Я почувствовала себя виноватой знала ведь, что ей на работу, но эгоистично заставила остаться со мной ночевать. Светка собралась со скоростью солдата, поднятого по тревоге, схватила сумку, чмокнула меня в щеку и велела в город не соваться.
Я тебе с телефона Антона звонить буду на всякий случай.
Это лишнее. Не думаешь же ты, что кто-то прослушивает
На всякий случай, заявила подруга уже из коридора.
Я осталась в номере совершенно одна. Легла в постель, достала ноутбук, начала проверять почту, чтобы не думать ни о чем вообще. Работать не получалось, а статью нужно все-таки сдать, а заодно и подумать, надо ли поставить в известность главного редактора о том, что я уезжаю. Хотя а зачем? Работать можно откуда угодно, разве помешают деньги? Надо же на что-то жить. Нет, не буду пока ничего говорить.
Так и не сумев заставить себя сосредоточиться на тексте, я отставила ноутбук и включила телевизор. Шли местные новости, я даже не вслушивалась в то, что говорит диктор, но ровно до тех пор, пока на экране не возник мой дом. Я даже подалась вперед, чтобы убедиться, что не ошибаюсь, но нет это мой дом, мой подъезд и обгорелые зияющие проемы на месте окон моей квартиры пожарные машины, сгрудившиеся внизу жильцы, корреспондент, пытающийся взять у кого-то интервью ну, точно Галина Ивановна с пятого этажа и снова черные проемы окон как выбитые глаза Жуткое ощущение западни стало совершенно реальным, сделалось тяжело дышать, закружилась голова. Мне действительно нужно отсюда убираться кто бы ни поджег мою квартиру, непременно придет за мной тоже. И тут раздался телефонный звонок. Я подпрыгнула от неожиданности, но это оказался Эдуард Алексеевич.
Доброе утро, Надя. Я буквально на секунду. Записывайте адрес клиники. Я потянулась к ноутбуку и забила прямо в открытый на экране текст адрес. Спросите там Вячеслава Андреевича Василькова, он в курсе и поможет устроиться.
Спасибо я даже не успела вчера
Это лишнее, прервал меня Эдуард Алексеевич. Когда все будет готово, я позвоню. Документы привезет мой помощник, он полетит потом с вами. Всего хорошего, Надя, и в трубке опять стало тихо.
Я выключила телевизор и долго смотрела в одну точку на погасшем экране. Нужно собираться и ехать куда-то за город, где располагалась клиника. Я что-то о ней слышала, но от кого не могла вспомнить, да это и неважно. Мне бы только пересидеть там какое-то неопределенное время, а потом что будет потом, непонятно, но точно хуже, чем есть, уже вряд ли станет в этом городе меня ничего больше не держит, кроме родительских могил.
Первым препятствием оказался шлагбаум. У меня не было пропуска, который, оказывается, был нужен для того, чтобы попасть на территорию клиники. Охранник долго выяснял, кто я и откуда, к кому приехала. Я что-то невнятно мычала до тех пор, пока не вспомнила фамилию врача Васильков.
Ну, так бы и сказали, с облегчением выдохнул охранник. Сейчас позвоню, узнаю.
Я отошла от шлагбаума и попыталась рассмотреть, что же находится вокруг. Территория была обнесена забором, а за шлагбаумом виднелся большой парк. Сегодня выдался солнечный день, и золотистые листья деревьев придавали парку какую-то сказочную красоту и загадочность. Я заметила, что к шлагбауму то и дело подъезжают машины, и, предъявив пропуск, проезжают по дорожке куда-то направо. Пешком сюда, кажется, пришла только я от остановки рейсового автобуса в поселке, расположенном неподалеку.
Охранник высунулся из своего окошка почти по пояс и крикнул:
Девушка! Подойдите.
Я вернулась к шлагбауму, и парень сказал:
Пойдете вот по этой аллейке прямо, никуда не сворачивая, и упретесь в административный корпус. Вячеслав Андреевич вас на крыльце ждать будет.
Я шла недолго моему взгляду открылся трехэтажный белый дом, перед которым на клумбах ярко-оранжевым ковром цвели шафраны. На крыльце курил высокий, чуть грузный мужчина в белом халате и темно-синих штанах, напоминавших пижаму. Очевидно, это и был доктор Васильков. Я нерешительно поднялась по ступенькам, волоча за собой чемодан. Мужчина сразу бросил сигарету и помог мне:
Вы, очевидно, Надежда Закревская?
Да. Здравствуйте.
А я Вячеслав Андреевич. Ну, идем, я на вас историю заведу.
Историю? не поняла я.
Ну, конечно, так полагается.
Я не стала возражать, не стала говорить, что не собираюсь становиться клиенткой этого заведения, просто пошла вслед за ним внутрь. Оформление заняло несколько минут, и Вячеслав Андреевич, не задав мне ни единого лишнего вопроса, проводил по подземному переходу в другой корпус, а там в маленькую одноместную палату на втором этаже.
Вот располагайтесь, Надежда. Все вопросы можете задать медсестре, она объяснит распорядок, покажет, где тут у нас что. И очень прошу никому не говорите, что лежите здесь не для оперативного вмешательства, хорошо? предупредил он, придвигая мой чемодан к шкафу. Если спросят скажите, что готовитесь к ринопластике запомните?
Конечно. Спасибо
Это не мне, это Аделине Эдуардовне скажете, когда появится. Она сейчас на больничном. Отдыхайте. И врач вышел, закрыв за собой дверь палаты.
Я немного огляделась и принялась раскладывать вещи в шкаф, отнесла косметичку в небольшую ванную комнату, положила ночную рубашку под подушку, пристроила на тумбочке ноутбук и телефон. Палата напоминала гостиничный номер, а не больницу, и это меня обрадовало. Больниц я боялась с детства, но в этой клинике, к моему удивлению, даже запах стоял совершенно немедицинский. Как потом выяснилось, в этом корпусе пациенты только лежали, а все процедуры выполнялись в другом, лечебном. Здесь же, в реабилитации, имелся большой «зимний сад» и очень хороший кафетерий, где можно было посидеть с чашечкой кофе и булочкой. В парке разрешалось гулять в любое время, но покидать территорию клиники можно было только с пропуском так же, как и посетители попадали сюда только по списку. Словом, если нужно было спрятаться, это место казалось идеальным. Такая удобная клетка с мягкими жердочками и элитным зерном в кормушке. Но здесь было хотя бы безопасно
Теперь он каждое утро входил в ординаторскую с опасением, словно ждал, что коллеги начнут косо смотреть или поднимут на смех. Игорю казалось, что о его выходке в палате Драгун непременно должны узнать все, однако шли дни, а ничего не менялось при его появлении коллеги привычно здоровались и продолжали заниматься каждый своим. Авдеев немного успокоился, расправил плечи и старался вести себя уверенно. Он каждый день оперировал, удивляясь, как с таким объемом справлялась женщина у него к концу дня ныла спина. Но каждая операция приносила своеобразное удовлетворение, а наблюдать за пациентами после было приятно у людей сбывались мечты и была надежда на улучшение жизни после выписки. Игорь заметил, что Аделина, как правило, берет очень сложные случаи, и ему было лестно, что именно ему она доверила то, что сделала бы сама.
Иващенко в клинике не появлялся болел, вместо него с клиентами работала молодая женщина, которую пригласил Васильков. На время болезни психолога беседы с врачами прекратились, и Игорь вздохнул свободнее. Собственное состояние почти перестало его беспокоить загруженность работой не давала возможности на что-то отвлекаться, он даже тренировки в зале забросил, потому что сил хватало только на дорогу домой и нехитрый ужин. Но чувствовал он себя при этом намного лучше, а по утрам испытывал приливы бодрости.
На очередной планерке докладывали о поступивших, и Игорь, случайно бросив взгляд на Василькова, заметил, что у того в руках тоже есть история болезни, но планерка закончилась, а заместитель главврача так ее и не открыл.
Что-то интересное? догнав Василькова в коридоре, спросил Игорь, кивнув на свернутую трубочкой историю в его руках.
Нет, спокойно ответил тот.
А чего ж не доложили?
Васильков как-то странно на него посмотрел:
Значит, так нужно.
Левачок? пошутил Игорь, имея в виду, что Васильков в обход Аделины положил кого-то на операцию в ее отсутствие.
Лицо Василькова побагровело, он остановился и тихо спросил, недобрым взглядом сверля остановившегося перед ним Авдеева:
Вы на что-то намекаете, Игорь Александрович?
Я? Нет просто странно
Тогда займитесь своими делами, доктор Авдеев, отчеканил Вячеслав Андреевич и широкими шагами направился к кабинету Драгун.
Игорь почувствовал себя неловко, как будто заглянул в комнату в неподходящий момент. «Вот зачем я прицепился? Даже если он взял кого-то без ведома заведующей, мне-то что за дело? Ему же отвечать, когда вскроется».
Последовавшая за этим неловким инцидентом операция начисто выместила из его головы и недовольство Василькова, и ощущение собственной оплошности. Игорь с большим трудом в буквальном смысле продирался через старые послеоперационные рубцы на лице женщины, иссекал, подчищал готовил к последующей пересадке кожи.
Давно такого не видел, заметил анестезиолог, прокручиваясь на табуретке неподалеку от операционного стола.
Да жестко пробормотал Игорь, заканчивая. Но ничего, пересадим будет хорошо.
Долго ей придется лечиться.
Ничего, повторил Авдеев. Зато потом сможет спокойно в зеркало смотреться.
А ты молодец, похвалил анестезиолог, когда Игорь отошел от стола. Красиво работаешь.
Игорь неопределенно качнул головой и вышел размываться. Осталось написать протокол и заглянуть перед уходом в реабилитацию.
Он шел по коридору отделения, чувствуя приятную усталость и тяжесть в руках, и это ощущение его радовало хорошо поработал, сделал все, что от него зависело, сейчас посмотрит повязку, сделает назначения и поедет домой. У поста дежурной сестры стояла невысокая, стройная женщина с короткой стрижкой, и Игорю на секунду показалось, что фигура ему знакома. Подойдя ближе, он машинально поздоровался и вдруг, повернувшись к женщине, оторопел. Перед ним стояла Надя.
Ты?! воскликнул он, совершенно забыв, что за столом поста сидит медсестра.
Женщина отступила, на ее лице выразилась растерянность:
Игорь? Ты ты как здесь?
Я здесь работаю. Он зачем-то оттопырил на груди синюю робу. А ты-то зачем?
Ринопластика, коротко сказала Надя.
Что?! Авдеев взял ее за руку и, преодолевая сопротивление, повел к окну, где было больше света. Ну-ка, повернись так Он с профессиональной точностью осмотрел ее нос и насмешливо спросил: И зачем тебе менять то, что и так неплохо?