побоев или другие действия, а всетаки вы признались, что убийство девочки Грибановой совершали вместе, поэтому вам необходимо дать показания, соответствующие действительности». Призыв сам по себе был неплох, но, как увидим из последующих событий, он скорее был адресован самому прокурору, нежели подследственному.