Женщина отступила, на ее лице выразилась растерянность:
Игорь? Ты ты как здесь?
Я здесь работаю. Он зачем-то оттопырил на груди синюю робу. А ты-то зачем?
Ринопластика, коротко сказала Надя.
Что?! Авдеев взял ее за руку и, преодолевая сопротивление, повел к окну, где было больше света. Ну-ка, повернись так Он с профессиональной точностью осмотрел ее нос и насмешливо спросил: И зачем тебе менять то, что и так неплохо?
Значит, нужно! отрезала Надя и вырвалась. Ты куда-то шел?
Ты не рада меня видеть?
Нет. И если бы знала, ни за что сюда не приехала бы. Как вообще кардиохирург оказался в клинике пластической хирургии?
Я уже не кардиохирург. Сменил специализацию, пригласили сюда.
Поздравляю.
Игорь заметил, что она нервничает и хочет как можно скорее закончить этот разговор, который ей неприятен.
Вообще-то это я должен обижаться, напомнил Игорь. Это ты от меня ушла.
Можно подумать, ты это заметил! едко отозвалась Надя.
Поверь заметил. До сих пор не могу понять, чего тебе не хватало. Но надеюсь, что теперь у тебя это есть.
Разумеется! Надя гордо вздернула подбородок, обошла Игоря и скрылась в дальнем конце коридора.
Игорь проводил ее взглядом и вернулся к посту, старательно игнорируя любопытный взгляд медсестры Любы.
Вы в послеоперационную палату, Игорь Александрович?
Да, хочу повязку проверить.
Я была минут десять назад, температуры нет.
Это хорошо. Пойду сам гляну. Он оставил лист назначения на столе и пошел в палату.
Встреча с Надей взбудоражила его, и, прежде, чем войти в палату, Игорь остановился и сделал пару глубоких вдохов и выдохов, чтобы хоть как-то успокоиться.
С пациенткой все было в порядке, она еще спала после наркоза, но ровный пульс и размеренное дыхание не оставляли сомнений все пойдет хорошо. Игорь удовлетворенно улыбнулся, поправил чуть сползшую простыню и вышел в ко-ридор.
Ему очень хотелось увидеть историю болезни Нади, но просить об этом сестру он считал неудобным и так пойдут сплетни. На его счастье, Любы на посту не оказалось, а на панели горела кнопка вызова в палату. Воровато оглянувшись, Игорь подошел к шкафу и быстро перебрал лежавшие в пронумерованных ячейках истории. Надиной там не было.
Очень странно пробормотал он, услышав стук Любиных каблучков и быстро закрывая шкаф.
Зайдите, пожалуйста, в третью, там клиента тошнит сильно, чуть задохнувшись от быстрой ходьбы, попросила Люба. А то я пока вызову дежурного врача, пока дойдет мало ли
А там что? спросил Игорь, направляясь вслед за Любой в третью палату.
Там имплант в челюсти, шины наложены, а его тошнит.
Наберите противорвотное на всякий случай, распорядился он.
Приступ удалось снять, больному стало легче, и он задремал.
Кто дежурит? спросил Игорь, выходя из палаты.
Басалаев. Люба вертела в руках лоток с использованным шприцем. Я ему позвоню сейчас.
Не нужно, я иду в ординаторскую, сам скажу. А вы заглядывайте почаще, вдруг приступ повторится. И давление измерьте, когда проснется.
Хорошо.
Игорь окинул взглядом пустой коридор до ужина еще оставалось время, и пациенты отдыхали.
Спокойного дежурства, Любовь Михайловна.
До завтра, Игорь Александрович.
В ординаторской он кратко описал Филиппу симптомы, рассказал, что было сделано:
Ты зайди туда через часик, мне кажется, у него с давлением непорядок.
Спасибо, что помог.
Не за что. Кстати, тут нигде историй не осталось? оглянувшись и осматривая поверхности столов, спросил Игорь.
Нет, всё старшая сестра забрала. А что?
Да так ладно, поехал я. До завтра.
Выехав с территории клиники, Игорь припарковался на обочине, закурил и почему-то вспомнил об утреннем разговоре с Васильковым. Вдруг возникла уверенность, что появление в клинике Нади и странное поведение заместителя главного врача как-то связаны между собой.
Сидеть дома оказалось мне не под силу. К концу второй недели я почувствовала, что пора выдвигаться на работу, иначе сойду с ума. Голова уже не болела и не кружилась, а ежедневные упражнения на кухне утомляли, нужно срочно менять род деятельности.
Матвей, конечно, будет против, но не привяжет же к кровати. Вечером, встретив мужа горячим ужином, я объявила, что завтра собираюсь в клинику.
Да? Матвей отодвинул тарелку и посмотрел на меня. Кто сказал, что ты уже здорова?
Я сказала. Матвей, давай не будем раздувать проблему там, где ее нет. Оперировать я пока воздержусь, но все остальное делать вполне могу.
Аделина
Ну, я же попросила Я села к нему на колени и обняла. Не могу больше в четырех стенах, правда Ты ведь сам знаешь, каково это сидеть без дела.
Если обещаешь, что пока не будешь перегружаться
Конечно! Только бумаги, обещаю.
Другой вопрос на чем собираешься ехать? Машина все еще в ремонте.
Возьму твою.
Матвей захохотал:
Хитро. А я, значит, на трамвайчике?
Ты и так почти всегда на нем добираешься.
Пользуешься ты моей слабостью, вздохнул муж. Хорошо, возьми мою, только старайся аккуратнее как-то.
Не волнуйся.
В клинике меня встретили с удивлением, но, кажется, обрадовались, а больше всех, конечно, дядя Слава, которому бумажная волокита всегда была хуже ножа:
Наконец-то смогу заняться делом.
Я только головой покачала, но ничего не ответила.
Сейчас я вам принесу график на следующий месяц, подпишите, там на столе еще требования на перевязочные материалы и заявка на препараты, продолжал Васильков.
Хорошо. Мои пациенты пока остаются в ведении доктора Авдеева. Кстати, он где? окинув взглядом ординаторскую, спросила я.
Перевязывает.
С утра?
Ну, он любит теперь послеоперационных до обхода смотреть. Интересно, у кого научился? ехидно поддел Васильков именно так всегда поступала я сама.
Хоть кто-то здесь перенимает опыт руководителя, не осталась я в долгу. Пусть зайдет ко мне, как закончит, до обхода.
В кабинете было проветрено, стоял букет свежих цветов Алла не нарушала своей привычки, много лет приносила цветы, говоря, что так мои слишком официальные стены кажутся более приветливыми.
Доброе утро, Аделина Эдуардовна, с выходом вас. Она как раз раскладывала на столе папки с отчетами. А мне начальник охраны позвонил, сказал, что вы приехали. Как себя чувствуете?
Доброе утро, Алла. Уже все в порядке.
Кофейку?
Нет, пока воздержусь, пожалуй.
Я тогда пойду, проверю ваше расписание на следующую неделю, раз уж вы вышли.
Оставьте, пожалуйста, только консультации. Оперировать пока не могу.
Да, как скажете. Из горздрава вчера звонили, хотят комиссию прислать.
Пусть присылают хоть в понедельник, все равно у меня сейчас работы меньше.
Я позвоню, передам.
Аллочка вышла, оставив за собой шлейф тонких цветочных духов. Я уселась за стол, почувствовав себя наконец на своем месте, и взялась за бумаги. Минут через десять из интеркома полился голосок Аллочки:
Аделина Эдуардовна, к вам доктор Авдеев.
Пусть заходит.
Авдеев вошел и остановился у двери:
С возвращением, Аделина Эдуардовна. Вызывали?
Присаживайтесь, Игорь Александрович. Поговорить хотела.
О чем? отодвигая стул, спросил Авдеев, и мне показалось, что он немного напрягся, на правом виске задергалась вена.
Вы работаете у нас уже месяц, я успела составить о вас некоторое впечатление и хочу обговорить дальнейшие варианты нашего сотрудничества, если вы, конечно, заинтересованы его продолжить.
То есть вы предлагаете мне постоянный контракт?
Надеюсь, у вас нет причин отказаться?
Нет, конечно.
Отлично. Тогда у меня есть для вас последний, если можно так выразиться, тест.
Какой? чуть насторожился Авдеев, и его руки, лежавшие на столе, начали слегка подрагивать.
Я хочу, чтобы вы со мной сейчас посмотрели пациентку.
И мне снова показалось, что, услышав это, Авдеев перевел дыхание и расслабил плечи:
Конечно.
Тогда идем.
Я отодвинула бумаги, вынула из правой стопки на столе историю болезни и пошла к двери. Авдеев двинулся следом. Мы спустились в подземный переход и направились в реабилитацию. Неловкое молчание тяготило, но я не могла найти подходящую тему для разговора, потому пришлось слушать стук шагов, эхом разносившийся по пустому переходу.
Скажите, а этот переход он здесь сразу был? вдруг спросил Авдеев.
Нет, он был только между двумя корпусами, под третий копали специально.
Удобно.
Да, можно зимой перемещаться, не одеваясь.
Как вам в голову пришло именно так разграничить корпуса? Нигде подобного не встречал.
Воплощала мечту, коротко ответила я, не желая вдаваться в подробности, которые Авдееву знать и не нужно.
В реабилитации мы поднялись на третий этаж, и Авдеев сдержанно кашлянул на этом этаже располагались детские палаты. У меня не было детского отделения в чистом виде, отдельно не позволяла площадь, да и детей было не так много, чтобы обеспечить наполняемость. Поэтому я выделила четыре палаты на втором этаже, напротив поста медсестры, оформив их так, чтобы дети не чувствовали больничной обстановки. Сейчас на лечении находилось трое два мальчика и девочка, к которой мы и шли.
Дочь директора химического комбината из соседнего города родилась с дефектом верхней челюсти, операция по исправлению его была сделана не в моей клинике, но, видимо, прошла не особенно удачно, поэтому отец обратился ко мне. Я хотела показать девочку Авдееву и узнать его мнение. Кроме того, я заметила, а Васильков подтвердил, что он избегает появляться в детских палатах, и мне было интересно, как Авдеев поведет себя с ребенком.
Девочка с аккуратно заплетенными толстыми косичками сидела за круглым столиком в палате спиной к двери. Я вошла первой, Авдеев остановился на пороге.
Здравствуйте, Алена Борисовна, серьезно сказала я, и девочка, которой только недавно исполнилось семь лет, засмеялась:
Здравствуйте.
Как вы себя чувствуете? присаживаясь рядом с ней и беря ее за руку, продолжала я.
Хорошо.
А мама где?
Она пошла за кофе.
Алена Борисовна, я хочу вас кое с кем познакомить. Я подняла глаза на Авдеева и вдруг заметила, что он стоит, прислонившись к косяку, бледный и покрытый испариной. Лицо его при этом было совершенно потерянным, глаза пустыми, а руки непроизвольно то сжимались в кулаки, то разжимались, безвольно повиснув вдоль тела. Игорь Александрович, что с вами?
Девочка тоже повернулась, серьезно глядя на Авдеева большими серыми глазами в пушистых ресницах: